– А… – единственное, что могла сказать в ответ.

Судьба Нонны и Артура меня не волновала от слова совсем. Подумаешь, прогуляли сольфеджио. Конечно, нафантазировать можно что угодно – и что их похитили, и что они убежали на свидание, и даже теорию всемирного заговора против исполнения романсов можно подгрести. Однако я склонялась к мысли, что они просто не успели подготовиться, как и мы. И решили, что если прогуляют, их не спросят. Мисс Крюк забудет, а на следующую лекцию зададут новое домашнее задание.

Но о таком раскладе могли мечтать только совсем оторванные от реальности люди. Надо знать нашу преподавательницу по сольфеджио: чтобы она, да еще кому-то что-то спустила с рук? Да ни за что!

Мы остановились напротив распахнутой двери в ванную.

– В общем, мисс Крюк ждет нас всех сегодня в пять, чтобы принять романс, – ошарашил староста, – иначе поставит двойки и не допустит к сессии. Тебе я передал, осталось найти этих двоих.

Алексис упрямо старался не смотреть на мой фингал. И всё равно тот притягивал его магнитом.

– Обалдеть! В пять часов у меня вокал! Что же делать?! – расстроилась я. – Если не приду на пересдачу, мне влепят двойку и не допустят до сессии. А если пропущу специальность, то…

Я замолчала, запутавшись в собственных эмоциях. Пропустить вокал? Ни за что! Очень некстати вспомнилось отчаяние трубачки, когда она поняла, что пропустила специальность. Ее решимость мне отомстить и угрозы.

Впервые мне показалось, что я поняла ее чувства. Мне самой меньше всего на свете хотелось пропускать вокал. И не потому, что я боялась наказания или выговора мадам Риц. Нет, дело было не в этом.

Специальность стала смыслом моей жизни. Все предметы подчинялись специальности: сольфеджио, музыкальная литература, гармония и прочие. Я изучала их потому, что они помогали лучше учиться по основному направлению. Расширяли мои возможности, мое знание предмета, общую музыкальность. Я знала и понимала, что все предметы в академии важны. Да, они все равноправны.

Почти.

Потому что предпочесть сольфеджио вокалу и пропустить его было выше моих сил.

И всё-таки после ультиматума мисс Крюк это следовало сделать.

– Сейчас половина третьего. Я обойду академию, найду наших пропавших и вернусь к тебе в начале четвертого, – деловито сказал Алексис, всё еще не глядя на меня, – мы выучим романс, подготовимся, а потом ты пойдешь на вокал. Спокойно позанимаешься. Нас будет трое, и я вполне смогу потянуть время. Отвлеку мисс Крюк извинениями, вопросами, спрошу, какой романс она любит больше всего… В общем, сорок пять минут у тебя есть. А уж без четверти шесть, будь любезна, приди на пересдачу. Мисс Крюк второго шанса тебе не даст.

Я глядела во все глаза на старосту и не верила своему счастью. Он меня спас сегодня во второй раз. Нет, в третий!

– Алекс, ты – чудо! – не выдержала я и порывисто чмокнула старосту в щеку. Тот зарделся как маков цвет и затряс головой:

– Да ладно. Пустяки!

– Не пустяки! Это так мило, так… так… Я обязательно приду вовремя, Алекс! – пообещала я, прижимая к себе полотенце. – Даже отпрошусь на пять минут пораньше.

– К чему такие жертвы? Приходи без четверти шесть. Уверен, Артур полчаса будет играть вступление, – хмыкнул Алекс и наконец посмотрел мне в глаза.

– Всё, иди мойся. И замажь этот ужас чем-нибудь, – кивнул он, – смотреть больно.

– Противно? – понятливо кивнула я, прикасаясь к губе. – Да уж… Еще тот видок. Сама не люблю смотреть на увечья.

– Больно, – твердо сказал парень и отвел глаза. – До встречи в репетиционной.

– Ага. Занимай любую с нашей стороны.

– Договорились, – кивнул он и, развернувшись, быстрым шагом пошел на выход из общежития.

В ванной я пела себе под нос. Жизнь налаживалась, и я не могла не признать, что большая заслуга в этом принадлежала старосте. Он действительно радел за нашу успеваемость. Болел за каждого, кто плохо писал диктант или не понимал, как правильно строить цепочку по гармонии.

Нам повезло больше, чем другим курсам. Уверена, что у других не былотакого ответственного человека. Из Алексиса вышел бы отличный руководитель.

Впрочем, ему было, на кого ровняться. Я вспомнила про директора и помрачнела. Интересно, почему он отказывал племяннику в поступлении? Не протаскивал его, как делают у нас на Земле, не поручался за него.

Алекс пел хорошо. Даже отлично – приятный бархатный баритон. И отказывать такому замечательному певцу в поступлении – зачем? Тот же Артур пел в разы хуже: интонировал грязно, часто попадал мимо нот. Сольфеджио знал на уровне третьего класса музыкальной школы, и всё-таки его приняли сразу.

Загадка.

Создавалось впечатление, что директор просто не хотел принимать племянника в Академию Борвуар. Интересно, почему? Может, он не ладил с родителями Алекса?

Ладно, что-то я задумалась не о том.

Сполоснувшись, вернулась в комнату. Софи на кровати уже не было, зато свою сумку выгружала на стол Марлок.

– Привет, Лейси… О боже! Кто это тебя так? – испугалась пианистка. – Дать тоналку?

С радостью согласившись, я взяла протянутый тюбик. Эх, были бы у меня деньги, я бы сама купила себе всё необходимое: и тоналку, и блеск для губ. Но стипендии на нее не хватило, и я обошлась только тушью. Вот и побиралась по подругам, попрошайничая. Противно, а что поделать?

Ни о какой подработке мечтать не приходилось. Нагрузка на первом курсе самая большая. Да и магией овладеть я не успела. Идти в подавальщицы и работать по ночам в местном трактире, как делают студентки с третьего-четвертого курса, мне не хотелось. И не потому, что я боялась не выспаться. Просто они в случае чего могли заступиться за себя и шандарахнуть обидчика магией. А я – полный ноль в этом, и постоять за себя не смогу.

О других подработках в нашем небольшом городке Борвуар я не слышала. Да, мы находились всего в двух часах езды от столицы Орнего. И всё же городок был маленьким. И работы для студентов здесь не хватало.

– Так что случилось?! – напомнила о себе Марлок.

Пришлось рассказывать всё с самого начала. Соседка слушала внимательно, вытаращив глаза.

– Она совсем рехнулась! Бросаться на людей, это недостойно! Нужно пойти к директору и попросить, чтобы ее отселили от нас, – решительно произнесла Марлок и встала. Кажется, она собиралась пойти к Дювалю прямо сейчас. – Если комендантша не понимает, что нам мешают ее выходки, я буду жаловаться на Софи директору. Уж он-то должен принять меры!

– Знаешь, Марлок, сейчас не самое лучшее время идти к Дювалю, – медленно протянула я. – Понимаешь, я сегодня у него уже была. Дважды.

Марлок ахнула. Пришлось сесть на кровать и рассказывать о других примечательных событиях этого дня: и о том, как меня опозорили на всю академию, вздернув на рояль, и о том, как нас перехватил магистр Сорейн.

– Принял за парочку, представляешь! – рассмеялась я. Почему-то мое повествование выходило смешным. Или я смеялась затем, чтобы не расплакаться? – Меня и Алексиса. Да мы с ним просто дружим. Как брат и сестра!

Марлок молчала. В отличие от меня и Софи, соседка предпочитала сначала хорошо поразмыслить, а уж потом принимать решение.

– Лейсан! Мне кажется, кто-то хочет избавиться от тебя, – наконец сказала подруга и подняла свои васильковые глаза. – И эти бандиты. Они чуть было не похитили тебя!

– Да ну, ты преувеличиваешь! – отмахнулась я. – Они докапывались до Алексиса. И я понятия не имею почему. Он обещал рассказать.

– Будь с ним поосторожнее, Лейси! – Марлок встряхнула пышным каре. – Я бы ему не доверяла.

В репетиционные комнаты Алексис не пришел. Это было так странно и не похоже на обязательного старосту, что я не верила своим глазам. И дважды обежала их.

Он не пришел. В двух комнатах я наткнулась на инструменталистов – саксофониста и барабанщика. К счастью, увлеченные игрой, они меня не заметили. Три девушки со старших курсов разучивали партии по ансамблю. От них прилетело строгое: «Закрой дверь!».