Увещевания, похоже, подействовали, потому что гостья внезапно снялась с места и неторопливо направилась к водорослям. Вася - за ней. Так, вдвоем, они и скрылись в траве, только хвосты, лениво шевелясь, выглядывали оттуда.

   Ближе к вечеру я стал кормить Васю червями. Он вначале не отходил от своей подруги, тем не менее зорко наблюдая, куда падает корм, потом сорвался с места и заглотал червей - одного, за ним другого, показывая тем самым пример. Гостья стояла в стороне и недоверчиво косилась на пиршество. Проглотив свой завтрак, Вася вернулся к ней. Она перевела на него удивленные глаза, а он, как ни в чем не бывало, стоял рядом и, изредка подрагивая, уминал червей, как бы говоря: "Вот видишь, а ты сомневалась!"

   Все же в этот день самка не притронулась к пище, все еще опасаясь какого-нибудь подвоха с моей стороны. Я знал, что все именно так и произойдет, и думал, она будет поститься еще как минимум сутки, однако ошибся. На другой день она подошла и робко схватила предложенного ей червя, правда, предварительно убедившись, поглядев на хозяина, что дело идет без обмана.

   А еще через некоторое время, заглянув в ванну, я рассмеялся. Оба линя взобрались на корягу и, устроившись на ней бок о бок под небольшим углом, сытые и довольные, с любопытством глядели на меня из глубины.

   Так у меня появились два воспитанника, два питомца, которых я, не стесняясь, с полным правом называл своими друзьями. Оба были одного размера, но самка отличалась более темной спиной, поэтому я их никогда не путал. Кормил я их до отвала, так что приходилось даже иногда убирать шлангом лишний корм, чтобы не портилась вода, которую время от времени необходимо было все же обновлять. Что касается выходных дней, то тут, разумеется, они обходились без пищи. Но в этом, конечно, не было ничего страшного. К сожалению, за всю зиму самка так и не научилась брать корм из пальцев, поэтому Вася в плане питания всегда был первым. Она же хватала корм либо с полводы, либо подбирала со дна.

   Этой же зимой я узнал, что в Подмосковье, оказывается, есть водоем, где водится линь. Причем озеро это совсем недалеко, час с небольшим езды на трех видах транспорта, и называется оно Белым. Еле дождавшись конца весны я, прихватив удочку и червей, помчался туда. Приехал, обошел это озеро кругом, побросал там-сям и, удрученный, ушел восвояси. Водоем, конечно, большой, чистый, но ни камыша, ни ряски, ни вообще каких-нибудь водорослей, где любит стоять линь, я там не обнаружил. Камыш (рогоз), впрочем, был, но низкий, редкий и весь просматривался, потому что вода у бровки едва доставала до колена. И вообще, по всей окружности озера - дно песчаное, никакой глубины, кругом плес, как на Азовском море. Только малышам купаться. Как можно ловить линя в таких условиях, я себе не представлял. Да и где он тут прячется и чем кормится, если повсюду прозрачные песчаные отмели!

   На следующий раз я стал опрашивать рыбаков, сидящих по берегам с донками. Все они охотились за лещом, плотвой, карпом; спиннингисты - за щукой, окунем; за линем - никто. Да есть ли вообще тут такая рыба, и если это так, то как и где ее поймать? Сначала один, потом другой, рыболовы указали на противоположный берег, облепленный огромными, склонившимися над водой ветлами, дубами и ольхой.

   - Только в тех местах стоит линь. Там от берега чуть глубже, чем везде. Ловят его чем угодно, даже донкой, а насадка - червяк, тесто, макароны.

   - Макароны?.. - оторопело уставился я на собеседника. - Неужто берет?

   - Не брезгует, - сказал он. - Я лично поймал там линя на "звездочку".

   - Это как?.. - захлопал я глазами.

   - Ну, те, что в суповых пакетах, - охотно разъяснил рыболов.

   - И что, на это поймал? - усомнился я.

   - Ну да! - улыбнулся он. - Сам бы не поверил, скажи кто. А другой прямо при мне выудил на макаронину. Отщипнул кусочек, на крючок - и выхватил линя.

   - Ничего себе! - Изумлению моему не было границ. - И большого поймал?

   - Да нет, граммов так на сто пятьдесят.

   - А на червя? - продолжал я допытываться. - Червь ведь - любимый его корм.

   - На червя само собой. Но, я же говорю, берет и на макароны. Отдыхающие бросают в воду все подряд - хлеб, картошку, суп, - вот он и привык.

   Пожелав рыбаку удачи, я заторопился в указанном направлении. Но сколько ни ходил по берегу, так и не нашел места, куда можно забросить крючок: везде сидели рыболовы, в большинстве своем "доночники", а где их не было - мешали деревья. Не взмахнуть удочкой без риска оставить снасть в густо сплетенных над головой ветвях. И тут я подумал, что удивляться в общем-то нечему: был выходной день. Значит, надо выбирать будни. Но как? Ведь отгула не допросишься: работать надо, и все тут! И наплевать всем на твое хобби, как, впрочем, и на тебя самого.

   Ничего не поделаешь, поехал опять в субботу. И увидел ту же картину: яблоку негде упасть. Да что же это, в самом деле, неужели нигде не пристроюсь? Хоть как-нибудь, хоть куда-нибудь! Но пока ходил, искал, выбирал - вовсю запалило солнце, причем в глаза. Жара такая, что пришлось все с себя снимать. И тут подумал: какой теперь клев, ведь линь наверняка стоит сейчас где-нибудь в подводных зарослях, либо под низко нависшими над водой ветвями деревьев; попробуй, возьми его оттуда! Все же наугад кинул пару раз, просидел битый час, оставил на ветвях два крючка с грузилами, плюнул и пошел прочь.

   Наконец кое-как, всеми правдами и неправдами выпросил отгул и помчался на Белое озеро в середине недели. Но - закон подлости! - едва приехал туда, зарядил дождь. Вначале мелкий, и я подумал, что, даст бог, скоро пройдет. Но он, словно давая время рыболовам успеть собраться за пять минут, вдруг с таким ожесточением забарабанил по листьям, что ни о какой рыбалке речи идти уже не могло, даже невзирая на болоньевый плащ. И все же надежда еще теплилась: вдруг ненадолго? Однако, взглянув на небо, я упал духом и послал в этом направлении все возможные проклятия: сплошная слоисто-дождевая облачность висела над головой, будто кто от души вымазал небосвод серой краской. Дождь лил как из ведра. А ведь обещали всего лишь моросящие осадки!..

   Так я и уехал ни с чем. Домой вернулся, жена ахнула: ни сухой нитки! Хорошо еще, не подхватил простуду.

   Через пару дней, дождавшись выходных, вновь устремился на вожделенное озеро. И - о чудо! - нашел-таки не занятое никем хорошее место. И тотчас, торопливо готовя снасть, вновь проклял погоду: на этот раз ярко светило солнце, его размытый диск, отражаясь в воде, слепил, до боли резал глаза, будто они глядели на сварку. Я взглянул на небо - маленькие, реденькие кучки облаков таяли в вышине. Но надежда не оставляла-таки меня: заброшу подальше, вдруг там, в зарослях, и прячется линь? Неспроста ведь тут постоянно сидят рыболовы. А солнце - что ж, буду защищаться от слепящей воды ладонью, иного выхода нет.