Девушка сидела на полу, прислонившись к прохладной стене. Белая комната плыла перед её взором. Матовые стены сменились отполированными до блеска стальными листами. В них она видела своё отражение. Дверь исчезла, замуровав её изнутри. Она шумно вздохнула, взглянув на своё отражение.

Грязная, лохматая, с диким взглядом. Сталь глаз гармонировала с побледневшей кожей и светлыми волосами. Где-то в глубине радужки ещё пряталась голубизна, в страхе сжимающаяся перед зверем, бушующим у неё внутри. С её губ и щёк сошла вся краска, некогда делающая её румяной и привлекательной. Теперь на девушку взирал одержимый призрак, скрививший губы в усмешке. Она не была напугана, лишь сбита с толку. И она не собиралась сдаваться, пока не выцарапает дыру в этих стенах и не сбежит отсюда.

Девушка прикрыла глаза, сосредоточившись на своих ощущениях. Она почувствовала своё тело, позвала силу, которая недавно в ней бушевала. Отозвался лишь крошечный отголосок, прильнув к ней, как к хозяйке. С его помощью, миллиметр за миллиметром, она прощупала комнату в поисках каких-либо сбоев. Но и тут претерпела неудачу: комната, казалось, была единым целым, без каких-либо отдельных частей. Она была заперта здесь без возможности выбраться. Шумно выдохнув, она приняла единственное верное решение – ждать. Рано или поздно её похитители должны явиться за ней.

Пока же она предалась расслаблению, подготавливая тело к схватке. Её мысли проносились в голове, а она пыталась вспомнить хоть что-то, за что можно было бы уцепиться. Тщетно. Она не помнила, кто она. Ненавистная пустота. И непробиваемая стена внутри её мозга, скрывающая это знание.

Девушка готова была взвыть, но не сделала этого. Она чувствовала, что этот заслон скрывает информацию о ней, а не знания о мире, в котором она жила. Именно это она попыталась выманить, как голодного котёнка, из своего разума. И знания откликнулись на её зов.

Она помнила запахи трав, ощущения от бега, сказки, которыми пугали детей перед сном. А потом она вспомнила то, что вряд ли можно было увидеть в её мире: огромные костяные врата. Воспоминание затянуло её, и девушка снова увидела их как наяву: ворота были неестественно громадными и утопали в белом тумане, липком и пахнущим гнилью. Там, где землю не укрывал туман, в небеса смотрели пустыми глазницами черепа. Чем дальше она шла, тем ближе становились ворота и тем всё дальше, к виднеющимся вдали тёмным деревьям, отступал туман. Вся земля вокруг была усеяна белыми гладкими костями и черепами: человеческими и звериными. Под её ногами хрустели ломающиеся кости. Костяные ворота внезапно оказались прямо перед ней, давя своим присутствием. За ними была лишь пустота.

Девушка вынырнула из воспоминания. Голова кружилась, а во рту ощущался вкус пепла. Ближе подтянув к себе ноги, она обхватила колени руками.

Она помнила, как прошла через врата. Через границу жизни и смерти. И она помнила, что значили эти ворота. Конец. Она находится в худшем из своих Кошмаров – в царстве Мёртвых. О нём в мире живых ходили чуть ли не поразительные легенды.

Королевство Снов и Кошмаров – так его звали в народе, шепчась о том, что только там можно обрести истинный покой. Мелас, царство Вечности – другие его названия, но менее поэтичные. Попав сюда, ты забываешь себя и свою прежнюю жизнь. Либо твоя душа находит покой, либо ты будешь обречён на вечные страдания. Наверное, она их заслужила, раз оказалась здесь. Девушка заскрипела зубами. Она помнила людный зал и старуху, вырвавшую ей сердце. Она отомстит за это. Она отомстит за всё.

Оглядев лохмотья, которые висели на ней грязными лоскутами, она заметила кое-то необычное: тряпка на её плече превратилась в золотой браслет, на котором отпечатались какие-то номера. Они не особо её заботили. Однако ей не понравилось, что её тело сдавливает какая-то непонятная штука.

Также на левом запястье обнаружилась татуировка в виде тоненького полумесяца. Ещё одно извращение на её коже, не согласованное с ней. Девушка фыркнула, а затем, неожиданно для себя, погрузилась в полудрёму.

***

Её разбудило вежливое покашливание рядом. От этого звука она тут же вскочила на ноги, приготовившись выцарапать нежданному гостю глаза. Однако мужчина, сидящий за белым столом на белоснежном стуле, спокойно отреагировал на этот жест. Казалось, будто так и должно быть. Но она так не думала. А желание наброситься на него, стоило ей его узнать, возросло ещё больше.

Его белые как первый снег волосы практически сливались со стенами её клетки. Снег? На одно биение сердца девушка застыла, прокручивая в голове воспоминания и ассоциации. Зима. Холод. Снег. Она практически чувствовала на коже покалывание мороза и запах сосновой хвои. И всё было прекрасно, пока она не вернулась в действительность, где незнакомец, который вызвал всплеск воспоминаний в её пустой голове, сидел и откровенно её рассматривал.

Её снова наполнила злоба, когда она взглянула в его чистые голубые глаза. Девушка вспомнила вспышку боли в тот момент, когда он её ударил.

Мразь. Животное. Она его ненавидела.

Тем временем мужчина кивнул на второй стул рядом с ней, предложив ей сесть. Он был одет как в их первую встречу: тёмно-синий камзол, расшитый ниткой цвета слоновой кости, и высокие чёрные сапоги, начищенные до блеска. Его кожа в контрасте с белым казалась темнее, нежели тогда у озера.

Он откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу и выжидающе на неё смотрел. Вот только теперь на нём была маска: изготовленная странным образом, будто выкованная из железа, она закрывала его шрам и добрую половину лица. Девушка на секунду задумалась, на что же ей было бы приятнее смотреть: на его лицо со шрамом или маску, с которой на неё скалились клыки? Но ведь ей должно было быть всё равно. И так и было.

Рэйна пнула ногой стул так, что тот отлетел в другой конец комнаты, ударившись об стену. После этого она демонстративно осталась стоять напротив него, упершись руками на стол, глядя прямо ему в глаза.

– Что надо? – прошипела она, ловя малейшее движение мужчины словно готовая к броску кобра.

Но тот не двигался, только, не мигая, смотрел на неё. Глаза в глаза.

Прошло несколько ударов сердца, а потом из-под маски донёсся голос, лишь отдалённо похожий на человеческий:

– Я бы хотел с тобой поговорить. И заодно извиниться за то, что пришлось тебя ударить. Сама бы ты не отдала Таркалион, верно?

Таркалионом была, наверное, та монета, что выпала из её рта. Девушка зашипела ему в лицо:

– Мне не нужны твои извинения, червяк. Верни то, что мне принадлежит, и тогда, возможно, я об этом забуду. Но не гарантирую.

Мужчина засмеялся, откинувшись на спинку кресла. Его смех был похож на скрежет камня о камень. Возможно, дело было в маске. Она помнила, что его голос у воды был другим – более мягким и красивым. Мужчины с такими голосами часто сводили девушек с ума одним шепотом их имени на ушко.

Рэйна сместила свой взгляд с глаз на его широкую грудь, затянутую в плотную ткань. В ярком свете, его тёмно-синий камзол ярким пятном выделялся на фоне стен, снова ставшими белоснежными.

– А ты забавная, – сказал он, хотя сама она так не считала. – Мы можем быть друг другу полезными: я расскажу тебе, как здесь всё устроено. А, если пообещаешь, что будешь нам помогать и не натворишь глупостей, то тебя тут же отсюда выпустят.

Тут уже настала её очередь смеяться. Из её собственного горла смех вырвался ещё более неприятным звуком, нежели из-под маски мужчины. Это заставило её мысленно поморщиться, однако снаружи не промелькнуло и тени перемены её настроения. Она вспомнила, что когда-то её смех был звонким и мелодичным…

– Я не буду никому помогать. Особенно тебе, – она подчеркнула последнее слово. – Катись отсюда, пока я не выцарапала тебе глаза и не съела их на обед.

Мужчина встал, хотя ничего в его внешнем виде не выдало покорность и подчинение её приказам. Затем он направился к двери, появившейся из ниоткуда также, как и стол со стульями до этого.