— Ну а ты, — я взглянул на шныря. — Ты за что здесь?

— А угадай, — улыбнулся он.

Я состроил позу мыслителя.

— Воровал?

— Ну что так сразу-то! — оскорбился он. — Ничего я себе незаконно не присваивал. Честный бизнес. Только немного незаконный…

— Приторговывал запрещенкой?

Шнырь оскалился.

— Уже ближе. Я бы сказал, горячо.

— Наркотики что ли?

— Ну, не совсем, хотя при большом желании можно чем угодно накидаться… Лаптев Илья Борисович, он же Лапоть, он же Доктор, — улыбка шныря стала еще шире. — Была у меня способ получать всякие интересные таблеточки. Наркотики — это неинтересно. Ими много кто занимался. У меня была особая ниша. Помогал студентам учиться. Медикаментозными средствами.

— Стимуляторы какие-то? — уточнил я.

— Ага. Ты же, небось, знаешь, что многие наркотики изначально создавались в медицинских целях? Ну вот, есть несколько препаратов, которые стимулируют умственную и физическую активность. А отличники и двоечники, которым нужно срочно выучить предмет к пересдаче, нашли применение таким таблеточкам… У меня был канал поставки, у них — потребность. Мы помогали друг другу, и все были довольны.

Я приподнял брови.

— Пока не…

— Пока одна девица не начала биться в припадке прямо в аудитории. Зрелище, по словам ее одногруппников, было страшное. Эта дура от неуверенности или от страха решила выпить еще одну таблеточку прямо перед началом экзамена. Я ей говорил, что это не так работает, что нужно тщательно подбирать дозировку, потому как если переборщить, эффект будет совсем другим… В общем, больница, скандал, расследование. Меня сдали ее подружки, а там, как выяснилось, кто и сколько у меня брал, скандал угрожал принять уже опасный масштаб. Слишком уж много громких фамилий в этом списке оказалось. Так что засунули меня на остров, пока все не уляжется.

— А девчонка-то та хоть жива осталась? — спросил я.

— Жива, конечно! — отмахнулся Лаптев. — Что ей сделается-то? Она же просто психоз словила. Ну и народу в аудитории было полно — быстро заметили, отреагировали, вызвали врачей. Отлежалась денек под капельницами — и пришла в себя. Пересдачу, к слову, завалила.

Я устало провел ладонью по лицу. Итак, отличная у нас подобралась компания. Избалованный мажор-вредитель, вспыльчивый горец, поехавший ботаник-химик и пронырливый барыга. Оказывается, благородные месье тоже знают толк в развлечениях.

— И у нас здесь все такие, да?

Лапоть, он же Доктор, усмехнулся.

— Ага. Других тут, знаешь ли, не держат.

— Ладно. А что из себя представляет подготовка к ужину?

Ботаник снял очки и принялся тщательно протирать стекла носовым платком.

— Приведение одежды в опрятный вид, умывание, чистка обуви…

— И все?

— Ну а ты чего еще хотел? — мрачно буркнул Горец. — Чего тебе еще надо?

Мне? Мне — ничего. Мне надо, чтобы ботаник Веня не траванул меня каким-нибудь газом, да и чтобы остальные не особо покушались на мою шкурку. Ну и пожрать бы, да. Завтрак был ранним, быстрым и не особо питательным.

В коридоре зазвучала трель звонка.

— Это предупреждение, — пояснил ботаник. — Через десять минут построение.

Парни забегали по комнате. Горец стряхивал побелку с волос, Лаптев принялся торопливо отчищать замаранный комбинезон, а ботаник просто плеснул в лицо немного воды. Мне чистить было нечего, поэтому я просто внимательно наблюдал за действиями своих «сокамерников».

Вскоре прозвучала еще одна трель звонка — ну почти как в театре. Парни вышли, ботаник поторопил меня жестом и показал, как строиться. Собственно, никакой хитрости: мы вчетвером стали в одну линию перед нашей комнатой, меня поставили в середину.

И наконец-то я смог увидеть остальных.

Правда, никаких предварительных выводов сделать не получилось. Просто перед каждой дверью стояли молодые люди в одинаковых серых комбезах. Все более-менее опрятные, но вот взгляд у всех был разный. У кого-то потухший, у иных — затаенная злость, у третьих — равнодушие. Лишь немногие открыто радовались предстоящей трапезе.

Какой-то парень из соседней комнаты кивнул Горцу, тот ответил.

София Петровна в сопровождении двух одинаковых амбалов встала перед нами.

— Перекличка, господа.

Она принялась называть фамилии. Барсуков, Кантемиров, Лаптев, Оболенский… На свою фамилию каждый отзывался коротким «Я!».

— Регель, — громко произнесла надзирательница.

Кивнувший Горцу парень из соседней комнаты отозвался. Я мельком скользнул по нему взглядом. Невысокий, светловолосый, не особо крепкий. Рожа надменная.

— Теплов!

— Я!

Рядом с Регелем отозвался еще один из нашего отряда. Этот явно происходил из рода воинов — высокий и крепкий, парень буквально излучал богатырскую мощь. А вот лицо у него было открытое, даже доброе. Или просто оно создавало такой разительный контраст с мрачными физиономиями остальных.

— Все на месте. Шагом за мной, — велела надзирательница.

Нас вывели в ближайший коридор. Поскольку наши комнаты распоалаглись ближе всего к выходу, я толком не увидел ни других надзирателей, ни воспитанников. Ничего, сейчас в столовой осмотримся.

Мы прошли по нескольким длинным коридорам и вскоре вышли в отдельно стоящий корпус, где располагалась столовая. Пришлось остановиться и подождать, пока запускали остальных.

Как я понял, отряды были смешанными. Видел, что перед входом в обеденный зал два людских ручейка — мужской и женский — соединялись. Спали мы в разных местах, а вот работали и ели вместе.

Девушек было ощутимо меньше, но оно и понятно. Все же аристократы обычно более тщательно следили за воспитанием и поведением своих дочерей — по крайней мере в моем мире. А уж если и случался какой-нибудь инцидент, чаще всего его решали внутри самой семьи. Вряд ли в этой реальности было иначе.

Наверняка и в нашем отряде должны быть девушки. Интересно, какие они и за что сюда попали?

— Группа «Два-два» заходит…

Мы все еще торчали в коридоре. До соединения с остальной частью отряда было далеко — впереди была как минимум группа «3–1», а может и «двоек» было больше…

— Жаль, что ты меня забыл, — услышал я тихий шепот за спиной и обернулся.

Лаптев слегка улыбнулся.

— Что, я и тебе что-то сделал?

Улыбка Доктора стала еще шире.

— Открою страшную тайну, — выдохнул он. — В камере нет никого, кто бы не пострадал от твоих выходок в той или иной мере. Так что ты повнимательнее, Оболенский. Ночи длинные, двери не запираются, а дежурные надзиратели иногда могут засыпать…

Я покосился на Доктора. Не нравилась мне его ухмылка, совсем не нравилась. Да и вообще не производил он впечатления человека, которому стоило доверять.

Но все же можно было попытаться что-нибудь разузнать.

Я улыбнулся ему в ответ.

— Пугать изволишь, Лаптев?

— Предупреждаю, — подмигнул он и понизил голос до шепота. — На всякий случай.

— С чего бы такая доброта?

— Кто сказал, что доброта? Исключительно холодный расчет. Я, знаешь ли, преследую свои интересы.

Ну вот от Доктора я примерно этого и ожидал. С первого взгляда показался скользким типом — им и оказался. Другой вопрос, какой ему был от меня прок. Сейчас я был той еще кандидатурой в друзья. Или его так впечатлило, что я обезвредил Кантемира?

— Ну и какой интерес во мне? — шепотом спросил я, стараясь, чтобы стоявший передо мной Горец нас не услышал. Впрочем, он переговаривался с Тепловым, поэтому наверняка не обратил внимания на наши шушуканья.

— Ты мне здесь не нужен, — ответил Лаптев. — Ты нужен мне на воле. Связи у тебя полезные, Оболенский. Мне бы не помешали. Потому и пекусь о филее вашего сиятельства. А то ж сгинешь в этих стенах, бедолага.

Ну с этим я бы поспорил. Эту тушку не так просто убить, как мы уже выяснили.

— И какие же связи тебя интересуют? — спросил я.