Эта история началась в воскресенье последнего года моей жизни. В Свято-Троицком женском монастыре проходила дневная служба. На клиросе пел женский хор, озвучивая ангелов на фресках, и лишь они в храме знали, как я устала от семи лет мучений своей болезни. Диагнозы докторов оказывались ложными, и назначенное ими лечение мне не помогало. Собирали консилиумы, писали статьи, возили за границу: всем было интересно узнать, почему я умираю. Всем, кроме меня. Зачем знать причину своей смерти?Мертвым причины ни к чему.

В тот год мне было девятнадцать лет, и я не верила в смерть. Так упрямо, что даже зачем-то поступила в университет, хотя диплом там выдавали через пять лет, а жить мне оставалось год. Я рассчитывала сумму месяцев, прикидывая, что могу купить за них у судьбы. Пение хора не мешало думать об этом. Укрываясь его мелодичным звучанием, я исцелялась от ужасной действительности.

После службы, задержавшись в храмовом зале, я села у окна за низкую парту, на которой лежала Библия, на угад открыла страницу этой великой книги, прочтя ее случайные для меня строки. В них говорилось: «Множеством своих преступлений, неправедной торговлей своей ты осквернил свои святилища. Я зажег в тебе пламя – оно тебя уничтожило! У всех на виду Я превратил тебя в пепел, лежащий на земле!». Чье пламя уничтожало меня?

Когда отправилась домой, был уже вечер. На небе стояло фиолетовое зарево – июльская красота, влюблявшая в себя многоэтажки, заставляла розоветь их от смущения. Я шла по тротуару и завидовала зрелости жизни.

Мой адрес: дом №3, второй подъезд, у двери которого увидела Колю Тишина – долговязого, худого, голубоглазого парня, при близорукости и сильном солнечном свете походившего за перьевое облачко в черных брюках и полосатом свитере. Мы учились в одной группе исторического факультета и были почти друзьями. Коля знал о моей болезни спокойно, без жалости, но сейчас стоял угрюмо, держа в руках толстую архивную папку. Я спросила его о ней, в ответ он указал на важность дела, о котором хотел говорить со мной и попросился в гости – я пригласила.

Войдя в квартиру, Коля положил на стол папку, раскрыл ее и начал доставать множество копий печатных и рукописных записей, списков, фотографий. Это были доказательства, которые теперь представлял мне Коля в подтверждение того, о чем говорил.

Все, что я услышала от него, показалось невероятной выдумкой. Вообразите сами мою реакцию, прочтя то, о чем убеждал он меня, с жаром поднимая перед глазами архивные записи, одну за другой.

В доме на улице Сонина, который сегодня зовется домом Офицеров, во второй половине XIX века располагались кабинеты городского филармонического общества. В то время его ведущим музыкантом был скрипач Виктор Виттельбрандт, известный ныне как один из выдающихся музыкантов XIX века. Он преподавал музыку для дочери самого губернатора Аркадия Невелидова – Кристины Невелидовой, которая была влюблена в своего учителя. Чтобы доказать чувства Кристины Невелидовой к Виктору Виттельбрандту, Коля показал мне копии их переписки, в письмах которой Кристина признавалась в своих чувствах, а Виктор, ссылаясь на свое низкое положение в обществе, осторожно отвергал их.

Осенью 1867 года Виттельбрандт получил тайное письмо от губернатора. Подобрав для Кристины подходящего жениха, Невелидов столкнулся отказом дочери выходить замуж, причиной которого была ее любовь к Виктору Виттельбрандту. Не желая давить на чувства дочери, губернатор убедительно просил Виктора поучаствовать в следующей интриге: дочь председателя дворянского собрания и давнего друга Невелидова – Мария Дмитриева согласилась разыграть перед Кристиной сцену, в которой Виктор признавался Марии в любви, чем планировалось вызвать ревность губернаторской дочери, гнев и, наконец, долгожданное разочарование в чувствах к Виктору. Взамен участия в этом деле, губернатор обещал Виктору должность директора филармонического общества, и тот ответил на это предложение согласием.

Следующим Коля показал мне письмо, написанное через год после того, как должно было случиться задуманное губернатором дело. Кристина Невелидова писала к Виктору Виттельбрандту о том, что знает про него некую тайну, связанную с творчеством музыканта и обещала, подобно Виктору, продать свою душу дьяволу. В следующем своем письме Кристина сообщала, что сделка душеобмена прошла успешно, и что теперь Мария Дмитриева умрет через несколько лет от неизлечимой болезни, и что все ее потомки женского пола будут умирать по той же причине до конца рода Дмитриевых. «Чтобы тела их», – писала Кристина, – «гнили под землей, а не соблазняли чужих возлюбленных». Письма губернаторской дочери, вероятно, оставались без ответа или сжигались, потому что ответных писем Виктора к Кристине обнаружено не было. 20 сентября 1869 года Аркадий Невелидов сообщил отцу Марии Дмитриевой, что Кристина Невелидова повесилась.

– Как это относится ко мне? – Спросила я Колю.

– В 1870 году Мария Дмитриева вышла замуж за князя Вячеслава Лопухина. – Сразу же начал объяснять Коля, доставая из папки фамильные списки. – У Марии и Вячеслава в 1872 году родился сын – Павел, и еще три поколения в семье Лопухиных рождались сыновья. В 1957 году Иосиф Лопухин отправился по распределению работать в деревню, где женился на Нине Ромшовой – твой бабушке. В 1976 и 1978 годах у них родились два мальчика: Леня и Миша. А в 2001 в семье Лени Лопухина родилась ты – первая девочка после рождения Марии Дмитриевой за более чем сотню лет. – Коля выдохнул.

– Подожди. То есть то, что сейчас происходит со мной – следствие проклятия столетней давности, наложенного на мою далекую прабабку из-за любовной интриги? Ничего глупее и быть не может…

– Все, что я тебе показал, – вспыхнул Коля, – копии настоящих архивных документов, доставшиеся мне большим трудом.

В ответ я молчала.

– Это шанс найти способ спасти тебя.

Я повернулась к зеркалу справа от нас. В его отражении за столом сидел раскрасневшийся молодой человек, разгоряченный желанием убедить находившуюся напротив него бледную, исхудавшую до костей девушку с редкими волосами, зачесанными на бок, чтобы прикрыть образовавшуюся под ними лысину.

– И что мне делать? – Спросила я сдержано, как, кажется, полагалось в тот момент спросить.

Коля радостно оживился. Он торжественно достал из папки последние листы.

– Это последнее письмо Марии Дмитриевой уже после рождения ее сына, почти перед самой смертью ее. Она пишет к мужу.

В своем письме моя пять раз прабабушка писала о том, что будет вымаливать у Господа для своих потомков сыновей, но если так выйдет, что родится девочка, то спасти ее сможет только скрипка Виктора Виттельбрандта. «Милый Слава», – говорилось в письме, – «я убеждена, что причиной моей смерти является не Кристина, а Виктор Виттельбрандт. Меня уже не спасти, но я, все же, обращаюсь к тебе с надеждой.

Виктору Виттельбрандту принадлежит предмет, от которого зависит жизнь будущих поколений нашей семьи и, возможно, всего мира. Этот предмет – личная скрипка музыканта с литерой «V» на нижней деке. Я прошу тебя… Нет. Я умоляю тебя отнять у Виктора его скрипку. Только не опускайся до мести даже ради тех, кого любишь. Господь подарит тебе благодетельные способы победить дьявола и надежно спрятать от него проклятый инструмент.

С истинной к тебе любовью