— Будь в безопасности, — сказала она, положив пальцы ему на колено, как только он сел.

Когда она говорила такие слова, в его глазах все еще был намек на очарование, но не так сильно, как когда-то.

— Я не собираюсь отдавать свою жизнь за Д’Хару.

Она натянуто улыбнулась.

— Хорошо.

С этими словами он ушел в ночь. Их дети крепко спали в детской. Кэлен стояла не совсем одна, когда грохот копыт отдалялся от нее, ее телохранитель был в двух шагах позади и справа. Она была благодарна, что не осталась одна.

У нее вырвался вздох, белое облачко в холодном воздухе. Она будет спать одна впервые почти за десять лет, и эта мысль была горькой. Но больше, чем спать. Его не было всего несколько секунд, а Кэлен уже чувствовала себя более уязвимой.

Она повернулась к женщине, молча стоящей рядом с ней.

— Твои сестры эйджилу, как они смотрят на эту гражданскую войну? Как ты думаешь, есть ли такие, как Триана или Денна?

Далия приподняла бровь, но ответила.

— Мы все верны лорду Ралу. Мы видели хорошие плоды от этого слияния, даже если чернь этого не видит. — Намек на улыбку тронул ее губы, едва заметные в свете звезд. — Некоторые из нас верны леди Рал даже ради нее самой.

Кэлен не смогла удержаться от полусухого смешка. Далия была телохранителем, которого Даркен выбрал по уважительной причине, будучи единственной Морд’Сит, которая когда-либо ценила Кэлен. У женщины было тихое достоинство, несмотря на все ее темные пути.

— Тогда я уверена, что буду править здесь, пока он не вернется, со всеми Морд’Ситами в качестве защиты. — Она сделала шаг к Далии, сокращая расстояние между ними. Было неправильно стоять далеко.

— Я всегда буду рядом с тобой, а Гарен всегда присматривает за юными наследниками, — сказала Далия с ухмылкой. — Нет необходимости в дополнительной защите, кроме этой.

Кэлен только покачала головой.

— Посмотрим… — Хотя у Гарена и Кэлен не было самых спокойных знакомых, она не могла отрицать, что свирепые Морд’Сит были грозными охранниками для ее детей. — Хотя часть меня желает, Далия, чтобы ты вместо Эллис отправилась охранять лорда Рала.

Еще одна улыбка скользнула по губам Далии.

— Я довольна тем, что есть.

Вздохнув, Кэлен позволила своей руке найти руку Далии, когда она повернулась к дворцу, к пустой кровати и обязанностям королевы Ралов.

— Мы обе должны отдохнуть.

Морд’Сит не ответила, вопросительно глядя на руку Кэлен, когда они направились к Дворцу.

Кэлен слишком устала, чтобы смущаться от таких взглядов.

***

Эллис спала на той же двуспальной кровати, что и он, в каюте генерала. Даже после того, как погас свет, скрывая морщинистое лицо и седые волосы, она не могла заменить Кэлен. Это была сентиментальная мысль, но Даркен не смог сдержать ее, погрузившись в сон на прохладной дистанции между ним и его доверенной Морд’Сит.

Он не ожидал, что будет отсутствовать так долго. Четыре недели, а в полевых условиях все казалось таким же сложным, как и всегда. Даркену пришлось неохотно признать, по крайней мере, в его собственном сознании, что его генералы не виноваты в хаосе.

— Дело не в Кэлен, — смело заявила Эллис через несколько дней после того, как они прибыли на передовую гражданской войны.

— История говорит об обратном. — Даркен позволил своим глазам увидеть свидетельства войны, его пальцы дернулись в поисках решения. После всего, что он сделал для своего народа, они все еще жалуются? Они все еще ссорились — разве они были детьми?

Его Морд’Сит больше ничего не сказала о своем мнении.

Но Даркен этого не забыл.

Эгремонт охотно уступил лидерство Даркена, и не прошло и дня, как он забыл о мире. Война была старым другом, хоть и ненавистным.

На этот раз восстание имело более структурированный характер. Некоторые Д’Харские солдаты дезертировали, чтобы присоединиться к ним, и это было заметно. Правилом были прямые атаки, а не ночные рейды и партизанская война. Осторожный и смелый одновременно. Вскоре Даркен понял, что он борется против своей собственной тактики, включенной в военную подготовку более десяти лет назад, а не только против своего народа. Каждый труп по обе стороны был в некотором роде его.

Гражданская война была ужасной вещью.

— Некоторые из них — жители Мидленда, милорд, — сообщил ему Эгремонт после того, как еще одна короткая битва привела к разорению военного городка и похищению гарнизона. — Я не понимаю.

«Национальная гордость объединяет людей», подумал Даркен, но знал, не говоря об этом, что она не универсальна.

— Годы союза, Эгремонт. Хотя поначалу неохотно, земли начали сливаться. — Он коснулся одного из мертвых тел с хмурым лицом. — Или, возможно, в этом есть нечто большее, чем мы понимаем.

— Они не выдвигали никаких требований, — заметил Эгремонт. — Как мы можем знать что-нибудь?

Даркен ничего не сказал, снова оглядывая деревню. Он не в первый раз задавался вопросом об отсутствии мотивов.

Следующая деревня, на которую нападут, находилась недалеко от границы, и когда Даркен и его войска въехали, он увидел смесь лиц среди толпы выживших. Некоторые смотрели на него со страхом. Кто с отчаянием, кто с надеждой.

— Они ищут ответы, — сказала Госпожа Эллис, когда они вместе просматривали карты и отчеты, пытаясь проследить путь восстания до его источника.

— А у меня их нет, — сказал Даркен. — Ничего, о чем они не могли бы догадаться сами, а я не хочу верить в догадки.

Морд’Сит подняла бровь.

— Ваша догадка успокоит их, правда это или нет.

— Пока не доказано, что это ложь. — Полуулыбка Даркена была жесткой, напряженной. — И у меня нет ресурсов, чтобы гарантировать, что это не окажется ложным. И желания играть в азартные игры. Пусть молчат и догадываются. Честность не может сделать хуже в этот момент.

В отличие от своих младших сестер, Эллис не фыркнула в знак протеста. Как ни в чем не бывало, она отмахнулась от беспокойства и вернулась к работе. Даркен ценил это, но не мог отрицать, что жаждал смелости Кары. Или Кэлен. Моменты интеллектуальной битвы между ними породили как новые идеи, так и конфликты. В каком-то смысле он желал и того, и другого.

Но у него не было ни того, ни другого. Не было у него и расслабления, которое могло бы успокоить его ум и отвлечь его от представлений, на которых он застрял. Из-за этого он скучал по своим детям и по времени, проведенному наедине с Кэлен — по времени без разговоров, а только по прикосновениям. Он обнаружил, что страсть оставляет за собой ясность, и прямо сейчас он хотел бы наслаждаться неповторимым ощущением лежания сытым и запыхавшимся. Но Кэлен здесь не было, а он слишком привык к ее обществу, чтобы искать спасения в другом месте.

Он был один, как всегда был раньше. Возможно, именно поэтому поиск ответов занял почти месяц.

— Мы нашли одного живым, — взволнованно сказал капитан Мейфферт, когда они затащили молодого человека в его палатку.

Чуть старше мальчика, у мятежника были резкие черты Д’Харана, но каким-то образом он смотрел на Даркена с чистым горячим вызовом.

У Даркена возникло желание сломить его, полностью заглушить этот огонь. Однако стремление к ответам взяло верх над стремлением к контролю.

— Заставь его говорить, — сказал он, кивнув Эллис.

— Я никогда не предам своих товарищей! — сплюнул мальчик.

Даркен не мог не улыбнуться про себя. Мальчик думал, что после этого… О нет, не сегодня. У него была гораздо более простая цель.

Эллис не нужны были четкие инструкции. Несколько часов под эйджилом, и мальчик начал сыпать угрозами и обещаниями, как будто его лихорадило.

— Вы не сломаете нас, сколько бы войск вы ни послали, — бредил повстанец сквозь хриплые вздохи и крики. — Мы никогда не преклоним колени. Мы слишком долго страдали.

Это было то, что искал Даркен — мотив — но это казалось старомодным. Конечно, это было искоренено много лет назад. Крики о тирании давно уступили место неохотному принятию Даркена, по крайней мере, особенно в Д’Харе. Нахмурившись, потирая большим пальцем нижнюю губу, Даркен задумался, почему, и почему именно сейчас.