Как Стас я почти никогда не курил, а вот агенту Сигма очень хотелось немного расслабиться.

По дорожке я ушёл довольно глубоко в сад и завалился на чуть влажную траву, прислонившись к старой яблоне. Пошарил по карманам и только сейчас понял, что ни спичек, ни зажигалки с собой нет.

Не успел я пожалеть, что поторопился, как в саду зажглись фонари, разливая вокруг тёплый свет. Ещё через несколько минут в паре десятков метров от меня на дорожке появилась фигура.

Фигура двигалась из южной части сада — от хозпостроек и автомата, а значит это мог быть Игнат, который несмотря на совсем другие обязанности любил иногда обойти территорию.

Если честно, я думал, что ему больше бы подошло быть начальником наших гвардейцев, а не наставником для троих балбесов, но, Игнат любил нас, да и действительно многому научил.

Он тоже заметил, что кто-то рассиживается в саду и пошёл в мою сторону. Я вертел в руке сигарету и всё же стал прятать её.

— Неудачный семейный ужин?

Я поднял голову, когда Игнат оказался уже совсем рядом. Я кивнул и покосился на сигарету. Ужин и случившееся меня сейчас волновали куда меньше, чем всё остальное, но голова гудела, и лучше уж было ссылаться на ужин, чем как-то окольно рассказывать Игнату обо всём остальном.

Все протоколы говорили, что раскрывать свою личность, задачу или что-то подобное людям из временного отрезка миссии можно только в самой крайней необходимости и когда без этого обойтись нельзя.

— Игорь Николаич будет недоволен, если узнает, — Игнат слегка улыбнулся.

Я на секунду даже забыл, что наставник находится рядом.

— Это мягко сказано, — хмыкнул я. — Подкурить всё равно нечем.

К моему удивлению, всегда аккуратный и интеллигентный Игнат плюхнулся рядом со мной прямо на траву и щёлкнул металлической зажигалкой.

Отказываться от такого щедрого предложения я, конечно же, не стал.

— Что-то случилось? — будто невзначай спросил Игнат.

Он не торопил с ответом, давая мне собраться с мыслями. С таким наставником можно было поделиться чем угодно, он знал всех нас, как облупленных, а потому заметил перемены.

— Мне будто нужно резко сворачивать с прямой дороги в какой-то бурелом. Точнее, не будто.

— Твои глаза изменились, — кивнул Игнат. — Не буду расспрашивать, что именно произошло, но коли так, значит, нужно собраться с духом и идти вперёд.

— А если всё это бесполезно?

На мгновение меня посетила мысль, что план отряда Сигма, да и само задание провалились и пошли наперекосяк, что я уже не смогу выполнить миссию так, чтобы исправить будущее, зачем тогда?

От осознания нахлынувшей слабости аж зубы свело. Я никогда таким не был. Сильно зажмурился, чтобы сбросить дурные мысли — две жизни сейчас пытались перестать диссонировать, нужно было привыкнуть.

— Бесполезно, говоришь? — негромко произнёс Игнат. — Знаешь, я ведь тоже думал, что после смерти семьи жить не смогу, что бесполезно это и всё чёрным заволокло. Если бы не ваш отец, наверное, так и спился бы.

— Извини, что напомнил, — я натянуто улыбнулся.

— Юность горяча, — хохотнул Игнат. — Всё или ничего, как говорят, реки текучи, в отличие от жёстких скал, но реки достигают морей, а скалы стоят на месте.

Я хмыкнул и сильно затянулся. Сигареты Влада и правда были хороши, но привыкать не надо бы — одышка и прочие проблемы мне не нужны.

— Спасибо. Вот я и не знаю, сейчас быть скалой или рекой.

— Знаешь ли, вот в отличие от реки, ты можешь перестать быть текучим в любой момент, — теперь Игнат уже рассмеялся.

Мне и правда стало полегче. Сложное принятие того, что сознание агента «Астры» и жизнь полная вещей, каких у меня в том будущем не было, давалось не совсем легко. Время и так не играло мне на руку.

— Вот теперь мне и правда стало чуть более ясно, как действовать дальше, — согласился я.

— Твоя семья, эта усадьба и прошлое никуда не денутся, ты можешь найти здесь тихую гавань в любой момент, сейчас для этого явно не время, — Игнат подмигнул. — Так что, не смейте унывать, юноша. Понятно?

— Так точно, Ваше Высокоблагородие, — хмыкнул я.

Пора уже было возвращаться в дом. Я чувствовал, что сильно устал, хотя часть меня очень хотела действовать незамедлительно.

— Доброй ночи, Игнат, — я поднялся с сырой травы и взглянул на наставника.

— Доброй ночи, Станислав, — ответил тот, провожая меня какой-то хитрой улыбкой.

***

На следующий день завтрак проходил уныло и почти без разговоров. Я несколько раз ловил на себе взгляд отца и под конец трапезы он, наконец, решил сказать хоть что-то:

— Станислав, жду тебя после завтрака в своём кабинете, нужно поговорить, — произнёс он, отпивая ароматный чай.

— Хорошо, папа, — непринуждённо ответил я и покосился на Влада.

Брат хмурился и молчал, наверное, он очень надеялся, что отец всё-таки «вправит» мне мозги, но я видел в глазах князя Орлова что-то еле уловимое.

Я выспался, и сейчас рассудок уже хотя бы не рвало пополам от осознания двух вполне реальных жизней. Теперь можно было строить более детальные планы и обратить внимание на мелочи, которые я мог упустить, хотя среди всего случившегося это даже простительно.

Перед тем как отец принял меня в кабинете, пришлось минут пятнадцать потоптаться рядом с дверью, за которой решительно ничего не было слышно. Когда я зевнул от скуки и дремотной атмосферы коридора на втором этаже, дверь еле слышно скрипнула.

— Проходи, — отец коротко кивнул мне.

Пришлось остановиться рядом с письменным столом и ждать дозволения сесть, хотя меня так и порывало неистово нарушать семейные законы.

— Присаживайся, — отец уже подошёл к столу и отодвинул своё кресло.

Я всматривался в лицо отца. Казалось, будто он хотел бы мне что-то рассказать, но никак не может. Даже строгость пропала, я видел в проявившихся в уголках глаз морщинках скорее небольшую растерянность. И это у него-то?

Князь Орлов всегда знал, как поступить, принимал порой жёсткие, но справедливые решения, никогда не поддавался слишком сильным эмоциям и не пускался в пустой трёп с воспоминаниями.

Яр был прав — мы даже никогда не обсуждали его конфликт с императором и что там произошло на самом деле, а уж моё младенчество и подавно. Знает ли он, что я не его сын? Знает или нет?

Даже не заметив за собой, я немного наклонил голову — привычка Сигмы, а не Стаса, и рассматривал малейшие изменения в выражении лица отца, но пока что не мог ничего понять. Он всегда был таким.

Прежде чем отец заговорил, прошло ещё несколько томительных минут. Он работал с документами на столе, а может, только и делал вид, что работал.

— Мы поговорили с Ярославом, — он, наконец, поднял на меня взгляд.

Если они говорили о гвардии императора, то сейчас может быть один из важнейших моментов для дальнейших действий. Я подобрался.

— Я ещё раз выслушал его рассказ об инциденте на границе, о твоём поведении в столь экстренной ситуации, и готов вновь тебя похвалить.

А вот дважды за что-то одно он хвалил нечасто. Теперь я собрался ещё больше — это несвойственно отцу. Либо он волнуется, либо и правда сам ещё не принял никакого решения, а значит, я всё ещё могу повлиять на него.

Мне в любом случае нужно его одобрение, пойди я против отцовского запрета, попасть в гвардию стало бы просто невозможно, ни одно рекомендательное письмо мне в этом не поможет.

— Ты знаешь, что мы не в лучших отношениях с Александром Михайловичем.

— Да.

Я приготовился к отказу, и мозг уже пытался выдать запасные планы, и как вообще можно в таком случае попасть ко двору.

— Однако, Ярослав привёл мне несколько весомых доводов, чтобы я порекомендовал тебя в императорскую гвардию. Считаю, что высшее учебное заведение может несколько подождать, а ты сможешь получить опыт.

Попытка сдержанно улыбнуться, кажется, провалилась, потому что отец взглянул на меня так, будто я только что поехал крышей, или получил то, о чём мечтал всю жизнь. Я никогда раньше даже намёком не мог упоминать службу в гвардии, и для отца это было действительно странно.