— Ищем, господа, — повернулся Генри к спутникам. — Прочесываем весь лес!

— Собак бы надо, — сказал Роберт. — Да у его светлости ни одной ищейки нет.

Генри вспомнил мерзкого песика баронессы и поморщился.

— Ничего, обойдемся без собак. Вперед, господа!

***

— Эге, мне знаком это парень! — Роберт приподнял хлыстом лицо пойманного. — Это один из шайки Джека Грома. Однажды мы уже его ловили, да он шустрым оказался и удрал. Эй, а что это у тебя под рубахой, приятель?

Охранники вытащили из-за пазухи «приятеля» дамский ридикюль и передали его Роберту. Он открыл сумочку — и замер, выпучив глаза.

— Что там? — спросил его Генри.

— Взгляните сами, милорд.

— Драгоценности! — Виконт не слишком удивился. Значит, Гвен не солгала, Евангелина Корби, действительно, взяла с собой украшения. Вот только — собиралась ли она отдать их таинственному вымогателю, или драгоценности должны были помочь ей и Догерти скрыться от преследователей и зажить небедной жизнью? — Эй, ты, как твое имя и откуда у тебя это?

— Мич я, добрый господин. — У разбойника оказался на редкость писклявый голос. — А это нашел. Неподалеку. На поляне, у дуба.

Генри устремил на него пытливый взор. Глазки Мича забегали, выдавая лживую натуру. Но он вполне мог и говорить правду.

— А что ты делал ни свет ни заря у дуба?

— Дак это… Просто мимо шел. Заночевал в лесу, встал да пошел по холодку в эту, как ее… деревню. Поденщиком там хотел наняться. Завязал я с прошлым, я теперь честный человек…

— Что ты видел?

— Ничего. — Снова бегающий взгляд.

— А девушку в темном плаще не видел?

— Дак это… нет. Никого не видел, добрый господин. Богом клянусь!

— Сейчас мы освежим твою память, — кровожадно сказал Роберт, и Мич затрясся, как осиновый лист, и повалился на землю.

— Пощадите меня, джентльмены! Ни в чем я не виноват! Все это Джек Гром! Я тут ни при чем!

— Ну-ка, выкладывай все! — Надвинулся на него, подняв хлыст, Роберт.

— Я шел мимо дуба. Вдруг смотрю — леди, в плаще. И он с ней…

— Кто — он?

— Кто? Джек Гром.

— Джек Гром?

— Ну да.

— Что ты мелешь! — воскликнул Генри.

— Ничего я не мелю, — даже обиделся Мич. — Что я, Джека Грома не знаю? Я под его началом долго служил! Он, правда, бороду сбрил, и выглядит теперь кавалер-кавалером: при шпаге, в плаще…

— Так-так, продолжай.

— Ну, вот, значит, он и леди подошли к дубу. Гляжу — положили что-то в дупло и в лес направились. Мне, ясное дело, интересно стало, чего они там оставили. Я и достал. Откуда мне было знать, что там такое богатство? От этого аж в глазах потемнело! Не выдержал я — и взял, да и дал деру, пока они не передумали да не вернулись…

— Не сходится, — покачал головой Генри.

— Что?

— У дуба следы борьбы. Кровь. Веревка обрезанная. Правду говори, мошенник, или мои люди на тебе живого места не оставят!

— Хорошо-хорошо, — заверещал Мич. — Все скажу! У Джека Грома много врагов. И у дуба его трое поджидали. Избили. Связали. Он одного из них ранил. Они отошли к ручью кровь смыть. И в это время подбежала леди. Она его освободила, и они убежали. А украшения леди второпях уронила. Я их и схватил. И это чистая правда, добрые господа!

— Сдается мне, что и это ложь, — сурово сказал Генри. — Ну да ладно. Как выглядели эти трое врагов Джека Грома?

Мич довольно подробно описал троицу, упущенную охраной Корби. Генри задумался. Лжет ли Мич про Джека Грома? Вряд ли. Значит, Джек Гром и эсквайр Догерти — одно лицо! Это новость, и очень важная.

Разбойник с большой дороги — в замке лорда! И никто об этом не догадывался! А ведь на вид этот эсквайр казался настоящим джентльменом. Хорошие манеры, осанка истинного дворянина, гордая посадка головы…

Генри прищурился. Этот Догерти всегда ему кого-то напоминал. Но кого?.. Что ему нужно от Евангелины Корби? Почему он увел ее из замка отца? Каковы были его планы, если он — разбойник?

Разгадка крылась где-то совсем рядом. Генри напрягся. Если он вспомнит, на кого похож Догерти, он раскроет секрет мнимого эсквайра!

Но неуловимый образ ускользал, что невероятно раздражало.

Виконт приказал людям продолжать поиски, а сам остался у дуба, где организовал нечто вроде командного пункта, ждать новостей. Связанного по рукам Мича Лайс отправил в замок под охраной двух конвоиров.

61.

…Генри нетерпеливо прогуливался возле толстого дерева, жалея, что сам не отправился на поиски. Бездействие было невыносимо. Но каждый из отрядов мог появиться в любой момент вместе с беглецами, — Лайс очень надеялся, что их все же задержат. Или, по крайней мере, одну Евангелину.

Он прохаживался, заложив руки за спину, когда вдруг заметил медленно идущего в сторону дуба мужчину. Даже издалека человек этот выглядел мрачным и подавленным. Генри замер. Это был Догерти, или, вернее сказать, Джек Гром! Но где же Еванегелина? Почему он один?

Жутковатое предчувствие сжало сердце Лайса, но он прогнал его. Не стоит отчаиваться раньше времени, а нужно допросить этого Джека Грома, или как там его зовут.

Выглядел Гром весьма потрепанным: в рваной одежде, с заплывшим глазом. Виконта он не видел и заметил его слишком поздно. Остановился, надменно вскинув голову и широко расправив плечи, здоровый глаз недобро сощурился, а кончик губы дернула презрительная усмешка.

Это было так знакомо!.. Память наконец сжалилась над Генри и выдала картину: юноша, убегающий от него и его людей. Он уже далеко, но вдруг останавливается и оборачивается к ним. Плечи расправлены, подбородок вздернут, взгляд прищуренных глаз режет как сталь. Да, тогда он был юнцом, бледным и тощим, а сейчас превратился в загорелого мужчину, статного и рослого, но повадки не изменились.

— Передай своему хозяину, пес, что я до него доберусь! — кричит юноша — и исчезает из виду. Исчезает на двенадцать лет, чтобы вновь встретиться с виконтом лицом к лицу.

***

— Шелтон! — Генри был столь поражен, что выдохнул его имя, в кои-то веки не совладав с собой.

И все сразу встало на свои места: Шелтон пробрался в замок Корби, чтобы мстить. Похитил — добром или силой — дочь лорда, который отправил на плаху его отца. Что ж, месть достойная!..

«Но Шелтон помешал убийству Кристофера! — тут же спохватился Генри. — Я сам это видел! Он толкнул Леммона, он знал, что в бокале яд!»

Что-то не сходилось.

И где же бедная дочь лорда? Что этот человек с ней сделал?

Все это пронеслось в голове в мгновение, пока Саймон рассматривал своего врага. Они были один на один. И ясно было, что либо Генри скрутит Шелтона, либо тот победит и снова сбежит.

Саймон вдруг пришел в движение и угрожающе пошел прямо на Генри.

— С дороги, ищейка паршивая! — сквозь зубы процедил он.

Генри не собирался рисковать, ему нужно было узнать, что этот мерзавец сделал с Евангелиной Корби. Он вытащил пистолет и направил его на Саймона, но тот не остановился, продолжая подходить все ближе и ближе.

— Стой и руки за голову! — скомандовал Генри.

— Ну! Стреляй! — с вызовом кинул Шелтон, он и не думал останавливаться и поднимать руки.

Генри не собирался его убивать: ведь Кристофер никогда не простит ему смерти сына друга, к тому же надо было, во что бы то ни стало, выяснить, что стало с Евой, и где она.

Между ним и Шелтоном оставалось несколько шагов, когда тот ринулся вперед и вышиб оружие из ладони Генри. А потом кинулся на виконта, повалив в траву. Мужчины сцепились, словно дворовые псы. И, несмотря на то, что Генри был здоровее своего противника и крупнее его, он не мог справится с Шелтоном, который, казалось, взбесился. Ощущение было такое, будто это не человек, а тугой комок злобы и ненависти. Ударов он не чувствовал, зато в ответ молотил кулаками с несравненной жестокостью.

Удар по скуле Генри пропустил, и инициатива ускользнула из его рук. Удар под ребра, и в живот, а потом — головой о землю, где, кажется, было что-то твердое… После чего и наступила темнота.