— Ах, мин сальмон*, что за стать, что за формы! — едва ундер представил нас друг другу, даже не думая понижать голос, принялась изливать свои восторги старушка. — Наконец-то я вижу истинный эталон женщины. Тело, полное жизни и энергии. Какие волосы, какие глаза, какие бедра! — практически выкрикивая, перечислила фон Лару наиболее приглянувшиеся ей части. — Не то что эти… — скривив губы, точно съела нечто крайне кислое, графиня кивнула в сторону стайки стоящих у дальней стены дебютанток.

Все, как одна, были худы до прозрачности, с гладкими низкими прическами и вечерними туалетами, делающими их ещё более хрупкими, безликими и практически бесполыми.

— Что за преступная мода на никчемность?! — риторически вопросила она. — В моё время девушки знатных родов ещё что-то из себя представляли. А что теперь? Тощая бледная немощь. Ни ума, ни талантов, ни тела, способного выносить здорового ребенка.

Последнее заявление подняло во мне шквал возмущения. И хотя признанный идеал местной красавицы и в самом деле ничего кроме скуки не вызывал, всё же я бы не спешила утверждать, что широкие бедра и упитанность — залог счастливого материнства. Не я ли сама была тому красноречивым доказательством? Однако у старухи на сей счет было своё категоричное мнение и, по странному стечению обстоятельств, оно бессовестно мне льстило.

— Много ты понимаешь! — фыркнул себе под нос ундер, но был услышан.

— Да уж побольше твоего, — не осталась в долгу графиня. — И вообще, я не давала дозволения разговаривать со мной. Я тебе ещё не простила своей дорогой Флодиры. Жаль, она была чересчур милосердна и не отравила тебя, как я ей советовала.

Путем нехитрых умозаключений, я предположила, что речь идет об одной из жен старого вояки. Кажется, о матери Волкера, обладающей выдающейся памятью и тягой к науке.

Ундер с видом победившего в споре раздражающе ухмыльнулся и оставил выпад графини без ответа.

— Лучше расскажи, мин сальмон, что ты делаешь в компании этого кошмарного старикашки? — вновь переключила свое внимание на меня женщина с канарейкой. — Неужто ему повезло заиметь приличную невесту одному из своих великовозрастных сыновей?

В ответ на её слова я неожиданно и для себя, и для ундера заметно раскраснелась. Впрочем, дядюшка решил, что причина моего смущения кроется в том, что графиня оскорбила его племянника, назвав «невестой». Едва эта мысль в нём укоренилась, как он ринулся на мою защиту, совершенно позабыв про собственный совет подпевать влиятельной старухе.

— Что ты несешь, слепая гусыня? Неужели совсем не видишь, что перед тобой парень? — набросился он на неё, вгоняя меня в ужас разоблачения.

— Какой парень, лысый пень? Только безумец назовет этот сочный бутон — мужчиной! — стояла на своем старушка.

— Только сумасшедшая нацепит на свою голову клетку с орущей и гадящей курицей! — вернул любезность дядюшка.

— Сам ты гадишь! Лип-Люп воспитанная птица! — задохнулась от возмущения графиня фон Лару.

Я засмеялась. Немножко истерично, учитывая сопутствующие обстоятельства. Оба — и ундер, и графиня — посмотрели на меня осуждающе.

— Что ж, — внезапно старушка стала спокойна, как сфинкс, — парень так парень.

Она манерно поправила прическу и сделала знак лакею, чтобы тот подал ей бокал. В омутах её зеленых, почти кошачьих глаз плясали джигу все черти Преисподней.

Затем её взгляд скользнул поверх моего плеча, и она, сделав солидный глоток, приподняла острый подбородок, словно показывая им куда-то за спину. Я инстинктивно оглянулась, тут же заметив Рэтборна, шагающего к нам через зал решительным, вызывающим дрожь тревоги и трепета шагом.

Выглядел он властным и пугающе недоступным. И в то же время, я откуда-то точно знала, что под этой внешней непроницаемой маской жестокосердного хозяина жизни бушует целый океан эмоций и нешуточных страстей.

В частности сейчас… Рэт был зол.

— Госпожа фон Лару, — поприветствовал Рэтборн престарелую графиню, умудрившись отвесить легкий поклон с надменным совершенством.

Та ему благосклонно кивнула в ответ, искривив тонкие морщинистые губы в ехидной улыбочке. Что ни говори, а вид эта пожившая акула света имела такой, что инстинкт самосохранения настоятельно убеждал с нею считаться.

— Как вовремя вы появились, — скосив глаза в сторону ундера, проскрипела старуха. — У нас тут с вашим отцом завязался один любопытный спор…

Я в ужасе застыла, понимая, к чему графиня клонит. Неизвестно, чем дело кончится, если главе Тайного Приказа придется в открытую признать перед своим спятившим родителем, что его воспитанник — вовсе не племянник, а в некотором роде племянница.

— Чуть позже я обязательно послушаю о предмете вашего спора, — видимо, догадавшись о грядущей катастрофе, перехватил инициативу Лорд и, весьма бесцеремонно подхватив меня под локоть, потянул на себя. — А сейчас буду вынужден похитить у вас Рэджи. Дело государственной важности.

Его мечущий молнии потемневший до состояния мокрого асфальта взгляд не предвещал ничего хорошего, однако, в сложившихся обстоятельствах этот гнев казался меньшим из зол. Я не стала упираться и покладисто встала возле его правого плеча.

— Вот как? — снова усмехнулась старуха и с победным видом посмотрела на ундера.

Однако, по иронии обстоятельств, Дядюшка Цвейг вовсе не выглядел проигравшим, в свою очередь посматривая на графиню с выражением крайнего самодовольства.

Наблюдая за всем этим, я лишь в недоумении гадала, какие мысли посещали головы этих прожженных интриганов.

— Тогда не смею вас задерживать, — с видом царствующей особы протянула фон Лару и небрежно взмахнула пальцами, словно дозволяя нам удалиться.

— А вот я вас, пожалуй, задержу. — Речь появившегося словно из воздуха посла звучала решительно.

Где-то на заднем фоне многозначительно хихикнула графиня, а рука, так и сжимающая мой локоть, ощутимо напряглась. Если бы не плотная ткань камзола, наверняка, я бы обзавелась свежими синяками.

— Позвольте пригласить вас на ближайший тур рилса*, - игнорируя Рэтборна, обратился ко мне Эктор Озарийский.

Я скосила глаза вбок, мгновенно оценивая закаменевшую линию плеч Лорда и его подчеркнуто равнодушное выражение лица. В груди снова всколыхнулась обида. Поведение старшего сына ундера сбивало с толку. Он напоминал мне пресловутую «собаку на сене» — и сам не ам, и другому не дам. При таком раскладе поведение прущего напролом Озарийского выглядело, пожалуй, даже привлекательно.

Понимая, что повсюду любопытные уши, я утвердительно кивнула, стараясь, чтобы этот самый кивок заметил только тот, кому он предназначался.

Озарийский блеснул ослепительной улыбкой и, удовлетворенный результатом своей атаки, отступил в сторону.

И снова хватка на моей руке усилилась, заставив болезненно поморщиться. Мужчины на мгновение схлестнулись взглядами, а затем Рэтборн куда-то меня повел.

— Не понимаю, — едва мы оказались в длинном безлюдном пространстве портретной галереи, процедила я сквозь зубы, попутно пытаясь вырваться из стального захвата Лорда. — Я действую в точности с вашими указаниями и выполнила всё, о чём вы меня просили! Так в чем же дело?! Почему вы смотрите на меня волком и выглядите так, словно вот-вот начнете плеваться огнём?

Рэтборн молчал, упорно таращась куда-то вдаль с ничего не выражающей, едва ли не скучающей миной. Но обмануть меня у него не получалось. Разумеется, только от скуки он притащил меня сюда и теперь упорно делает вид, что не при делах. Я сложила на груди руки и призвала себя к спокойствию.

— Комар подсажен? — напрочь игнорируя брошенный в его адрес вопрос, сухо уточнил Рэт.

— В лучшем виде, — не стала я отпираться, хотя яда в голос всё же подпустила. А потом не удержалась и добавила: — Это было даже приятно…

Лорд медленно повернул голову, наконец соизволив обратить на меня своё сиятельное внимание.

— Похоже, я очень приглянулась господину послу… — тем временем, продолжала закреплять достигнутый успех и «дергать тигра за усы». — Надеюсь, в ваши планы не входит серьезно ему навредить?