Поздравляем! — слова возникли на экране. — Ваш чип закончен. Пожалуйста, установите его профессионально в течение суток с рождения ребенка. Не распечатывайте чип, если не готовы внедрить его, — щелчок, пластиковый пакет упал на поднос перед ней. Она осторожно подняла его и прижала к сердцу.

Мейко не планировала заводить детей, но когда узнала, что у нее дочь, стала одержима идеей сделать кроху не такой, как она. Она росла чужаком с оливковой кожей в мире ярки людей с волосами всех оттенков красного, золотого и каштанового. Ее дочь будет одной из них, самой красивой из всех. Ее принцесса сможет открыть двери того мира для Мейко. Она улыбнулась и забрала чип.

Три месяца спустя она родила в медицинской кабинке во время обеда. Мейко назвала ее Кацуэ. Медик пытался отговорить ее внедрять чип в дочь, рассказывал о риск для ДНК, но Мейко не слушала. Она мечтала, как будет придумывать платья для своего маленького ангела. Он пытался предупредить ее, но Мейко спросила лишь, где подписать. После подписи ее дочь увезли установить чип, пока ее генетическое строение было податливым.

Ребенок разочаровал на первый взгляд. Мейко спросила, работает ли чип. Ребенок, которого она отдала, был с густыми темными волосами, что торчали, как шерсть котенка. Они вернули розового, лысого и страшного ребенка. Они убедили Мейко, что чип был установлен правильно, идеально слился с ДНК ребенка. Побочный эффект в виде лысины скоро сменится светлыми кудрями, как она и просила.

— Неделю она будет сонной, но это нормально, — сказал медик. Он пожелал ей удачи, вздохнув, и отдал ребенка — ее золотую Кацуэ — в стерильных пеленках с документами.

Кацуэ год становилась золотой. Каждое утро Мейко терла голову малышки, чтобы увидеть золотые волоски. Когда они появились, Мейко собирала прядки в хвостики, чтобы они выделялись. Когда она оставляла дочь опекунам перед работой, они собирались, чтобы поиграть с малышкой. Она выросла из некрасивого лысого ребенка с розовой кожей в бодрого малыша со светлыми кудрями, как короной. Малышкой Кацуэ выделялась среди других детей и была центром внимания, как Мейко и надеялась. Другие дети восхищались отличиями Кацуэ, но когда они стали подростками, быть центром внимания перестало быть приятным.

Тело Кацуэ стало неловким, она становилась молодой женщиной. Другие ученики были группами, оставив Кацуэ и ее кудри с голубыми глазами в стороне. Они дразнили ее и звали Ванильным рисом — белым снаружи и желтым внутри. Она была без друзей, выливала несчастье матери, но Мейко отмахивалась. Мейко говорила дочери:

— Они просто тебе завидуют. Не слушай их.

— Мне все равно, — сказала Кацуэ во время одного из таких разговоров. — У меня все еще нет друзей, — ответ Мейко всегда был одинаковым. Она прижимала свою принцессу к себе, гладила ее золотые пряди и наслаждалась тем, как они блестели в сумерках. — Я не хочу быть другой, — сказала Кацуэ, уткнувшись лицом в руку Мейко, всхлипывая. — Почему мы не можем жить там, где люди выглядят, как я?

— На это нужны деньги, — Мейко вытянула кредитку из кармана и подняла ее. — Тот мир дорогой, а эта карточка почти пустая! Все, что я получаю, уходит на нашу еду, — она бросила кредитку на пол у своего матраса. — И… я не оттуда, — прошептала она. Мейко хотела сказать больше, но подавила это и воспоминания, что грозили проступить на поверхности.

— Я хочу избавиться от чипа, — сказала Кацуэ.

Мейко перестала дышать.

— Нельзя, — сказала Мейко. — Ты станешь монстром, — в комнате стало темно, лишь блеск огней города проникал сквозь их разрисованное окно. Кацуэ всхлипнула снова. Мейко попыталась обнять дочь, но та оттолкнула ее и нашла в темноте свою низкую кровать у стены.

— Я уже монстр, — сказала она. Ее голос, грубый от слез, ударил Мейко по сердцу. Она промолчала и легла на свою кровать. Впервые она задумалась, правильно ли выбрала за дочь. Сон тяжело сдавил ее глаза.

Будильник ударил Мейко по ушам. Она огляделась, кровать дочери была пустой. Она села, штора в ванную была отодвинута. Мейко была одна. Тревога сжала ее желудок, она потянулась к телефону.

— Где Кацуэ? — спросила она. Экран загорелся, появилась карта их квартиры. На ней засветилась кровать Кацуэ. Мейко поспешила к кровати и отбросила одеяла. Телефон Кацуэ выскользнул из-под подушки и упал к ее ногам. Она опустилась на колени, держала его, как дочь до этого, ощущая, как все хорошее в ее жизни улетучивается. Мейко уткнулась лицом в матрас дочери и заплакала. Некого было звать на помощь. У нее не было семьи. Без денег для властей она могла лишь молиться и надеяться.

Мейко не выходила из квартиры три дня, а потом кто-то робко постучал в дверь. Она приоткрылась, и послышался тихий голос Кацуэ.

— Мама?

Мейко открыла дверь, втащила Кацуэ и обняла. Они обе плакали. Лицо Кацуэ было скрыто тонким шарфом, и Мейко убрала его с дрожью. Ее красивая принцесса пропала. На ее месте была девушка с пятнами на коже, что выглядела влажно. Из нескольких мест торчали клочки темных волос, как шерсть котенка. Светлые волосы почти пропали, оставшиеся пряди прилипли к коже. Ее глаза тоже были смесью — участки голубого и черного напоминали воюющие фракции.

— Я должна была сделать это, — сказала Кацуэ, когда смогла говорить.

— Но мы не можем это исправить, — сказала Мейко. — Я не могу это убрать. Теперь ты не принадлежишь ни одному из миров, — она прижала ладони к влажному лицу дочери и поцеловала ее в лоб. Прядь золота прилипла к губам Мейко, когда она отстранилась.

— Я хочу принадлежать своему миру, а не чужому, — Кацуэ прижала ладони к лицу матери, подражая ей. — Никто не любит ложь. Правда. Я хочу быть настоящей, даже если это некрасиво.

У Мейко не было ответа. Она могла лишь обнимать дочь и думать, что потратила, надеясь на сияющие золотые волосы.

С.Б. Дивья «Поднимая взгляд»

Айла сжимала планшет дрожащими руками и снова читала слова. Она едва верила глазам, но расплывающееся сообщение на экране не врало: она будет пассажиром экспедиции «Майский цветок». Поездка в Денвер была хорошей попыткой забыть Калифорнию, но Марс мог окончательно оставить ее прошлое позади.

«Поздравляем и приветствуем в команде! Сотворим историю вместе, — говорилось в сообщении. — Мы приглашаем вас, как одного из самых необычных кандидатов, доказывая, что «Майский цветок» принимает людей с любым происхождением и способностями».

Они как-то измеряли ранг необычности каждого пассажира? Айла вздохнула. Джевв лежал рядом с ней на потрепанном желтом диване, его шелковистые черные волосы свободно ниспадали на плечи. Они пили пятнадцатилетнее вино, словно их не ждало завтра, и Айла поняла, что скоро и не будет завтра с вином и ее парнем.

— Откроешь мысли за монетку, милая леди?

— Что? — она быстро закрыла сообщение. — Прости. Отвлеклась. По работе.