(Высшим чинам МИДа, конечно же, было очень горько выслушивать обидные слова об их слабости, нерешительности и тупости. Еще обиднее был тот факт, что говорились они, по их мнению, таким же слабым, нерешительным и тупым Хэкером. Самым же обидным для них было то, что Хэкер был прав. – Ред.)

А тем временем Номер 10 весь день находился в состоянии лихорадочного напряжения. Все телефоны в моей приемной буквально раскалились.

Мой главный личный секретарь, надо признать, проявил себя с самой лучшей стороны – не забыл позвонить во дворец и убедиться, что о предложении сделать этот подарок Ее Величество не извещали (во всяком случае, официально), поэтому ее нельзя будет обвинить в том, что она отказалось его принять.

Но даже Бернард был в полном замешательстве относительно того, что же делать с этим чертовым щенком.

– Может, попросить нашего посла в Париже «убрать» этого щенка физически? Подсунуть ему отраву, позаимствовать у болгар наконечник для зонта… (Намек на известное убийство Георгия Маркова, болгарского диссидента, работавшего на Би-би-си, которого в 1978 году укололи отравленным наконечником для зонта на остановке автобуса в Лондоне. – Ред.)

Но это же самая настоящая шпионская операция! Причем с самыми неприятными последствиями, если общественности вдруг станет о ней известно. Британский избиратель может так или иначе примириться с растущей безработицей, растущими налогами, растущей инфляцией, падающим фунтом, падающим биржевым курсом, но… он никогда, ни за что на свете не перевыберет меня, если мое имя будет каким-либо, пусть даже самым косвенным, образом связываться с уходом из жизни щенка Лабрадора, которого отправили на встречу с Создателем при весьма загадочных обстоятельствах. Британцы слишком хорошо знают и ценят свои приоритеты!

Итак, хотя проблема оставалась по-прежнему нерешенной, остальные приготовления, тем не менее, шли полным ходом. В частности, мы уже назначили переводчиков для различных встреч. Включая даже переводчиков для моей встречи с американским вице-президентом. Впрочем, полагаю, это обычная ошибка машинистки. (Никакой ошибки. Ведь англичане, проявляя своеобразную душевную щедрость, считают американцев своими. В результате идея об «особенных отношениях» между этими нациями приводит к мысли, что американцы не более многоязычные, чем англичане. – Ред.)

Премьер-министры прилетают не далее как завтра, а, по словам Бернарда, духовой оркестр королевской морской пехоты буквально сходит с ума – музыканты должны успеть выучить все национальные гимны! С каким же облегчением мы узнали, что аргентинцы сообщили об отмене своего визита. Облегчением не от их поражения на Фольклендах, а потому что аргентинский национальный гимн состоит из трех частей и длится целых шесть минут.[53]

Не менее проблематичной оказалась предложенная нам схема рассаживания гостей в Вестминстерском аббатстве, которую мне предстояло утвердить. Невероятно, но ее сделали в алфавитном порядке, в результате чего Иран и Ирак сидели бы рядом друг с другом, Израиль и Иордания – на одной скамье. Так ведь недолго и Третью мировую войну спровоцировать.

Когда мой главный личный секретарь наконец-то дозвонился до аббатства, ему ответили: их предложение исходило из понимания, что поскольку все эти представители из одной и той же части мира, это, возможно, поможет им ощущать себя как дома. Бернарду пришлось терпеливо объяснить им, что соседство и близость совсем не одно и то же.

Кто-то, точно не помню кто, заметил, что присутствие на той же скамье Ирландии может способствовать улучшению ситуации. В ответ я заметил, что Ирландия никогда ничего не улучшала. Во всяком случае, для нас. Никогда!

Питер, мой личный секретарь по международным вопросам, зашел в кабинет, чтобы ознакомить меня с рядом, так сказать, неоднозначных вопросов, с которыми нам, вполне возможно, придется столкнуться. Бернард, само собой разумеется, тоже присутствовал.

– По словам испанского посла, – сообщил Питер, – его министр иностранных дел захочет сказать пару слов о единстве наций. А итальянцы – о европейском идеале.

Чувствуя в этих словах какой-то скрытый смысл, я попросил Питера перевести их на нормальный язык.

Он согласно кивнул.

– Испанцы хотят вернуть себе Гибралтар, а итальянцы хотят расширить винные озера ЕЭС. Кроме того, – продолжал он, – новозеландцы требуют проведения специальной встречи лидеров стран Содружества для обсуждения поддержки Британией якобы расистского южноафриканского режима.

На мой вопрос, почему они снова поднимают этот вопрос, последовало объяснение, что для этого имеются две возможные причины: либо это из-за их недовольства квотами ЕЭС на масло, которые исключают новозеландские молочные продукты, либо это публичное проявление чувства собственной вины, вызванное крутым и неожиданным изменением их позиции в вопросе о ядерной политике.

Питер предложил организовать королевский визит в Новую Зеландию. Лучше всего послать туда саму королеву. Если, конечно, это возможно. Отличная мысль, хотя может привести лишь к затягиванию решения проблемы и вряд ли поможет мне избежать нынешних затруднений, если только обещание такого визита не подвигнет их забыть о своей угрозе. К тому же Питер предупредил меня о том, что нам в любом случае следует ожидать серьезных неприятностей со стороны Южной Африки.

– Проблемы с правами человека? – спросил я.

– Нет, они пытаются увеличить поставки грейпфрута.

Затем меня начали учить протокольным, или правильным формам обращения. Из них следовало, что киприотского архиепископа следует называть не «Ваше Восхищенство», а «Ваше Великолепство», и что когда папский посланник говорит «Мы желаем помыть руки», это означает, что его застали врасплох…

Тут Бернарда неожиданно позвали к телефону – срочный звонок из дворца. Мы все затаили дыхание. Так слышала ли Королева о щенке и если да, то как отреагировала?

Слава богу, нет: дворцу известно только о какой-то проблеме с красными коврами в международном аэропорту Хитроу (она действительно была, но, насколько мне известно, ее уже решили). Однако Ее Величество обеспокоена тем, что президент Кот-д'Ивуар желает наградить ее каким-то слоном.

Ну, это уж слишком!

– Бернард, Питер, ради всего святого! – не сдержавшись, закричал я. – Мы просто не выдержим еще одно животное! Тем более слона! Весь Уайтхолл, МИД, МВД, секретариат Кабинета министров и министерство здравоохранения уже чуть ли не целую неделю занимаются одним только щенком. Правительство почти полностью парализовано. Хватит, никаких слонов!

К счастью, я ошибся. Кот-д'Ивуар собирается послать не живого слона, а всего лишь медаль. Единственная проблема заключается в том, что вручение этой награды должно сопровождаться слюнявым поцелуем…

Впрочем, пусть этим занимается сам МИД.

Завтра похороны моего знаменитого предшественника. А сегодня нам все-таки удалось «дожать» французов. Даже не знаю, какое из этих событий мне доставляет более глубокое чувство удовлетворения.

Хотя началось все далеко не так благополучно.

Утром мой главный личный секретарь вошел в кабинет с двумя папками в руках – одна толщиной в три сантиметра, другая в девять.

– Это еще что такое, Бернард? – Недоуменно спросил я.

Он ткнул пальцем в тонкую.

– Это материалы по ламаншскому туннелю, господин премьер-министр.

– Нет-нет, Бернард, вон та, толстая.

– Ах, эта. – Он выглядел несчастным. – Это материал на щенка.

– Ну и как далеко мы с ним продвинулись?

– Сегодня утром он весил уже больше полутора фунтов.

– Щенок?

– Нет, материал, господин премьер-министр, – совершенно серьезно ответил он.

Мы уже информировали французов, что, как это ни прискорбно, по прибытии щенка в Англию служба безопасности заберет его и поместит в карантинное отделение в Хитроу, однако ответа так и не получили. Кроме того, чтобы хоть как-то подсластить пилюлю, наш МИД поставил их в известность, что поскольку аэропорт Хитроу находится где-то между Букингемским дворцом и Виндзорским замком, Ее Величество вполне сможет навещать своего «лабрадорчика» по дороге туда или обратно.