Надо же, я успела позабыть, как сильно люблю обниматься.

В последнее время Хоуп перестала выпрямлять волосы, и она снова лежали на плечах кудрявой, но уложенной копной.

Подруга отстранилась от меня и подмигнула. После сняла пальто и повесила его спинку стула, куда и опустилась. Я вернулась на место, оказавшись напротив девушки.

Мы сделали заказ. Хоуп, как обычно, явилась голодной, потому выбрала комплексный ланч, я же взяла то, что и намеревалась. Первым делом нам принесли напитки: мне – кофе; Хоуп – чай каркаде. Она скривилась, когда сделала глоток, осознав, что тот кисловатый.

– Итак, рассказывай, – попросила я, придвинувшись ближе, и подперла руками подбородок.

– Да что рассказывать. У Тима все никак с работой не сложится. Заколебали расисты, честное слово. Конечно, прямо о цвете его кожи они не говорят, но по их штату и так все ясно. Устроиться смогли лишь те, у кого есть связи. У Тима их, конечно же, нет. Потому он сейчас работает в салоне автомобилей. Зарплата хорошая, но это не компенсирует потраченные нервы. Ни мои, ни Тима, – как на духу выложила подруга. Затем отдышалась, отхлебнула еще чая и продолжила: – Хотя посмотри, двадцать первый век на дворе, пора толерантности, но нет же! Всегда найдется какой-нибудь белый козел, ставящий себя выше остальных.

Слушая ее, я улыбалась. Мы и сами те белые, о которых она говорила. Но мне так грело душу то, насколько Хоуп изменилась за шесть лет.

Ее семья религиозна. Возможно, даже чуток помешана на церкви. При этом отец расист, потому он воспитывал своих детей по собственному подобию, пока не оставил потомство, сбежав в другой штат. К слову, он тоже сейчас в Чикаго, но Хоуп его существование упорно игнорирует. Это к лучшему – мы обе знаем.

Приехав сюда учиться, Хоуп не была уверена абсолютно ни в чем: жутко хотела домой, не понимала местных, считая их чересчур высокомерными, а также недолюбливала людей другой нации. Через месяц она познакомилась с Тимом и влюбилась по уши. С тех пор они вместе. Тогда-то пропала и одна из отрицательных черт моей подруги. А теперь она защищает права своего молодого человека так, словно никогда и не думала иначе.

– И что, совсем нет вариантов?

– Почему же, есть парочка, но Тим уперся: «хочу туда, и все». Стукнуть его чем-нибудь, что ли, чтобы мозги на место встали? – Она захихикала, и я вместе с ней. Конечно же, подруга шутила. Таким образом мы просто изливали душу, и становилось легче. Не рыдать же нам, ей богу. – А ты как? Как книга?

– Муза покинула меня, – я вздохнула, после чего откинулась на спинку стула, – и я в полной заднице. План книги есть, но, как подвести события, я не придумала.

– Уверена, ты справишься. Просто тебе нужно чем-нибудь вдохновиться. Посмотри несколько фильмов со схожей тематикой или почитай чего.

– Просмотр фильмов меня не прокормит, – нервно ответила я и зарылась пальцами в волосы. – Благо, доход от продажи иллюстраций спасает. Но так тоже продолжаться не может. Я слишком много времени убиваю на их создание, из-за чего не успеваю закончить книгу в срок.

– Да, – протянула Хоуп и хотела добавить что-то еще, но нас перебил явившийся в нашими блюдами официант.

Парень водрузил на небольшой столик мой чизкейк и ланч Хоуп, состоящий из салата, легкого куриного супа и сэндвича с тунцом.

Откусив кусок бутерброда, Хоуп поинтересовалась с набитым ртом:

– А с приложением как? Встретила кого-нибудь?

– Были варианты. С одним даже прошлись вместе, но это была очень странная прогулка, – призналась я, обрадовавшись, что наконец-то могу рассказать об этом хоть кому-то.

– А что случилось?

– В общем, погода была не очень, а я оделась не слишком тепло – думала, мы в кафе посидим, кофе выпьем, да пообщаемся, но его потянуло кормить уток. Он притащил меня к реке в ожидании птиц, но никого не нашел. В итоге половину пути до кофейни чертыхался. Вторую половину рассказывал о себе: об одиночестве, о болезненном расставании, о надоевшей работе. Я с трудом сдерживалась, чтобы не зевнуть, так как до этого ночь не спала. – Я сделала глоток остывшего кофе, оказавшегося безумно сладким. – В общем, мы-таки добрались до кафешки. Я взяла капучино, а он салат и американо, после чего мы сели на свободное место. И он очень сильно настаивал заплатить за меня. Но ты же знаешь, мне такое не нравится.

Хоуп кивнула, увлеченная моим рассказом и едой, которая с невероятной скоростью пропадала в ее рту.

– В общем, я заплатила сама, что ему не понравилось. Его лицо надо было видеть! Это был первый звоночек. Потом он стал расспрашивать меня о жизни и планах на нее. Я неохотно поделилась частью, ведь он то и дело перебивал меня, вставляя ремарку о себе. В конце концов, из-за соседнего столика поднялся мужчина и направился к нам. Он загородил собой моего собеседника и стал выпрашивать номер телефона. В итоге, мой спутник взбесился, начал нападать на подошедшего и проводил восвояси, заявив «это моя женщина». Я, конечно же, ничего не сказала, но на деле знатно обалдела. Какой-то левый чел изъявил на меня свои права, хотя мы часа два как знакомы. – Я дала себе пару секунд на передышку и закончила рассказ: – Через час мы разошлись. Как же я была рада, что это позорище подошло к концу. Он еще писал мне после, но я не отвечала, из-за чего он излил на меня кучу дерьма и отправил в черный список.

– Да уж. Придурок какой-то, – подытожила Хоуп. – Не везет тебе с мужиками, Сэм.

– Видимо, мое везение кончилось в школе, – на выдохе произнесла я, поникнув.

– Так, мы обе знаем, что ты не виновата. Ну разве что отчасти, – быстро вразумила меня подруга.

– Иногда чувство создается, словно я сама рушу свою жизнь.

После этих слов пришло понимание того, что мне, возможно, стоило бы снова посетить моего психотерапевта. Доктор Нокс очень помогла мне в позапрошлом году, когда я почти с катушек слетела. Не хотелось бы вернуться в то апатичное состояние, когда единственным желанием было лечь посреди проезжей части, чтобы меня машина переехала.

Все, что меня окружало, казалось нереальным, неестественным. Будто кто-то включил фильм, в котором я являлась сторонним наблюдателем. Все люди выглядели живыми, улыбающимся, но то больше смотрелось актерской игрой, чем действительностью. Это странное состояние сводило с ума, давило на разум. И чудилось, что после смерти все закончится. Что я перестану испытывать эти страдания и всепоглощающий ужас каждый раз, как выходила из дома.

Я заперлась в квартире, не покидая ее. Отказывалась есть и с кем-либо общаться. Пару раз выбралась в город, чтобы встретиться с Хоуп, но, честно, даже не помню, о чем мы разговаривали. Почти целый год выпал из памяти. В голове остались лишь те ужасающие ощущения. Даже спустя время я ничего не вспомнила.

Когда пришло понимание происходящего, я тут же нашла специалиста, которому выложила все как духу. Доктор Нокс без раздумий выдвинула диагноз: «тяжелая депрессия». С тех пор я принимала антидепрессанты и стала постоянным посетителем ее кабинета. Мы проработали прошлое, настоящее, выявили причины моего состояния, хотя все и так казалось очевидным. Я просидела на таблетках больше полугода и лишь недавно наконец-то начала жить.

А теперь снова эти гнетущие слова, в которых ощущалась настоящая ненависть к себе. Обычно с этого и начинается самокопание, приводящее к упадничеству. Оттуда и до клиники недалеко, а мне не хотелось вновь вернуться в позапрошлый год.

– Лучше расскажи, как дела у тебя на работе, – попросила я, оставив размышления. На это у меня будет много времени, когда приеду домой.

Настоящее время

По возвращении я почти сразу же села за книгу. На удивление, пошло куда лучше, чем вчера вечером. Я закончила главу, наконец-то соединив героев. Им предстояло отправиться в последнее путешествие, итогом которого станет спасение всех и вся.

Поставив точку, я выдохнула. Казалось, тяжкий груз свалился с плеч. В душе крыльями хлопали птицы и напевали свои трели.