— Быть может, Евангелина не пошла туда, — сказал Генри, которого как будто чуть смягчили слезы Гвен. Он вытащил из кармана платок и протянул баронессе, и она благодарно высморкалась в тонкий батист. — Надо посмотреть, у себя ли она, и немедленно сообщить лорду Корби.

— Нельзя! — всполошилась Гвен. — Как же его сердце?..

— Вы правы, — кивнул виконт, и тут же пристально взглянул в лицо Гвен. — Но откуда вам известно про болезнь лорда?

— От Евы, — быстро нашлась молодая женщина, невольно радуясь про себя, что рассказала все Генри. Выглядел он весьма решительным и собранным, и только он мог спасти Еву!

— Так. Пока никому ни слова. Обо всем этом точно никто, кроме вас и Евангелины, не знал? Может, герцог Рокуэлл?

— Н-нет. Никто.

— Я постараюсь разобраться во всем сам. А вы возвращайтесь к себе и не болтайте попусту ни с кем.

— Я хочу пойти с вами! — заупрямилась Гвен. — Ева — моя племянница, я имею право!..

Он так на нее посмотрел, что она прикусила язык.

— Немедленно в свои комнаты! И попробуйте только высуньте оттуда свой носик, я вам его живо обрежу!

И он повернулся и быстро зашагал вниз по лестнице. Гвен потопталась на месте, но не рискнула ослушаться его, тем более что носик был единственной не пострадавшей после вчерашней попойки частью ее лица, и вернулась к себе.

60.

Генри не был склонен доверять баронессе Финчли, хотя ее вид явно свидетельствовал о том, что она говорит правду. Но виконт, как поверенный лорда Корби, всегда считал, что хорошо осведомлен о семейных делах бывшего лорд-канцлера, и поверить в то, что такую девушку, как Евангелина Корби, кто-то шантажирует, было не так просто. Она всегда казалась Генри невинной кроткой овечкой, — и какие могли быть у нее тайны, если всю жизнь она прожила под твердым крылом и неусыпным надзором такой особы, как леди Корби?

Евангелину просто нечем было шантажировать! Такие девушки не совершают безумств, не пишут опрометчивых писем, не бывают втянуты в сомнительные дела и, тем более, семейные скандалы. Из своих девичьих спаленок, из-под опеки гувернанток и камеристок они прямиком отправляются к алтарю и переходят в руки мужей девственно-чистыми, как свежевыпавший снег.

Поэтому первым делом виконт Мандервиль отправился к спальне Евангелины — и обнаружил, что дочери лорда нет там, а ее камеристка, мисс Берри, не может толком ничего сообщить, кроме того, что мисс Корби пришло в голову перед рассветом прогуляться по саду. Генри нахмурился, — такие ранние прогулки юных леди никогда не внушали ему доверия.

Он отправился в сад, и вскоре выяснил от помощника садовника, что некая леди в темном плаще встретилась как раз перед рассветом на одной из дорожек с неким джентльменом, так же одетым в темный плащ.

— Они пошли вон туда, — махнул рукой парень, — и больше я их не видел. Пошел в ту сторону, ну, посмотреть, не нужно ли им чего, значит, — а там никого и нет. Будто сквозь землю провалились! Да, сэр, и еще — они обнимались!

— Вот как? Ты это точно видел?

— Ей-богу, сэр! Леди, значит, к джентльмену подбежала — и прыг ему на шею! А он кавалер хоть куда, при такой длиннющей шпаге. Постояли они пару минут — и ушли. И ведь и деться им некуда там было! А они исчезли! Чудеса, ей-богу!

— Вот тебе полгинеи — и никому ни слова, — сказал Генри, все больше озабочиваясь. Он почти не сомневался, что леди была Евангелина Корби.

Когда-то лорд говорил другу о некой потайной калитке в наружной стене замка, и сейчас Генри почти не сомневался, что дочь Корби воспользовалась ею. Отправилась ли она со своим загадочным спутником на место, выбранное вымогателем? Или это был блеф баронессы, и дело здесь совсем не в шантаже?

Чем дальше расследовал Генри исчезновение Евангелины Корби, тем больше возникало у него сомнений в правдивости Гвен. Но надо было выяснить, кто же сопровождал девушку, с кем она, как сказал помощник садовника, обнималась.

Первым, кого он заподозрил в роли ее спутника, был, естественно, ее жених, — но эта версия отпала очень скоро, когда виконт подошел к комнатам Рокуэлла. Лакей доверительно сообщил, получив так же полгинеи, что его светлость вчера легли почивать поздно, и до сих пор спят весьма крепко.

— В самом деле?

— Слышите? — Лакей приотворил дверь, и Генри впрямь услышал мощный храп. — Притомились вчера его светлость, в карты играючи.

Виконт нахмурился еще больше. Евангелина Корби исчезла — и исчезла не с женихом!

Чтож, у него был еще один кандидат на роль спутника девушки: эсквайр Догерти. Генри вспомнил, как часто видел их вдвоем, как этот молодой человек смотрел на дочь лорда…

Лайс поспешил к комнатам, занимаемым Догерти — и убедился, что не ошибся. Эсквайра не было. Его слуга, как оказалось, сразу после рассвета покинул замок под предлогом покупки в ближайшей деревне лошадей. Никаких следов эсквайра, никаких улик, вещей — ничего не осталось; он как сквозь землю провалился.

Теперь Генри был почти убежден: Догерти и Евангелина Корби сбежали вместе. Дело принимало серьезный оборот. Как ни не хотелось виконту посвящать отца девушки во все это, для поисков за стенами замка нужно было много людей, и отдать им распоряжение мог только сам лорд.

Генри поспешил к другу и, постаравшись как мог смягчить удар, сообщил о предполагаемом бегстве Евангелины, но ни словом не обмолвился о шантажисте и не стал рассказывать о том, как Ева обнималась в саду с Догерти.

Корби немедленно отдал приказ найти свою дочь и задержать ее похитителя, — в том, что Еву похитили, лорд почему-то не сомневался.

— Уж не думаете ли вы, Генри, что она могла покинуть замок, своих родителей и жениха, добровольно? — горячо спрашивал он. — Нет, нет, моя девочка не способна на это! Ее увели обманом! Или силой заставили!

— Я уверен, что мы найдем ее, не волнуйтесь, Кристофер, — мягко отвечал Генри. — Успокойтесь, вам нельзя волноваться. Ручаюсь: через час, максимум два, мы отыщем ее и приведем.

— Я тоже еду на поиски! — воскликнул Корби, но бледное лицо и бисеринки пота, выступившие на лбу, явственно говорили о том, что он не способен на это. Он бессильно опустился в кресло, жадно хватая воздух бескровными губами.

— Я пришлю вам вашу жену, — сказал виконт. — Оставайтесь в замке. Я сделаю все, что в моих силах, чтоб найти вашу дочь.

***

Генри разделил отряд на несколько частей: одну отправил в сторону Лондона, другую — к деревне, куда якобы ушел утром слуга эсквайра, третья же, которую виконт возглавил, поспешила к старому дуплистому дубу. И здесь виконт не без удивления обнаружил следы, говорящие в пользу версии Гвен.

У дерева были следы крови и борьбы: трава примята, земля взрыта ногами нескольких человек; дуб был обмотан веревкой, кем-то разрезанной, — здесь явно был кто-то привязан.

Пока виконт осматривал место происшествия, вдали послышался конский топот; люди лорда устремились в погоню, но вскоре вернулись ни с чем, сообщив только, что всадников было трое, и женщин среди них не было.

— Поэтому мы отказались от преследования, сэр.

— Евангелина могла переодеться мужчиной, — заметил Генри. — А Догерти среди этих мужчин тоже не было?

— Мы бы узнали юную мисс, сэр, — сказал Роберт, главный среди охранников. — Догерти с ними не было тоже. Зато нам показалось, что одна физиономия вроде как знакомая. Мужчина похож на Леммона, слугу лорда Корби. Второй — какой-то здоровяк и верзила. А третий — и вовсе странный субъект — в маске.

— Леммон, говорите? И мужчина в маске? — сдвинул брови Генри. — Интересно!

Это было и впрямь интересно. И опасно. Леммон — лакей, нанятый для убийства лорда человек Аллейна. И этот лакей был связан с баронессой Финчли и получил яд через нее. Не замешан ли и в исчезновении дочери Корби негодяй-маркиз? Не этим ли объясняются страх Гвен за племянницу, ее слезы, недомолвки?

«О, черт, не хватает еще теперь думать об этой женщине! Генри, сейчас не до нее! Евангелина в опасности! Может, ее, действительно, шантажировали? Чья на земле кровь? Не девушки ли? Бедный Кристофер, хорошо, что тебя нет с нами!»