Так размышлял Максим субботним вечером у себя дома, как вдруг зазвонил телефон. Он поднял трубку.
- Максим, ты? - послышалось издалека.
- Маринка!!!
- Это я... Не забыл меня?
- Ты с ума сошла! Где ты? Что с тобой? Почему не звонила? Я уже тут все передумал!
- Прости, пожалуйста, Максим, я так по-свински поступила... как дрянь, даже ничего не сказала. А ведь я в больнице, в инфекционке... Представляешь, меня лечат от вшивости, нашли каких-то блох... Мрак! Кто бы мог подумать. Но это ерунда, я скоро уже выхожу, буду чистенькая и свеженькая, как... ты говорил, какая-то там богиня... - Она засмеялась, потом добавила: - Ты не волнуйся, мне еще несколько дней, я, как буду выписываться, сразу тебе позвоню... Ну, а насчет остального... ты знаешь, о чем я говорю... так я чистая, никаких эксцессов...
- Маринка, я так соскучился по тебе! В какой ты больнице, скажи, я приеду!
- Нет, не надо, - послышалось в трубке, - я не хочу. Я такая сейчас неухоженная и некрасивая... как ведьма. И ты не должен видеть меня такой, потому что я тоже по тебе скучаю, потому что всегда думаю о тебе, потому что я люблю тебя...
В трубке послышались частые гудки.
---------
В больницу Максим прилетел радостный, взволнованный, с охапкой цветов, будто в роддом. И встретились они так, словно знакомы были целую вечность, словно лишь одно это временное недоразумение способно было разлучить на время этих людей и этим только усилить их любовь - неколебимую и прекрасную, как сам мир.
Она только посмотрела на него, - мгновение, не больше, - сразу же все поняла и без колебаний повисла у него на шее. А он держал ее в объятиях, целовал ее лицо, мокрое от слез, и удивлялся сам себе. Как же это могло случиться? Как вышло, что он влюбился в нее, в общем-то незнакомую и в духовном плане ничего из себя не представляющую, но, тем не менее, такую дорогую для него, что кроме нее, казалось, и нет больше женщин на свете.
- Моя Манон... - сказал он, целуя ее в губы.
Вся сияя счастьем, она широко распахнула свои зеленые глаза:
- Это еще кто?..
- Так... - улыбнулся он. - Один персонаж.
- Опять ты со своими богинями, - приникла она к нему. - И по-прежнему в них влюблен... - Она подняла голову. - А для меня места в твоем сердце хоть немного осталось?
- Теперь их нет, потому что есть ты, и сердце мое отныне принадлежит тебе одной.
Она впилась в его глаза своими двумя горящими изумрудами:
- Знаешь, мне все кажется, будто я во сне, будто это не я вовсе, а какая-то другая, похожая на меня, и ее кто-то выдумал...
- Ты все еще не веришь в реальность происходящего? - ласкал ее лицо ладонями Максим. - Тебе что-то мешает?
- Я ничего не понимаю, боюсь понять и ненароком разбить эту мечту... Ведь только один раз виделись мы с тобой, всего лишь один, а потом такая разлука... неделя, две, даже больше. И теперь мы встречаемся так, словно знакомы уже целый год и у нас все было...
- Просто мы с тобой очень долго искали друг друга... - ответил он ей.
- Всю нашу жизнь, - кивнула она, соглашаясь.
- И теперь уже не потеряем, потому что любим...
- Максимка мой... - прошептала она, приникла к нему сильнее и заплакала.
---------
Они шли по улицам родного микрорайона и не замечали ничего вокруг - ни вдруг поднявшегося ветерка, ни мелкого грибного дождика, начавшего настойчиво кропить серый асфальт, ни того, что, повинуясь причуде, вышли из автобуса раньше и прошли пешком уже не один километр. Они шли, взявшись за руки, поминутно останавливались, глядели друг другу в глаза, обнимались, целовались, потом шли дальше, снова останавливались и всё никак не могли наговориться и наглядеться один на другого. Они шли, не замечая прохожих, машин, перекрестков со светофорами и не видели, как кое-кто из водителей улыбался им вслед, а другой грозил кулаком, когда они чуть не попали ему под колеса. Весь мир был теперь для этих двоих, им стоило лишь протянуть руки, чтобы обнять его!.. Проказник Амур, поразив их меткими стрелами, довольно улыбаясь, давно уже улетел искать другую мишень, одурманив их на прощанье ароматом, которым благоухает любовь. И они, доселе не знавшие этого чувства и теперь ошалевшие оттого, что оно затопило их сердца, не обозначив берегов, все шагали по тротуарам и парковым аллеям, по которым не раз проходили раньше - куда-то спеша, обремененные повседневными заботами.
Они и не заметили, как сгустились сумерки и их окутала ночь. А когда заметили, то удивились и рассмеялись: им казалось, что они всего пять минут назад вышли из автобуса. И вообще, отчего это на свете существует неведомая сила, которая сейчас, в эту минуту должна их разлучить, потому что кончается день, потому что одному - туда, а другому - сюда: ему направо, ей налево? Но сила действовала убеждениями, напоминая о завтрашнем дне, и им пришлось подчиниться, каким бы дивным ни казался этот вечер, какими бы сладостными ни были объятия.
И они расстались. Но не потому, что Марина долго не видела отца, который ни разу не соизволил навестить дочь в больнице (а ведь она оставила ему записку). И не потому, что она скучала по холодной, мертвой квартире, в одной из комнат которой спал мертвецки пьяный давно уже чужой для нее человек. А потому, что это было неизбежно и по-другому просто быть не могло. И не нужен был ей этот дом, потому что никто ее там не ждал, и видел Максим, как не хотелось ей уходить, и какая грусть легла на ее лицо, когда она в последний раз помахала рукой перед тем как скрыться за дверьми подъезда... И уже тогда возник у него план и созрело решение, которое он немедленно начал претворять в жизнь.
---------
На другой день Максим сказал:
