Секунд десять прошло, не больше, и - поклевка! Но не такая, никакого движения поплавка в сторону. Он сначала мелко задрожал, а потом начал торопливо вылезать из воды, ложась набок. В предвкушении удачи я немедленно подсек и выудил... карася размером в две трети ладони. Вот досада, а я-то думал - еще один красавец-линь! Но вот снова заброс, и все повторилось с математической точностью. Сколько я потом ни забрасывал кузнечика в камыши, результат оставался неизменным: поплавок выпрыгивал из воды, и в траву плюхался карась. Лишь много позже я узнал, что линь никогда не поднимает насадку, а тащит ее в сторону, поэтому поплавок, вздрогнув, начинает скользить по воде, медленно уходя в глубину.

   Так я выудил с десяток карасей. Это, конечно, тоже было неплохо, но не караси меня теперь уже интересовали. Сидя на корточках у ведерка, я время от времени вытаскивал своего линя и, затаив дыхание, любовался его золотыми боками, рубиновыми бусинками глаз; видя, как он трепещет у меня в руках, стараясь выскользнуть из пальцев, я трепетал вместе с ним. Невыразимый восторг огненной лавой переполнял меня и рвался наружу. Стремительный поток, рожденный всепоглощающим чувством страсти, овладел мною и неумолимо потащил за собой в пропасть, в бездну, из которой мне уже было не выбраться. И тогда, в тот незабываемый миг, имя которому - счастье, я вдруг понял, что... пропал. Окончательно! Навсегда! Ибо думать ни о чем другом, кроме своего линя, первого в моей жизни скользкого огненного красавца, я уже не мог. Он сразу же, без борьбы, взял меня в плен. В эту минуту у меня стала зарождаться мечта...

   В то утро мы не поймали больше ни одного линя. Сказывалось отсутствие червей и солнцепек. Какая уж тут рыбалка, когда на небе ни единого облачка, а столбик термометра неумолимо подползает к отметке +40.

   Стали собираться в обратный путь. Рыбу сложили в холщевый мешок. Но что делать с линем? Отпустить? Ни за что на свете! Славка, ехидно улыбнувшись, предложил пожарить. Я чуть не набросился на него с кулаками. Пусть жарит карасей и окуней. Но моего линя!.. Я и сам еще толком не знал, что с ним делать, но одно было для меня непреложно, как аксиома: я должен живым привезти его домой!

   - Домой? - Славкины брови изогнулись дугой. - Куда, на дачу?

   - В Москву! - твердо объявил я. - Такая отныне у меня цель.

   Славка растерянно захлопал глазами:

   - Как же ты повезешь? И куда? Где он жить у тебя будет? Да и будет ли?

   Я задумался. Славка прав. В самом деле?.. Но решение отыскалось мгновенно. Я вспомнил, что у нас на работе, во дворе, лежит ванна, невесть откуда здесь взявшаяся. Грязная, закиданная мусором, листьями. Но все это можно убрать, а ее вымыть. Дальше - в подвал, где наша раздевалка и мастерские: электрика, сантехника, плотника. Поставлю ее рядом с дверью, залью водой, принесу с пруда водорослей. А вот кормить... Чем - я не знал. Не червями же, где их зимой найдешь?

   Славка обнадежил:

   - Линь - из карповых, так что должен молотить все подряд, как карась. Всяких гусениц, личинок, бабочек, стрекоз...

   - А зимой?.. - упавшим голосом спросил я.

   - Зимой каша: перловка, манка, геркулес. А вообще-то надо узнать по Интернету. Полазь, поищи. Я бы посоветовал, да и сам впервые сталкиваюсь с линем, никогда не ловил. Только как же ты повезешь его, и в чем? Ведь почти сутки в поезде!

   - В пятилитровой бутыли! - сразу же догадался я. - Лучше не придумаешь.

   Но Славка, похоже, не разделял моего оптимизма.

   - Подохнет, - обреченно махнул он рукой. - Задохнется.

   Мажорное настроение вмиг улетучилось. Я поник головой.

   - Но выход есть, - вывел меня Славка из ступора. - Качать воздух.

   - Как? Чем? - оторопело уставился я на него.

   - Очень просто. Купить грушу, - в аптеках продается, - шланг и распылитель, это в рыболовном магазине. Будешь сидеть и шуровать рукой, давать кислород. Тогда довезешь.

   Окрыленный надеждой, я бросился обнимать Славку.

   Неожиданно он указал на двух человек, шагавших вдоль берега мимо нас. У каждого в руках - сумка, по виду тяжелая.

   - Рыбаки... Сети у них неподалеку, на ночь ставили. Нынче сняли улов, видишь, несут. Вон машина их в кустах, крыша блестит.

   - Видать, неплохо поработали, - заметил я, с неприязнью глядя на этих "рыбаков", - гляди, аж сгибаются под тяжестью добычи.

   - У них там, наверняка, и линь есть...

   - Ну?.. - вздрогнул я и теперь уже глаз не сводил с двух сумок, торопливо "прошествовавших" мимо нас на некотором отдалении. - Живой?..

   - Конечно, что ему сделается, ведь только поймали.

   - Слушай, Славка, - тут же загорелся я идеей, - а может, они дадут мне одного? А я им - карася! Какая им разница? Как думаешь? А у меня два будет, представляешь, вместо одного!

   - Не знаю, - пожал плечами Славка, - попробуй. Если упрутся, объясни ситуацию, отдай два карася.

   Я схватил ведро и помчался в сторону блестевшей на солнце крыши желтых "Жигулей". Мужики оказались сговорчивыми. Поинтересовались, правда, зачем мне нужен линь, да еще и живой. Выслушав мое откровенное признание, они кивнули на кучу рыбы в траве, метрах в пяти левее:

   - Выбирай.

   Я подошел туда и обомлел. Линей было пять, того же размера, что и мой линь, как мне показалось. Они лежали в тени отдельно и, выделяясь золотом среди белых карасей, шевеля плавниками, таращили на меня свои апельсинные глаза. Боже, какое это было чудо! Я глаз не мог от них отвести. Мне казалось, что передо мной произведение искусства, а не всего лишь рыба; полотно, достойное кисти Рафаэля или Рембрандта! Словно магнитом, лини притягивали меня своим видом. Кажется, так и стоял бы здесь вечно, любуясь этим дивным полотном матери-природы.