— Истинная правда, миледи, — подтвердила мисс Берри. — Уверена, ваша дочь поняла, что вы желаете ей счастья, и отныне не доставит вам никаких хлопот. Она же умница, вся в вас!

Они были правы: Ева в самом деле взялась за ум, но в голове у нее был отнюдь не герцог Рокуэлл. В это утро она, действительно, приняла важное, если не сказать, кардинальное, решение, которое должно было изменить всю ее жизнь.

54.

Саймон в это утро тоже был в приподнятом настроении, хотя также не спал всю ночь. Он был почти уверен: теперь Ева последует за ним, последует добровольно! Осталось только поговорить с ней и убедить бежать с ним. Но в том, что долгие убеждения не потребуются, Саймон не сомневался.

Завтра к вечеру гости начнут разъезжаться. И он уже придумал, что Ева тайком сядет к нему в карету. Под предлогом того, что у него подвернулась нога, и он не может ехать верхом, Саймон намеревался отправить Питера, сына Бреди, поутру в ближайший городишко. Ну, а в суматохе всеобщих сборов и отъезда стольких гостей миниатюрной Еве будет совсем нетрудно юркнуть в карету к Саймону, и он беспрепятственно выедет с нею из замка Корби. Не станут же слуги лорда осматривать выезжающие экипажи!

Как же он ждал этого момента, когда они с Евой наконец-то окажутся за пределами замка! Как он мечтал об этом! Он был измучен. Измучен безумным желанием к собственной жене, которое так и не удовлетворил. Эти их невинные свидания сводили его с ума. Он целовал ее, и даже весьма откровенно, обнимал, касался ее, и порою ему было так сложно остановиться! Ева не смогла бы ему отказать, он это чувствовал, чуть больше страсти и она стала бы его. Но для себя Саймон решил, что не станет делать это тайком в саду Корби. Он желал обладать своей женой полностью, и впервые это должно произойти на широкой кровати. И скоро он получит желаемое! Терпение его окупится сторицей.

Ева обещала встретиться с ним в саду сегодня после обеда, и он с нетерпением ждал этой встречи. Ждал весь день, а потом мучился неизвестностью в назначенном месте, гадая, придет ли Ева или нет.

Но вот между деревьев мелькнул женский силуэт, и его жена шагнула на уютную поляну, огороженную густо растущими кустами и деревьями. И тут же оказалась в его объятиях.

— Ева, Ева… — шептал Саймон, покрывая поцелуями ее лицо. — Целый день без тебя — и я с ума схожу. А завтра мне придется покинуть дом твоего отца, и что со мной будет, милая?

Ева смотрела на него и молчала. Она вдруг судорожно сглотнула, и Саймон невольно нахмурился, видя, в каком смятении чувств она пребывает. Конечно, ей нелегко сделать такой выбор, бежать из отчего дома, от жениха с женатым мужчиной. Если вдуматься, то столь безрассудный поступок попахивает безумием. И все же он надеялся, что она обезумела от любви к нему.

— Джеймс… — тихо произнесла она. — Я должна тебе кое в чем признаться. Это ужасная тайна, и я хочу доверить ее тебе. Мне больше некому рассказать, и только ты можешь мне помочь. А может, узнав всю правду, ты и знать меня не захочешь…

— Не говори глупостей, ты для меня все, — как можно мягче произнес он. Она опустила глаза, в волнении стискивая руки.

— Я замужем, — убитым голосом, наконец, произнесла она.

«То есть, вдова», — чуть не поправил ее Саймон, но вовремя прикусил язык. Ему не положено знать подробности ее замужества. А он так и подумал, что Ева решила покаяться ему в этом! Это наполнило его глубокой нежностью и счастьем: значит, она доверяет ему доверяет полностью и безоговорочно!

Но ему нужно как-то отреагировать на ее заявление, удивиться, в конце концов. Она ждет его ответа, пытливо всматриваясь в лицо.

— Вот как? И за кем же? — поинтересовался он.

И тут девушку будто прорвало. Она всплеснула руками, пальцы тут же сжались в кулаки, личико исказилось ненавистью, и Ева зло выпалила:

— О, он ужасный-ужасный-ужасный отвратительный старикашка! Мерзкий! Вонючий! Грязный! Самый настоящий подонок!

Саймон понимал, что добрых чувств она к нему «тому» не испытывает, но чтобы до такой степени! К столь бурной ругани в свой адрес он был слегка не готов.

— И где твой муж сейчас? — быстро спросил он, воспользовавшись небольшим перерывом, который ей пришлось сделать, чтобы набрать воздух в легкие, дабы выплевывать новые и новые оскорбления в его адрес.

— В том-то все и дело! Я думала, он погиб, утонул. А он жив!

У Саймона екнуло сердце. Нет, она узнать его не могла, это было очевидно. Но — значит, кто-то все же узнал его? И сообщил об этом ей? Но тогда почему не сказал, что тот «отвратительный старикашка» и Джеймс Догерти — одно лицо?..

Но Ева не дала ему времени на размышление, с отчаянием вымолвив:

— Я думала, что я вдова и дала согласие на брак с Рокуэллом, но тут мой муж «воскрес»! Он прислал мне письмо… два письма. Одно с угрозами, а второе — с требованием денег за свое молчание!

Саймон оцепенел. Черт побери, что за письма? Он не посылал никаких писем!!!

— Я… ничего не понимаю, — только и смог сказать он.

— Ах, прости, — всплеснула она руками. — Я сейчас расскажу все по порядку.

И Ева во всех подробностях поведала ему, как бежала к отцу из Лондона от нежеланного брака с герцогом; как ее похитили бандиты; как она сбежала из плена со странным узником, который принудил ее стать его женой; как он оказался атаманом Джеком Громом, как раненый прыгнул в реку, спасаясь от наемников ее отца, и все решили, что он утонул.

Большую часть истории Саймон и так знал, а вот то, что Ева, будучи уже помолвленной с Рокуэллом, получила два письма от Джека Грома с угрозами и требованием выкупа, стало для него полной неожиданностью.

Кто мог ей писать?! У него не было ни единого предположения. Она показала ему письма, но и это не помогло разоблачить ее лже-мужа. Внутри у него все клокотало от ярости, когда он глядел на корявые строчки с полуграмотными угрозами в адрес Евы. Как посмел этот подонок прикрываться его именем?! Как посмел угрожать его жене?! Если б автор этих мерзких писулек оказался сейчас рядом, Саймон разорвал бы его голыми руками!

Он глубоко вздохнул, пытаясь справиться с бешенством. Он этого так не оставит! Разоблачит шантажиста во что бы то ни стало! И для этого есть лишь одно средство — пойти завтра к старому дубу и самому разобраться с этим мнимым Джеком Громом.

— Я не могла ничего рассказать родителям, у отца слабое сердце, он болен и его нельзя волновать, — между тем продолжала Ева. — Джеймс, ты понимаешь, что это значит? Он жив! Мой муж жив! Что мне делать? — спрашивала между тем Ева.

— Ничего. Я сам завтра отправлюсь на встречу и посмотрю, что там за муж, — процедил он, пряча письма за пазуху.

На лице девушки отразилась целая гамма чувств, от облегчения до благодарности. Конечно, бедняжка боится идти на встречу с разбойником. Она смотрела на него, как на героя. Глаза ее сияли радостью и надеждой на благополучный исход этого дела.

— Но как же ты поймешь, что это действительно Гром? — спохватилась она.

— После того, как я с ним потолкую, он сам мне все расскажет, — самоуверенно заявил Саймон.

— Он чудовище, — прошептала она, содрогнувшись. — О Джеймс, я боюсь за тебя! А его люди… если они будут с ним? Они же просто звери!

— Вспомни, я ведь уже доказывал тебе, что не трус и могу за себя постоять, — ободряюще улыбнулся Саймон Еве.

— Все же обещай мне, если увидишь, что у дуба Гром не один, ты вернешься.

— Ева… — снисходительно усмехнулся Саймон, и с укором добавил: — Ты совсем в меня не веришь.

— Ты просто не понимаешь! Он разбойник! Я даже видела на его руках и нога следы от кандалов! Он был каторжником! Это очень жестокий и безжалостный человек! — выпалила девушка, глаза ее вдруг тревожно расширились, будто она что-то поняла. — О, нет! Ты не должен туда завтра идти! Вы затеете драку! Я уверена в этом!

Саймон снова усмехнулся, потешаясь над ее страхами. Но ее беспокойство за него приятно грело душу. Ни одна женщина не волновалась за него столь искренне. Ни одна женщина не смотрела на него с такой любовью.