— Если бы… Поттер, если ты задумываешься и говоришь «если бы», то знай — иначе быть просто не могло. Ты не влияешь и не влиял на обстоятельства, не бери на себя не свою ответственность. Я знаю только в общем подробности гибели твоего крестного, но и их мне хватает, чтобы понять — ты не виноват. Сириус ринулся в Отдел тайн спасать тебя, когда ты ринулся туда спасать его, так? — Гарри угукнул в его мантию. — Ну вот, и где тут твоя вина? Обманул тебя Кричер, так что в этом — его ответственность. Сириус сам отправился тебя вытаскивать, сам — это его ответственность. Смертельное заклятие в него, насколько я знаю из слов отца, кинула Беллатриса — это ее ответственность. Убийца — Беллатриса, это ее вина. Не твоя. Ты никак не мог повлиять ни на решение Сириуса, ни на ворчание Кричера. Ни на что. Так что ты не виновен в смерти Сириуса. Я думаю, где-то там, в загробном мире, он именно так и считает. Ты, конечно, можешь проверить и лично у него спросить, когда умрешь, но говорят, что самоубийцы чаще всего либо становятся призраками, либо исчезают в никуда, так что гарантии, что ты с ним встретишься, нет.
— У меня есть воскрешающий камень, — вдруг сказал Гарри, подняв голову. — Он дает возможность встретиться с призраками умерших.
Малфой в изумлении раскрыл глаза, но, постаравшись быстро справиться с шоком от полученной информации, спросил:
— Неплохой вариант поговорить и спросить Сириуса лично, не думаешь?
— Я… — Поттер закусил губу и опустил взгляд куда-то в пол. — Боюсь.
— Боишься того, что он скажет, что ты виновен? — догадался Драко. Поттер кивнул, и Драко снова притянул его к себе. — А вот и не скажет, я уверен. Проверишь и увидишь, что я прав. Вот поспорим?
— На что? — гриффиндорец вдруг неожиданно хихикнул, и Малфой посчитал это хорошим знаком.
— Если я выиграю, то… Ты пойдешь записываться в команду по квиддичу и дашь мне поймать снитч в этом году! — задумался Драко.
— Хитро, — усмехнулся Гарри, — и главное, без слизеринской выгоды никуда.
— Ну, а ты как думал, — губы Драко тронула легкая улыбка.
— А если выиграю я? — взгляд Поттера снова на мгновение остекленел, и Драко поспешил ответить, пытаясь заглушить в себе всплеснувшуюся горечь и крик:
— В таком случае я не буду тебе мешать покончить с собой. Как видишь, я абсолютно уверен в своей правоте.
Гарри в изумлении раскрыл рот, и через мгновение громко захохотал, утыкаясь лбом в плечо Малфоя.
— Ну вот точно, куда без слизеринской выгоды? Ты очень хитер, Малфой.
— Это точно, — согласился Драко. — Так когда проверять хочешь? Хоть сейчас.
— Сейчас не получится, я спрятал камень, он не в Хогвартсе, — признался Гарри.
— Ты обещаешь сказать мне, когда проверишь? А то я хочу знать, о чем еще вы с Сириусом поговорите.
— Ладно, — выдохнул гриффиндорец. — Так уж и быть.
Драко мысленно успокаивал мысли: так, Поттер согласился поговорить с Сириусом, кажется, опасная фаза миновала и сегодня он не сиганет с Астрономической башни. Однако внимательным быть все равно стоило.
— Вот и договорились, — проговорил слизеринец. — А еще, кстати, я тебя никогда не считал врагом. Ты меня просто бесил, но с возрастом я понял, что бесил ты меня по причинам, которые я же себе и накрутил, я уже сказал о них тебе сегодня.
Гарри вдруг снова усмехнулся.
— Смешно… я ведь тебя тоже никогда не считал врагом. Ты меня бесил тем, что оскорблял Рона и Гермиону и выпендривался.
— Сейчас я понимаю, что был не прав и в этом. Они оба не виноваты в тех условиях, в которых оказались. Грейнджер не виновата, что родилась… магглорожденной, а Уизли не виноват, что родился в бедной семье. Хотя надо сказать, они оба меня все равно бесят.
— Злюка ты, — беззлобно фыркнул Гарри, и Малфой улыбнулся.
Кажется, в самом деле на сегодня Поттер в безопасности, но вот надолго ли?
— А теперь возвращаемся к прошлой теме. Вот реально подумай — что бы ты на самом деле хотел в этой жизни? Теперь, когда над твоей головой не висит угроза Лорда? Наплюй на все обещания, требования и упрашивания. Вот ты сам… что хотел бы? Создавать заклинания? Торговать книгами? Готовить мороженое? Танцевать стриптиз в Лютном переулке?
Гарри захохотал в голос.
— Что-о? В Лютном переулке танцуют стриптиз?
— Да, в заведении «У Бринстоля», там вообще не только стриптиз, но и…
— Мерлин, я не хочу об этом знать! — Поттер снова заржал.
— Кстати, этот Бринстоль утверждает, что его заведение настолько древнее, что сам Мерлин был его клиентом и предпочитал…
— Драко, заткнись! — Гарри снова уткнулся в его плечо и хохотал.
Малфой мысленно пытался успокоиться и надеялся, что его трясущиеся руки будут не так заметны.
— Я тут ни при чем, все претензии к Бринстолю, — он снова улыбнулся.
— А ты его откуда знаешь? Клиентом, что ли, был? — Гарри приподнял голову и с лукавым взглядом посмотрел на него.
Драко лишь фыркнул.
— Еще чего. Спасибо, если я захочу стриптиз, ласки или секс, я предпочту увлечься процессом соблазнения сам.
— О, мистер Малфой, да вы у нас эстет, — Гарри снова засмеялся.
— А ты как думал, — с гордостью заявил Драко. — Это интереснее. Тем более, поцелуи от человека, который интересен, придают большее наслаждение, чем поцелуи за деньги.
— Фу, поцелуи, — Поттер аж дернулся. — Они мокрые.
Драко прыснул со смеху.
— Что?! Поттер, ты просто не умеешь целоваться. Джинни тебя не научила? Или с кем ты там еще встречался… А, Чжоу?
— О, да, с ней я в первый раз поцеловался. Это было ужасно мокро. Она еще плакала и носом хлюпала, и…
— Мерлин, Поттер, ну неужели твои поцелуйские способности настолько плохи, что ты довел бедную Чжоу до истерики? Мне казалось, Джиневра вполне была довольна, и…
— Драко, заткнись! — Гарри снова хохотал. — Чжоу плакала из-за Седрика, и… ой, не хочу ее даже вспоминать. А с Джинни мы всего несколько раз целовались. С ней, конечно, приятнее было… но все равно как-то… не знаю, странно, что ли. Прикольно, да и все. А теперь я и не хочу с ней… это все. Мне кажется, я ее и не любил толком. Симпатия была, да… но прошла и… — Гарри вздохнул и замолк.
— И ты не знаешь, что делать, особенно учитывая, что все тебе ее сватают? — догадался Драко. Гарри кивнул. — Ну и фиг с ней. Джиневра, хоть дама и эмоциональная, все поймет, если ты ей честно во всем признаешься.
— Да она знает, — ответил Поттер. — Догадалась. Спросила напрямую, я промолчал, и ей все стало ясно. После этого мы с ней не разговаривали. Уже две недели так.
Малфой вспомнил, что тогда действительно словно тень между ними пробежала, но Уизли, кажется, быстро отошла от всего и сейчас все больше времени проводила с каким-то когтевранцем с восьмого курса.
— Ты хочешь с ней помириться?
— Да… но не как с девушкой, а как… с подругой просто. Я бы хотел общаться как друзья.
— Ну, у тебя вполне это может получиться. Девушки любят слова, так и действуй через них, — объяснял Драко.
— Я косноязычен, сам знаешь.
— Смотри. Подходишь и говоришь, мол, Джинни, можно тебя на пару слов? Потом говоришь — извини, что так долго не мог тебе признаться в том, что симпатия к тебе угасла. Я боялся потерять тебя как друга, опасался, что ты обидишься и возненавидишь меня, а для меня это было бы очень тяжело. Я очень сильно люблю тебя как подругу и хотел бы продолжить дружеское общение, если ты не против. Зная характер Джиневры, она немного может подуться, а потом сама обнимет тебя и с миром продолжит общаться. Все. Главное — пореже в этой речи говори «ты», больше переводи стрелки на себя. Это работает, серьезно, — выпалил Драко, замечая, что взгляд Поттера действительно оттаивает.
— Спасибо, — выдохнул Гарри. — Но есть еще кое-что.
— Что же?
Драко показалось, что на лице Поттера заходили желваки, он явно старался собраться с мыслями и думал, стоит ли продолжать. Но, видимо, что-то его подтолкнуло, и он все-таки выпалил:
— На самом деле мне давно… Еще с шестого курса нравится один человек, но тогда я оправдывал себя тем, что мне кажется и вообще-то я люблю Джинни, и… — Гарри явно тяжело давались эти слова. — И что я просто немного… не помешался, а как это сказать… в общем, принимаю за действительность не то, что есть на самом деле. Потом, когда мы искали крестражи, мне было не до этих мыслей, нередко я все равно думал об этом человеке, это меня ранило, но я… затыкал себя делами. Теперь же… все еще хуже, на самом деле.
