Фрэнк в этот момент выглядел так, что невольно приходило в голову хорошо известное среди госслужащих сравнение с образом «обезглавленного цыпленка». – Нет-нет, я имел в виду… то есть я сказал первое, что пришло мне в голову… на самом деле такие расчеты никогда не производились… Во всяком случае, лично мною…

Дороти с олимпийским спокойствием победителя пустила в него очередную стрелу. Естественно, в самую десятку.

– Сумму «650 000 фунтов стерлингов» нам любезно предоставило соответствующее страховое пенсионное общество.

– Возможно, но когда подписывалось соглашение, я абсолютно уверен, сумма была уже совсем иная, – растерянно пролепетал Фрэнк. Оказывается, у безжалостной Дороти в запасе была еще одна не менее гениальная идея. – Хорошо. Тогда как насчет использования индексированных пенсий в качестве альтернативы почестям и наградам? Пусть каждый госслужащий сам выбирает форму вознаграждения своего благородного труда: почести или наличные деньги.

– Но это же нелепость, самый натуральный абсурд! – чуть ли не завизжал сэр Фрэнк.

– Интересно, почему? – искренне удивилась Дороти.

Признаться, мне тоже было весьма интересно услышать ответ на этот простой вопрос. Сидевший справа от меня Хамфри молчал, будто набрал в рот воды. Очень, очень необычное для него состояние. Даже Бернард, и тот заметно побледнел. Мне же все это доставляло искреннее удовольствие.

Сэру Фрэнку ничего не оставалось, кроме как попытаться защитить то, что защитить было невозможно.

– Да, но такой выбор поставил бы… э-э-э… поставил бы нас… э-э-э… то есть их в немыслимое положение. То есть, я хочу сказать, как быть тем, кто уже имеет почести и награды?

У Дороти, как и следовало ожидать, имелся на это готовый ответ.

– Очень просто. У них есть логичный выбор: либо отказаться от почестей и наград, либо отказаться от своих индексированных пенсий. – Она слегка наклонилась вперед и одарила секретаря Кабинета обнадеживающей улыбкой. – А что думаете об этом вы, сэр Хамфри? Или, может быть, вы предпочтете, чтобы вас называли мистер Эплби?

Хамфри все это, похоже, нисколько не забавляло. Он явно ожидал от сэра Фрэнка намного большего – ведь под вопрос ставились и его собственная зарплата, и награды! Поэтому он как можно рассудительней сказал, что, по его мнению, сэр Фрэнк достаточно детально занимался этим вопросом.

– Вряд ли достаточно детально, – заметил я. – Послушайте, Фрэнк, а разве вам лично это требование о повышении не сулит, мягко говоря, совсем неплохие доходы?

Сэр Фрэнк чуть не захлебнулся от негодования.

– Господин премьер-министр, дело совсем не в этом, – чуть не плача сказал он. Что предположительно означает «да».

– Значит, лично вы сочтете за честь отказаться от предлагаемого повышения? – ледяным тоном спросила его Дороти.

Фрэнк, казалось, потерял дар речи. А Дороти, не дожидаясь, пока он придет в себя, повернулась к Хамфри.

– Не сомневаюсь, секретарь Кабинета тоже, так ведь, сэр Хамфри?

Мне, конечно, было его искренне жалко: надо же оказаться в такой нелепой ситуации! Он же, запинаясь и спотыкаясь, начал лепетать что-то о прецедентах, о потребностях госслужбы в целом, о долгосрочных интересах… Затем его вдруг как бы осенило.

– Да! – воскликнул он. Причем уверенно и твердо. – Да, сочту за честь отказаться от этого повышения, если и только если правительство будет убеждено, что высшие руководители должны получать меньше своих подчиненных, и что Кабинет распространит этот принцип на себя самих и своих младших министров

Таких намерений у меня, естественно, никогда не было, да и не могло быть. Да и в любом случае, зачем мне загонять в угол Хамфри, который в данном вопросе проявил лояльность и фактически выступил на моей стороне? Поэтому я поблагодарил присутствующих и разрешил им всем, кроме Хамфри, с которым хотел переговорить, так сказать, в частном порядке, считать себя свободными.

Меня интересовало личное мнение секретаря Кабинета, не слишком ли мы круто обошлись с Фрэнком.

– Наоборот, господин премьер-министр, – решительно возразил он. – Ему пришлось отвечать на вопросы в высшей степени правильные и исключительно по существу дела. Хотя, признаться, быть не совсем лояльным по отношению к своим коллегам не соответствует ни моему духу, ни моим принципам.

Сразу видно, что он никогда не был членом Кабинета министров.

Сегодня наконец-то снова проявился Хамфри. Оказывается, он был очень занят подготовкой нового и намного более скромного предложения о повышении заработной платы госслужащим и горит желанием объяснить, что к чему.

– Видите ли, господин премьер-министр, – войдя в кабинет, с порога заявил он мне. – Собственно говоря, я всегда считал требования казначейства чрезмерными и не отвечающими стратегическим интересам страны. Особенно в период всеобщей финансовой напряженности. Они прекрасны для государственных служащих, кто ж будет спорить, однако совсем не то, что может рекомендовать секретарь Кабинета, исходящий из высших интересов Британии. Именно поэтому мы не позволяем постоянному заместителю канцлера казначейства стать главой государственной службы!

Что ж, намек более чем прозрачен.

Затем он познакомил меня с заметно более скромным предложением, которое предполагает повышение заработной платы госслужащим на 11 с чем-то процентов в течение двух лет, то есть в среднем чуть меньше 6 % в год.

Это же совсем другое дело! Такое не грех и одобрить. Хотя Хамфри меня об этом даже не просил. Добавил только, что низшие категории государственных служащих должны пройти надлежащие процедуры, а требования Ассоциации следует рассмотреть особо, быстро и с соблюдением полной конфиденциальности.

Причина данной просьбы заключается в том, что Хамфри опасается, как бы его схема не привела к обратным результатам. Ведь большинство ее членов могут потребовать намного большего. Уверен, он прав – Фрэнк не должен это видеть, именно поэтому Хамфри хочет, чтобы об этом не знала ни одна душа. Даже политические советники…

Лично меня все это полностью устраивает (если, конечно, ему удастся убедить своих коллег согласиться на столь небольшое повышение – какие-то 6 %). Хамфри утверждает, что с этим не будет проблем, если я гарантирую свою помощь и поддержку в вопросе конфиденциальности. Конечно же гарантирую, в таком вопросе разве можно мелочиться?

Оставалась всего одна, но весьма существенная проблема – парламент! Заднескамеечники буквально сатанеют, когда госслужащим повышают зарплату. Впрочем, у Хамфри и на этот случай имелось вполне приемлемое решение. На мой взгляд, просто великолепное решение! Включающее масштабную реформу, которая ни у кого не вызовет никаких возражений. (Под словами «ни у кого» Хэкер, само собой разумеется, имел в виду не британскую общественность, а палату общин – Вестминстер и государственную службу – Уайтхолл. – Ред.)

– Господин премьер-министр, если «привязать» заработную плату членов парламента к соответствующим рангам государственных служащих, то тогда им не придется голосовать против повышения своей собственной зарплаты. Каждый раз, когда ее повышают госслужащим, повышают и им тоже. Автоматически! А если то же самое проделать и с индексацией их пенсий, то будет еще лучше.

– Естественно, будет, – не раздумывая, согласился я. – Великолепно, просто великолепно! Благодарю вас. – В каком-то смысле сейчас сэра Хамфри вполне можно было бы назвать источником здравого смысла и истинного бескорыстия. – Хамфри, как вы считаете, к какому рангу госслужащих следовало бы «привязать», например, заднескамеечников?

– На мой взгляд, к старшему консультанту.

– Да, но не слишком ли это для них мало? – удивленно спросил я.

– Дело в том, господин премьер-министр, что заднескамеечники и сами не очень-то велики, – ответил он, и в его глазах промелькнул какой-то хитрый огонек.

– Ну а к чему «привязывать» членов Кабинета?