В остекленевшем взгляде Гарри, ранее выражавшем лишь болезненную пугающую пустоту, Драко заметил промелькнувшую… надежду? Появление хоть одной иной мысли, кроме желания самоубийства, в глазах гриффиндорца дало возможность зацепиться. Поттер оторопело и непонимающе смотрел на однокурсника. Малфой судорожно собирался с мыслями.
— Я бы мог сказать, что ты нужен своей чертовой Золотой троице, нужен всем нам не как чертов Герой, а как просто Гарри Поттер, но промолчу. Вдруг окажется, что я своими словами будто бы обесцениваю то, что чувствуешь ты, в угоду твоих друзей, но уверяю тебя, это не так. Тебе больно, и я очень хорошо это понимаю, как ни странно. Но я просто напомню тебе один момент. Именно твои друзья знают тебя как настоящего Гарри Поттера, и они тебя любят таковым, какой ты есть, со всеми твоими минусами и плюсами. Да, сейчас тебе, вероятно, кажется, что Уизли и Грейнджер сейчас больше друг с другом, у них любовь-морковь и все такое, и типа раз они есть друг у друга, раз они начали общаться и с другими людьми, то не слишком сильно будут переживать за твою смерть… Будут, и ты не представляешь, насколько сильно, но я не об этом.
— А о чем же? — прохрипел Поттер, стоя почти неподвижно, словно Петрификус Тоталус все еще действовал на него.
То, что Поттер все еще не дернулся к краю Астрономической башни, давало Драко шанс на то, что парень готов его слушать, и слизеринец не собирался его упускать. К тому же, он понял о Поттере за эту речь очень многое.
— А о том… вот скажи мне, Поттер. Ты хотя бы день этой чертовой жизни пробовал жить для себя? — Малфой вздохнул. — Вот серьезно. Я говорю именно о сознательной жизни. В детстве ты жил у магглов, которые тебя на дух не выносили, и ты был вынужден им прислуживать, словно чертов домовик. Потом волшебный мир восхвалял тебя как Мальчика-который-выжил, а тебе, как я уже понял, этот статус нахрен не сдался, и ты бы отдал все, что угодно, лишь бы твоя семья была с тобой. Я был не прав, когда утверждал, что все тебе достается только из-за твоего статуса. Люди сами тебе это навязывали, хотя ты бежал от этого как от каленого огня. Ты бы все отдал за то, чтобы быть обычным ребенком, верно? — и не давая Поттеру возможности ответить на вопрос, продолжил: — Так и есть, это прекрасно по тебе видно, и мне действительно стыдно, что я считал иначе. Итак, ты попал в волшебный мир, и тут вместо безопасности и чудес тебя заставили бороться с вселенским злом. Потом — это чертово пророчество, и Аврорат и Министерство вместо того, чтобы бороться с Темным Лордом, решило умыть руки и перекинуть эту задачу на подростка, который мало того, что обладает средними познаниями, так еще и не обладает толком никакими навыками борьбы. Они типа решили: «Ну а что, он же Мальчик-который-выжил, Аваду своим лбом пробил, ему небось теперь похеру мороз, снег, зной и Пожиратели во главе с ящероподобным ублюдком, убившим его родителей и крестного, вот пусть и отправляется сражаться!». А тут еще и Дамблдор — уверен, именно он — со своими умозаключениями о сидящем в тебе крестраже. «Ой, точно, у нас же тут Гарри — носитель крестража, смотрите, а давайте он, сохраняя свой статус героя, пожертвует собой, сразу двух зайцев убьем — и Гарри героем останется, да еще каким, и крестраж Волдеморта сдохнет, а там Лорда убить проще будет, и смотрите, как идеально подходит под чертово пророчество, сделанное вечно бухой Трелони, а в пророчество мы все идеально поверим и заставим Поттера действовать, исходя из него, и наплюем мы на то, что пророчества — наука мало того, что неточная, так еще и трактоваться может по-разному!». Идеальная картина, ничего не скажешь! Только ты всех поимел, неожиданным образом выжив.
Драко глубоко вздохнул и продолжил, пользуясь моментом, что Поттер его все же слушал.
— И теперь, я не удивлюсь, если чертово Министерство отправило тебя учиться на восьмой курс, заявив, что после получения диплома Хогвартса они тебя, как национального героя, примут в Аврорат сразу, без дополнительного обучения, и да, Гарри, ты обязан быть аврором, ты же ведь спасал нас всех и вся! Ну точно твоя профессия, и плевать нам на твое моральное состояние, на твои желания, ты обязан, ты же Мальчик-который-выжил и точка! А, еще у тебя там вроде отношения с Джиневрой Уизли, Уизли — герои войны, как романтично — влюбиться в сестру лучшего друга, надо еще обязательно сразу после окончания Хогвартса жениться на ней, а еще сразу на всякий случай детишек заделай, может, сразу троих, друг за другом, и живи себе долго, а может, и нет — Аврорат дело опасное, хотя тебе с пробитым от Авады лбом небось похеру, и счастливо — да вот только нифига не счастливо, ибо за всеми этими следованиями правилам Гарри Джеймс Поттер забыл, кто он на самом деле такой и что он действительно хочет.
Драко выпалил это на одном дыхании и сглотнул слюну, чувствуя, как она с некой болезненностью охватывает горло — кажется, он тоже содрал себе глотку, выплескивая монолог о жизни героя. Малфой плел все, что приходило в голову, лишь бы отвлечь Поттера от мысли суициднуться, не дать ему цепляться за негатив в своей голове. Почему для него вдруг стало важно, чтобы Поттер не покончил с собой? Драко явственно понимал — нет, дело не в том, что его, Малфоя, могли в чем-либо обвинить. И не в том, что суицид — дело плохое. Плохое, конечно, но… его тревожило что-то еще. То, что беспокоило все эти месяцы, пока он украдкой наблюдал за угасающим Поттером, то, о чем думать Малфой опасался. И принимать тоже.
Вдруг в пугающей тишине Астрономической башни раздался громкий смех. Драко взглянул на гриффиндорца и заметил, что теперь в его изумрудных глазах почти не было того страшного остекленения. В них появился какой-то жуткий блеск и… смешинки? Лучики легких, почти незаметных в темноте маленьких морщинок возле глаз выдавали, что Поттер не притворялся и смеялся вполне себе искренне.
— Ну надо же, — выдохнул он, вдруг садясь на пол. — Вот кто бы мог подумать, что мою жизнь так идеально опишет человек, который считает меня своим врагом. Малфой, ты не представляешь, насколько ты прав. Ты не легиллимент, случаем? Не пролез в мою голову? Черт подери, ты почти дословно процитировал Кингсли! — Гарри снова хохотнул. — Он почти то же самое сказал мне про поступление в Аврорат… Более того — ты все мои мысли как на ладони показал. Я знаю, что не должен злиться на Дамблдора за его молчание, что не должен ненавидеть государство за то, что оно взвалило на меня исход всей войны… Но не могу. Черт подери… как же ты прав. Меня все поимели. И я реально чувствую себя изнасилованным. Мерзкое чувство, скажу я тебе, — Поттер закрыл лицо руками, и Драко пронзило пугающим холодом.
Сколько же ты носил все это в себе, Мальчик-который-выжил-и-хочет-умереть? Носил, не имея возможности высказаться: друзья бы не поняли этой ненависти, в лучшем случае лишь поддержали бы молча, но потом снова ринулись бы вместе в бой. Грейнджер, считавшая взрослых умнее всего, а Министерство — лидером положения, взывала бы к долгу, а Уизли непременно в своей манере встряхнул бы Поттера и отправился с ним воевать.
Но никто так и не подумал о том, что хотел бы сам Поттер.
— Ты никому ничего не должен, — твердым голосом произнес Малфой, садясь неподалеку от Поттера. — Ты вполне можешь злиться, и ты сам знаешь, почему. И я это тоже озвучил. Нет ничего плохого в том, чтобы злиться. И твоя злоба вполне справедлива. Я Дамблдора ненавидел всю школьную жизнь, потому что считал, что невозможно быть всегда идеально добрым, всепрощающим и понимающим.
— Нельзя, — согласно кивнул Гарри, убирая руки от лица, и Драко заметил на щеках блеснувшие в свете луны дорожки слез, но промолчал. — Но я так считал. У меня не было взрослых, которым я мог бы довериться и спросить совета, а тут Дамблдор… Я считал его кем-то вроде родителя, пока не появился Сириус. Сириус был хорошим другом… не совсем родитель, на самом деле, потому что он — тот еще балагур… но он тоже был взрослым, которому я доверял, но… он меня не всегда понимал. Особенно на пятом курсе. Меня злило, что Дамблдор меня игнорировал, а Сириус предлагал укротить свою злобу. Я понимаю, что у них в то время дел в Ордене было невпроворот и они считали, что их заботы важнее… Но какой в этом смысл, если всю работу по убийству Волдеморта в итоге пришлось делать мне? Даже крестражи почти все мы с Роном и Гермионой искали. Директор успел уничтожить только кольцо. Ну, ладно, он информацию дал. Но неужели нельзя было хоть немного внимания мне уделить? А Сириус… Я… черт… я виню себя в его смерти сильнее всего. Если бы я не послушал видения Лорда о том, что он пытает Сириуса, если бы допросил Кричера подробнее о том, когда и куда делся Сириус и на самом деле делся он, или сам ринулся проверять в дом на Гриммо… если бы… черт… — Поттера снова затрясло, и Малфой, поддаваясь секундному порыву, расположился рядом с ним и обнял гриффиндорца за плечи. Гарри уткнулся лбом в его плечо и всхлипнул, хватаясь рукой за слизеринскую мантию Драко.
