Вот и сейчас, вбежав в свою комнату, я с неудовольствием увидела Софи, протирающую свой мундштук6.

– У тебя разве нет пары? – вернула недовольный взгляд она. – Ты рано. А я решила повторить этюд перед специальностью.

– Думала, это у тебя целый день занятия, – кинув на столик ноты, я без сил упала на кровать. – Можешь, пожалуйста, не играть? Сегодня день какой-то… внезапный. Хочу отдохнуть часок.

– Угу! – буркнула Софи и вернула мундштук на место.

«Иногда надо проявлять твердость духа. Не всю же жизнь голову в песок прятать?» – успокаивала себя, стоя перед мадам Брюль на коленях.

Подумаешь, накажут мытьем коридора. Длинный он, конечно, как транссибирская магистраль, но ведь ничего невозможного нет. Отмоем. Как в прошлый раз.

Рядом пыхтела Софи. Ей пришлось тяжелее, потому что уже минут пять она держала перед собой на вытянутых руках грозное оружие – трубу. Что поделать, мадам Брюль была карликом ростом нам обеим по бедро. И всех нарушителей она любила ставить на колени. В воспитательных целях.

Делала магией подсечку, человек падал. Она фиксировала. Всё просто!

– Еще раз узнаю, что деретесь, господину директору пожалуюсь! – ворчала комендантша. – В прошлый раз два синяка, в этот раз два фингала. В следующий переубиваете друг друга?! Как вам не стыдно драться?! Вы же девочки! Вы должны быть нежными, ласковыми, заботливыми!..

– Это она девочка! – скривила губы Софи. – А я трубачка. Мне не до нежностей.

– У нас неразрешимые противоречия, – лаконично ответила я.

Комендантша вспыхнула и покачала головой:

– Воспитания у вас нет. Никакого! Ладно хоть Софи – уличная девчонка, интернатка. А ты-то, Лейсан, как на такое пошла?

Мадам Брюль имела в виду сине-фиолетовое пятно, наливающееся под глазом у соседки. Я мельком глянула и не сдержала самодовольного вздоха: хорошо я ее приложила, и ведь не скажешь, что пеналом.

А нечего было трубой замахиваться. Я не придумывала, когда сказала, что Софи первой начала.

Теперь хоть стало понятно, отчего соседка такая дикая: делает всё по-своему, ничьего мнения не слушает, с нами, соседками, только ругается.

А ведь я просила ее не играть.

Но нет. Этюд важнее всего на свете. Иногда мне казалось, что Софи свихнулась на своей музыке.

– Завтра моете коридор, – припечатала мадам и поднялась со стула, на котором сидела, – с разных концов. И чтобы тщательно – лично проверю. Ведро и тряпка будут ждать вас в шесть вечера. И не отвиливать, понятно? Кто опоздает хоть на пять минут – пойдет мыть полы в столовую. Там всегда ваши же и пачкают…

Когда комендантша вышла из комнаты, мы с трудом поднялись с затекших коленей. Каждая поковыляла к своей кровати и без сил завалилась на нее. Всё-таки сегодня мы дали лишку. Лицо болело. Глаз заплыл, а смотреть в зеркало было страшно.

Еще я плохо представляла, как в таком виде покажусь перед одногруппниками.

Что обо мне подумают преподаватели?!

– Из-за тебя я пропустила специальность! – услышала глухой голос Софи. – Этого тебе никогда не прощу!

Захотелось воздеть глаза к небу и высказать всё, что думаю о ней и ее поведении. Вот самомнение у человека! Сама заварила кашу и меня же в ней обвиняет. Поразительно!

Но я лишь ответила:

– Из-за твоего упрямства одни проблемы! Как я пойду в таком виде на репетицию? Как буду петь – ты об этом подумала? Даже говорить больно. Ты расшибла верхнюю губу своей трубой.

– Не надо было хватать ноты.

– Не надо было репетировать в комнате. Она для этого не предназначена!

Софи запыхтела. Назревал новый скандал. Сейчас она снова набросится на меня со своей индивидуальной программой, которую не хочет никому показывать, а потому репетирует в комнате, и я снова получу по фейсу.

Как-то даже надоедать стало.

Вот что поразительно – Софи совсем не оправдала моих ожиданий. Она была какой-то неправильной трубачкой. Дикой. Когда я согласилась заселиться в ее комнату, думала, что у меня будет спокойная нелюдимая соседка с замашками ботаника. Почему-то так я всегда представляла духовиков. У них должны быть железные нервы и жесткая самодисциплина. Ведь если тебя что-то расстроит или взбудоражит – как ты будешь спокойно ноты вдувать-выдувать? Дыхалка собьется!

Удивительно, но Софи промолчала. Задумалась над своим поведением? Я очень на это надеялась.

Да, она пропустила урок по трубе. Да, теперь она, наверное, умирала от невозможности его вернуть. Но я не чувствовала за собой никакой вины – Софи абсолютно нагло не считалась с нашим мнением и вела себя не по-дружески. Она игнорировала мои просьбы, просьбы Марлок… Софи не заслуживала сочувствия, хотя я и понимала, какой ад развернулся в ее душе.

– Прости.

Мне показалось?

Повернувшись на бок, я уставилась в немом удивлении на соседку. Рак на горе свистнул? Или небо упало? Впервые слышала, чтобы Софи извинялась. Надо законспектировать этот случай для потомков, а то не поверят.

Софи изучала потолок с прилежностью кладоискателя.

– Я дала лишку. Это не только моя, но и твоя комната, – ровно произнесла она.

– И Марлок! – напомнила про нашу пианистку.

– Я постараюсь…больше так не делать.

Слова давались ей с трудом. Да, непросто признавать свои ошибки.

– Хорошо. Я рада, что мы всё прояснили. В комнате не место репетициям.

– Я буду репетировать, когда никого нет, – также спокойно проговорила Софи. – Поменяюсь с кем-нибудь и перенесу специальность на попозже. Можно даже на обеденное время. Когда все обедают, тут никого нет.

Я не сдержала разочарованного стона и укусила в сердцах подушку. До чего же я наивна! Раскаялась она, как же. Не научить старого пса новым фокусам.

– Софи! Ты меня когда-нибудь до инфаркта доведешь! – простонала я. – Ну почему, почему ты не можешь просто репетировать в специальном помещении? Там звукоизоляция, пюпитры, фортепиано… Что хочешь! Там хорошо, тепло, никто не мешает!..

Я даже на кровати села, не в силах вынести этого дикого иррационального упрямства.

– Не хочу, – кратко ответила соседка и отвернулась лицом к стене. Больше я от нее не услышала ни слова.

Ворча про себя о тупости и упрямстве некоторых, я переоделась в домашний костюм и решила сходить в ванную умыться. Очень надеялась, что по дороге никто из знакомых мне не попадется, а крови на лице немного. Но, к сожалению, надеждам не суждено было сбыться.

В коридоре напротив двери меня поджидал Алексис.

Парень успел переодеться в белую рубашку и коричневые брюки.

– Лейси, у нас проблемы, – начал было он, а потом разглядел мой наливающийся малиновым фингал и разбитую губу и вспыхнул: – Кто это тебя так?.. Когда?! Ты… подралась?!

В его глазах плескались удивление и ужас вперемешку с восхищением. Конечно, для Иманиса мое поведение было нестандартно. Дамы не дрались, они игнорировали друг друга. Дамы-магички изводили соперниц каким-нибудь хитроумным способом и старались не попадаться на своих шалостях.

Как сказала наша комендантша, Софи – сирота и получила плохое воспитание. Что поделать, в сиротских приютах не взращивают леди. Я же для Иманиса оставалась темной лошадкой.

– Долго объяснять, не парься! Пройдет! – нарочито бодрым шагом я двинулась к ванной комнате. Алексис послушно потрусил следом. – Поспорила тут немного с одной девчонкой, вот и получилось… Как думаешь, сольфеджио уже закончилось? Мне нужна Арли. Вернее, не столько она сама, сколько ее тоналка.

– Еще бы не закончилось. Пять минут назад мисс Крюк перехватила меня в коридоре и сделала выволочку, – пробормотал под нос Алексис, потом добавил громче: – Выругала за то, что я пропускаю ее предмет. Не слежу за успеваемостью группы. Кроме нас отсутствовали Нонна и Артур. И представляешь, я не смог их найти. Нонну не видели с утра, Артура пойду искать сейчас.