— Разве ты не догадалась, после почти семи лет? — В его тоне была легкая насмешка, высокомерие, которое она ненавидела. Стиснув зубы, Кэлен сопротивлялась желанию оторваться от него.

— Я совсем не такая, как ты, как ты можешь ожидать, что я пойму такой ум, как твой.

— Не лги… — Он прижался губами к изгибу около ее уха, и против ее воли это вызвало легкую дрожь желания по ее спине. — Кэлен, ты не меньшая загадка, потому что притворяешься хорошей. Ты такая же сложная, как и я. Ты и я… Мы танцуем в одной и той же темноте. Я больше не могу отвести глаза от тебя, так же, как я мог бы отвести взгляд от своего собственного отражения в зеркале.

Кэлен пришлось резко сглотнуть, чтобы сердце не подскочило к горлу. Ее рука скользнула к животу, где только начал расти их четвертый ребенок.

— Я совсем не похожа на тебя, Даркен, — повторила она.

Тщетно. Все это было напрасно. Его слова испугали ее, потому что они были правдой, как слишком часто они были правдой в эти дни. Какая польза от правды; Даркен Рал заставил ее поверить в эту максиму, и даже жизни на посту Исповедницы было недостаточно для защиты. Каждый день, проведенный с ним, заставлял ее принимать еще один маленький поворот и еще одну темную трещину на пути к белоснежному совершенству, к которому она стремилась. Идеалы не могли выжить в этом Дворце.

— План не имеет значения, — сказала Даркен после того, как она почти забыла заданный вопрос. Губы прижались к ее горлу, жар грозился оставить след на ее плоти.

И все же это утешало. Ложь была такой же утешительной.

— И сейчас? — спросила она едва слышно.

— Мир. Семья. Старость. — Он наполовину рассмеялся. — Что еще можно просить?

Ирония не ускользнула от Кэлен. И все же она не могла не прошептать с неохотной правдой:

— По крайней мере, мы разделяем эту цель.

Он снова поцеловал ее в шею, и она могла прочесть без дара Исповедницы, что он имел в виду, и многое другое , но она закрыла глаза и не позволила этому причинить ей боль. Как бы то ни было, он был ее союзником. Враг во всех других жизнях, но союзник в этой.

Кэлен повернулась в его руках, ее глаза были закрыты, когда ее рука погладила его шею, и она поцеловала его. Сила, с которой он ответил на поцелуй, ощущения щетины на ее щеке и то, каким был его пульс под ее кончиками пальцев, когда он отвечал на поцелуй, вызывали в ней запретные ощущения. Он был человеком, который, казалось, был рожден, чтобы пробуждать желание, а она была вором в ночи, крадущим удовольствие и комфорт, пока эта жизнь не подошла к концу.

***

Разлад проскальзывал под его оборону быстрее, чем он мог отбросить его назад. Даркен Рал никому не сдавался, но в этой ситуации не было ничего личного. Союз Мидлендса и Д’Хара дрожал, один резкий ветер заставил бы все рухнуть и рассыпаться всему в прах.

— Ваша королева может носить радахан, но что насчет ее детей? — прямо в лицо спросил посол из далекой провинции. — Мы все слышали, что старшая обрела силу. Скольких членов вашей семьи она скомпрометировала?

Даркен мог бы перерезать человеку горло от уха до уха, если бы захотел. Но он достаточно сдерживал себя, приближаясь к послу, пока не смог надежно схватить его за горло.

— Чья королева, лорд Алджернон?

— Ваша… — Глаза мужчины внезапно стали жучьими, отвратительными.

— Ваша королева, — сказал Даркен резким, тихим тоном. — Королева Д’Хары и королева Мидлендса. И наши дети тебя не касаются. — Странно, как он почти ненавидел себя за желание убить эту досаду. Сейчас это казалось таким бесполезным желанием.

— Д-да, мой Лорд Рал. — Горло внезапно освободилось, лорд Алджернон тяжело сглотнул и склонил голову.

Слова вряд ли были источником какой-либо проблемы. Даркен сжал руку и вздохнул.

— Докладывайте, госпожа Далия, — сказал он, как только посла выпроводили за дверь.

— Он только первый, милорд. Самый раздражающий, но и самый резкий.

— И ты думаешь, у него есть причины жаловаться?

На мгновение в зале воцарилась тишина, и Даркен повернулся, чтобы посмотреть на свою первую Морд’Сит. Она подняла бровь, глаза потемнели, когда она тщательно обдумывала его вопрос.

— Милорд, — сказала Далия, — есть причина, по которой ваши Морд’Сит не считают за честь охранять ясли ваших детей, за исключением Гарена. Исповедницы опасны, а непредсказуемые дети — тем более. Королева представляет из-за этого опасность, даже прикованная радаханом.

Несмотря на всю логику ее речи, пальцы Даркена дернулись, и ему хотелось, чтобы они все еще были на горле лорда Алджернона.

— Какого твое предложение?

— Я думаю, вы знали, что делали, когда выбирали невесту Исповедницу. Только вы можете справиться с последствиями.

Проницательный ответ, даже если он скользит по сути. Он послал Далии мрачную улыбку, которая ей не понравилась, и кивнул в знак того, что она может уйти. У всех Морд’Сит были свои особенности. Денна была хитра, Кара упряма, Триана холодна. Из оставшихся Констанс была ожесточенной и неудачницей, а госпожа Эллис обладала лишь организаторскими способностями. Гарен была верена, а Далия — послушна. Он всегда ценил их больше, чем удовольствие, которое они приносили в его холодную постель, но ему нужно было большее.

Тоска по Денне и Каре ничего не даст. С другой стороны, приближаясь к Кэлен… Ну, на данный момент это не было похоже на то, что они действительно играли в игру.

— Не нужно говорить, что ты предупреждала меня об этом, — сказал он, приложив палец к губе, сидя на скамейке в детской и наблюдая, как Арианна гоняется за Ирэн по комнате с фигуркой дракона. — Как я сказал тогда, я никогда не ожидал, что гармония будет вечной.

— Нет, ты не идиот, — признала Кэлен, сложив руки на коленях у основания беременной выпуклости живота. Она села прямее, и ее глаза стали острее. Он задавался вопросом, не забыла ли она, что она Мать Исповедница и нуждается в этом напоминании. — Мир недолговечен. Люди мелочны и эгоистичны по своей сути, а добро временно.

Он ухмыльнулся.

— Верно.

— Но его всегда можно выманить у них, если приложить надлежащие усилия, — продолжила Кэлен, не обращая внимания на его цинизм. — В этом случае Д’Хара все еще боится магии Мидлендса, а Мидлендс чувствует себя отвергнутым своей нацией-завоевателем. Ты единственный, кто не боится исповедников, и это не благодаря твоему особому мужеству.

Его палец рассеянно постукивал.

— Проблема, которую я уже оценил.

— Мама! — Айрин взвизгнула, ныряя в юбки Кэлен, когда Арианна зарычала и угрожала ей игрушкой.

— Мы с вашим отцом разговариваем, — предупредила Кэлен девочек, слегка покачав головой. Даркен с трудом мог не отвлечься от того, с какой легкостью слова сорвались с ее губ без всякого подтекста. Ее глаза наконец метнулись к нему, все еще деловые. — Прошло слишком много времени с тех пор, как они вспомнили, кто их королева.

— Ты думаешь, что само твое присутствие…? — он слегка наклонился вперед, любопытствуя.

— С тобой на моей стороне, — сказала она многозначительно. — Наш долг состоит в том, чтобы очаровать людей своей персоной. Ради мира.

«И ты сказала, что мы не похожи друг на друга,» сказал бы он, если бы она не поджала губы в чем-то, похожем на горечь. Он намеренно вытащил часть ее тьмы на поверхность, но смерть Моргана сделала больше, чем он когда-либо делал. Это была не та темнота, которую он искал, и он придержал язык, когда тьма коснулось ее лица. Вместо этого он кивнул.

— Скоро я устрою для нас королевский тур, прежде чем твое состояние усложнит его проведение.

Арианна вскочила к нему на колени, прежде чем он успел уйти, и он нежно взъерошил ей волосы. Кэлен могла смотреть на него с терпением, и он ценил это, но его дети пробирались сквозь его защиту со всем умением змеи и невинностью ягненка. Он стал отцом ради ухаживания за Кэлен, но только он знал об этом мотиве. Арианна знала его просто как своего отца.

— Я отличная Лорд Рал, — прошептала она ему на ухо, подпрыгивая на его колене. — Я заставил Рини вспомнить, что я главная. А еще у меня есть дракон.