Однако сейчас я не мыслила столь глобально, озабоченная куда более насущным вопросом — чем кормить девчушку? Очевидно, она была ещё слишком мала, дабы вводить прикорм, да и сам по себе он бы не решил проблему. Поэтому, как можно скорее нужно было отыскать кормилицу. И тут без посторонней помощи мне было уже не обойтись.

Под утро домой вернулся Хэйден. Я караулила его в коридоре, чувствуя, что уже буквально валюсь с ног и едва ощущаю одеревеневшие под тяжестью драгоценной ноши руки. Боясь, что раскричавшись от голода, София разбудит Тая, я была вынуждена всю ночь её укачивать. Разлученная с матерью, девочка спала беспокойно, но, по счастью, пока не капризничала.

— Хэйд! — бросилась я к мужчине, едва завидев его в дальнем конце холла. — Ты мне нужен! — заявила громким шёпотом, едва мы поравнялись.

— Это что, младенец?! — с ходу предположил он, не отвлекаясь на моё суетливое «приветствие».

— Самый настоящий. Точнее — настоящая. Это девочка, — пояснила я и чуть отодвинула сверток от груди, демонстрируя хорошенькое румяное личико спящего ангелочка.

— Чтоб меня черти подрали! — воскликнул принц, и я рассерженно не него шикнула:

— Что ты орешь?! Разбудишь.

— Откуда она у тебя?

Хйэден нетрезво пошатнулся и поспешил опереться о стену. Вместо ответа я вручила ему письмо.

— Её оставили на крыльце…

— Это невозможно, — сражаясь с конвертом, возразил Уркайский. — Ночью активируются охранные плетения, они не реагируют только на членов семьи и гостей дома.

— Ещё как возможно. Ты лучше читай, читай, — велела я, усмехнувшись.

— Вот так поворот! — снова слишком громко воскликнул Хэйд, едва ознакомился с содержимым бумаги, а затем вдруг запрокинул голову и захохотал.

В попытке призвать его к тишине, весельчака пришлось ткнуть локтем под ребра.

— Ой, — охнул он, потирая ушибленное место, — вижу, Ланзо отлично тебя натаскал. Удар что надо.

— Это материнский гнев, — сострила я.

— То есть, хочешь сказать, что сей плод незаконной любви ты тоже решила оставить себе? — Хэйден даже не пытался быть серьезным.

— Себе — не себе, но в обиду малышку не дам! Она должна воспитываться в любви и безопасности, рядом с родным отцом, раз уж её мамаша решила сделать вид, что не причём. И вообще, что не так с вашими женщинами? — не удержалась от вопроса.

Хэйд посмотрел на меня неожиданно трезво и внимательно, а затем, словно в досаде, взъерошил белокурые волосы и покачал головой.

— Хотел бы я знать…

— Так ты мне поможешь?

— Что именно ты от меня хочешь? В данном вопросе я мало что решаю. С кем тебе на самом деле следует поговорить касательно девочки — так это Ланзо и Рэт.

— А при чём тут Лорд? — удивилась я.

— Реджи-Реджи, — протянул принц, — разве ты ещё не поняла, — он развел в стороны руки, словно указывая на окружающие нас предметы, — кто здесь на самом деле всем заправляет?

Конечно же, я давно об этом догадалась. Власть потерявшего разум ундера уже давно стала номинальной. Не скрою, того, как к девочке отнесется Рэтборн, я опасалась даже больше, чем возможной реакции её биологического родителя. Впрочем, проблемы следовало решать по мере их поступления, поэтому, отбросив в сторону мешающее думать беспокойство, я вернулась к главной теме.

— Ладно, с вопросами иерархии буду разбираться позже. Главное, помоги мне как можно скорее отыскать для Софии кормилицу. Малышка вот-вот проснется и явно будет голодна… Ты же не хочешь, чтобы твоему крепкому сну мешали детские крики?

— А вот и шантаж. — Хэйден широко улыбнулся.

В его золотисто-желтых, пронзительных, как у хищника, глазах светились ум и ирония.

— Ну Хэ-э-эйд, — жалостливо протянула я, очень рассчитывая на оперативную помощь.

— Ладно, — сказал он, внимательно наблюдая за моими попытками укачать вновь заворочавшегося младенца, — будет тебе кормилица.

— И поскорее, — деловито поторопила, на что Хэйден снова покачал головой и заметил:

— Я уже почти скучаю по своей прежней спокойной безрадостной жизни.

— Не ври, — отмахнулась я. — Спокойствие переоценивают.

— А радость? — уточнил он.

— С детьми, дядюшка Хэйден, у тебя её будет просто завались.

Мы оба переглянулись, обменявшись робкими улыбками.

— Прошу тебя, поспеши, — видя, что принц, даже не заглянув в свои комнаты, дабы переодеться, куда-то уходит, прошептала я ему вослед.

— Буду через пару часов, — не оборачиваясь, он помахал мне рукой и стал спускаться вниз.

Как и было обещано, ровно через два часа, примерно в восемь утра в дверь моей спальни постучалась высокая полногрудая женщина весьма примечательной внешности. За её спиной стоял темноволосый мальчик лет девяти. Он держал на руках завернутого в старенькое, но чистое лоскутное одеяльце ребенка. Судя по размеру, младенец был даже младше Софии.

— Я Клара, госпожа, — представилась будущая кормилица. — А это мои дети. Старший — Александр и младшая — Марина. Если позволите, я буду вам помогать.

У женщины, которой на вид едва ли было больше двадцати пяти, оказались чуть раскосые ярко-зеленые глаза и рыжевато-золотистые вьющиеся волосы. Она смотрела открыто, спокойно и уверенно. Хотя руки, которыми Клара бессознательно стискивала подол своего сильно поношенного темно-серого платья, все же выдавали то сильное беспокойство, которое, видимо, терзало её изнутри.

— О, какое счастье! — воскликнула я, не забыв улыбнуться серьезному черноглазому мальчугану. — София безостановочно плачет уже минут тридцать, но кажется, что прошла вечность.

— Бедняжка, должно быть, сильно хочет есть, — посочувствовала Клара.

— Проходите скорее! И ты, Александр, — обратилась к мальчику, явно испугавшемуся, что останется в коридоре совсем незнакомого дома один.

— Что вы, госпожа? Нам выделили комнату, Алекс подождет меня там. Я просто хотела, чтобы вы с ним познакомились и сказали, не возражаете ли, чтобы мои дети жили здесь со мной?

Её удивительные совершенно колдовские глаза выражали такую надежду…

— Вы шутите? Да это же замечательно! — поспешила всех успокоить. — Таю совсем не помешает друг. У него есть замечательная игровая. Уверена, мальчикам там будет весело вдвоем.

Кормилица посмотрела на меня недоверчиво. Из ступора её вывела новая порция пронзительного детского плача. Её собственный ребёнок, мирно спящий на руках старшего брата, проснулся и тоже стал попискивать.

— Покачай её, — велела Александру мать и поспешала на крик проголодавшейся Софии, которую, в свою очередь, пытался безуспешно отвлечь несколько ошеломленный произошедшими за одну ночь переменами Тай.

Новый день обещал быть безумным.

Если быть откровенной — получить в качестве подопечной кроху пяти месяцев от роду, я была совершенно не готова. Как-то так сложилось, что дожив до столь солидного возраста, я ни разу не имела дела с младенцами. София казалась невыразимо прелестной и невероятно хрупкой. Я боялась своими неловкими движениями как-то её побеспокоить или навредить. Ко всему, судьба девочки и без того виделась слишком неясной и какой-то безрадостной.

И всё же в душе, несмотря на все попытки попридержать лошадей, стремительно пускала корни горячая привязанность. Оттого я беспрестанно переживала, что ребенка заберут и перепоручат заботам совершенно посторонних людей. Тот факт, что я и сама не более чем посторонняя, отчего-то совершенно мною игнорировался.

Как на иголках я ждала предстоящих переговоров. Реакция Ланзо казалась непредсказуемой, а от встречи с Рэтом и вовсе не стоило ждать ничего хорошего. Однако, сколь я ни страшилась грядущего диалога с братьями, а находиться в подвешенном состоянии оказалось ещё мучительнее. Ожидание затягивалось. Все мужчины рода Уркайских словно сквозь землю провалились.

Целый день до самой ночи особняк стоял, будто вымерший. Возможно, в королевстве случилась какая-то диверсия, в результате чего занятые на государственной службе братья так долго не возвращались домой. Так это или нет, мне оставалось лишь гадать да тревожиться.