Алана подобострастно хлопнула глазами.

— Вы ранили агента Кроуфорда. Угадайте, кому достанется штык?

Зевс Джека Кроуфорда вернулся, нервно покачиваясь в своём кресле и смотря на Кейд исподлобья. Не будь он обескуражен собственной слепотой и неспособностью учиться на собственном же опыте постигать все выебоны женских коварства и мстительности, которых всегда от Геры ему перепадало сполна, давно бы уже вскочил и заорал блажным матом всё, что он думает о склочной бабской натуре, коею являла собою богиня. Конечно можно было утверждать, что её склочность, язвительность и хитрость возникали не на пустом месте. Потому что он, чуть ли не опережая в блядстве и количестве романов саму Афродиту, охотно давал Гере повод для ревности и подозрительности. Но у него тоже имелось веское основание своим адюльтерам. Одно единственное, но какое. Чёртова баба. Всегда, всегда она была занята тем, чтобы мериться с ним хуями. Метафорично, конечно, но как ещё можно назвать стремление твоей сестры и жены (как он вообще мог попасть в этот капкан?) перехватывать у тебя инициативу во всём. Это касалось чего ни возьми. К примеру Зевс, экспериментируя, выносил (сам, вы только оцените) в своей голове Афину. Ну была ли ещё такая умница у кого в дочерях? Справился на отлично. А что сделала Гера? Тоже сама (кто бы сомневался, что это слово «сама» можно выбить девизом над её супружеским ложем), сама выносила Гефеста. Ну, печальное уродство того было таким разочаровывающим, что мальчишка канул в пучину. Скажем так. Мягче, будь Гера хоть на гран мягче, терпимее и не так заносись с тем, что она, только она и никто более, узаконенная супруга самого Зевса, да так бы и оставалась узаконенной супругой. И единственной. Но она же не была.

— В бюро есть люди, которые будут рады, если ситуация разрешится тихо и мирно, — тем временем прикинулась сочувствующей Кейд.

— Уж не относишь ли ты себя к этим людям? — в сердцах проронил Джек.

Кейд вскинула тонкие светлые брови и улыбнулась:

— Откуда такое сомнение в вопросе, Джек? Я даже хотела предложить доктору Блум отозвать свой рапорт. Она сделает это, а ты отстранишь своего приёмыша от дел. И всё уладится.

«Вот оно, — мысленно вскипел Зевс Джека Кроуфорда. — Дети. Мои побочные дети, вот что стояло и стоит у неё костью в горле. Я болван и слепец. Гадес прав. Это сделала она».

Вслух же сказал:

— Где ты держала её?

— О чём это ты? — хлопнула глазами уже Кейд и быстро собрала папку.

«Что, если Зевс в припадке ушибленного прозрения прикончит Геру?» — спросила Гипнос Аланы Блум двумя днями ранее, когда Гадес Ганнибала Лектера приказал ей спровоцировать верховную богиню.

«Это маловероятно. Он всегда находил в себе силу духа и благородство оставлять её в живых, как бы Гера ни изгалялась, реагируя на неверность и унижение её статуса супруги. Но если так и случится, я воспользуюсь подвернувшимся случаем».

«А если не случится? Если Гера не попадёт в твоё мрачное царство, господин мой?»

Гадес поднял невыносимый взор, некоторое время смотрел в жестокие и любопытные глаза Гипноса, наконец ответил:

«Мне нужно подтверждение её сопричастности похищению Персефоны, данное самой Герой. И пускай Зевс лично услышит это».

«Я могу, ты же знаешь, я могу заставить её говорить», — почти взмолилась Гипнос Аланы Блум.

«Ты сделаешь это с Уиллом Грэмом», — сказал Гадес.

Алана непонимающе свела брови.

«Он очень умный мальчик, но не знает, как назвать ту локацию, где удерживали Персефону, потому что не видел всего. А она, в свою очередь, испытывает страх перед этим местом и не показывает его Уиллу до конца. Заставь их смотреть и анализировать одновременно. Узнай, где была Персефона».

«Бр-р-р», — подумала Гипнос Аланы Блум.

— О чём это я?! — зарокотал Зевс Джека Кроуфорда. — О Персефоне, моей дочери. Девочке, которая тебе лично не причинила никакого вреда.

— Да с чего мне твоя девочка сдалась? — Кейд обогнула угол стола и сунула файл в сумку.

— С того же, отчего ты не давала житья Лето, Ио, Семеле…

— Уволь меня вспоминать всех твоих блядей, — выпустила когти Гера Кейд Прурнел.

— И Дионису, и Гераклу, и Персефоне…

— Сложил, значит, два плюс два. Ну ты и тугодум, — Кейд попыталась выйти.

Но Джек преградил той путь, вынуждая вернуться к столу и чуть ли не сесть на тот:

— Что тебе сделала она?

— Ох, — Кейд закатила глаза, — да она, как ты провёл параллели, просто оказалась твоей дочерью.

— Боги всемогущие, Гера, она же твоя племянница.

— Нет, в первую очередь, она твоя дочь, бывшая до невозможного счастливой и глупой новобрачной. Почему ты не рассматриваешь мою затею как акт милосердия?

— С хуя ли?

— Я оставила Персефону в живых. Оцени моё родственное великодушие. Просто решила избавить её от незавидной участи быть женою одного из нашей выдающейся семейки. Что её ждало в этом некрополе? С этим твоим заебательским братцем, который до сих пор ест людей, как наш отец съел всех нас в своё время? А, может, вы с Гадесом похожи, и девочка всю свою жизнь снимала бы его с других?

— Гадес и твой заебательский брат, — отошёл Джек, запихивая руки в карманы и там сжимая те в кулаки.

— Может, оттого что мы все друг другу кровные родственники, у нас и мозги набекрень? — иронично развела руками Кейд.

Джек оставил её вопрос без ответа:

— Значит, ты по-прежнему хотела досадить мне?

Гера Кейд Прурнел долго и тяжело вздохнула:

— Знаешь, а так даже лучше, что ты (всего-то несколько тысяч лет прошло) обо всём догадался. Считай, завершился очередной этап твоей биографии. Как и завершится твоя карьера в ФБР. Будет паршиво, Джек.

— Уже паршиво.

Кроуфорд позволил ей уйти. Обернулся к Алане, которая, почти не подавая признаков жизни, увлечённо следила за божественной сварой.

— Ты всё слышала.

— О, да, — кивнула Алана. — Что ты намерен с этим делать, Джек?

— А что намерен делать с этим Лектер?

Алана опустила ресницы:

— Присматривай за Уиллом. Как верно заметила Кейд, в прошлый раз она оставила его в живых. Везёт ли так дважды?

***

— Я буду рядом, — пообещал Ганнибал, ловя лицо Уилла ладонью и удерживая близко к своему, — просто помоги мне.

— Гипнос будет рыться у меня в голове? — взбрыкнул тот, уходя из-под ладони.

— Я бы попытался сделать это сам, и с удовольствием, если ты понимаешь меня, — Лектер не позволил Уиллу выбраться из хватки. — Но я слишком заинтересован в тебе. А Гипнос Аланы Блум не знает равных в своём деле. Доверься мне. И ей.

Уилл пытался угомониться в руках Лектера. Тёплые и ограничивающие ладони за лицо держали мягко, а после и вовсе обняли и прижали. Уилл встал тесно, уткнулся напряжённым лбом в непререкаемое плечо.

— Я не хочу вспоминать.

— Как скажешь. Гипнос запретит тебе помнить после пробуждения, — Ганнибал удерживал и оглаживал брыкучее любимое тело. Коротко, сухими губами, поцеловал Уилла в шею.

— Помнить нужно тебе?

— Именно.

Уилл, словно сдавшись, выдохнул и враз ослаб, опираясь всерьёз и уже сам зацепившись за плечи Ганнибала ладонями со спины.

— Я опущу тебя в Эреб, домой. Для твоей же безопасности на некоторое время. Ни Гера, ни иной бог не способны быть там.

— Кроме Гермеса Джимми Прайса.

— Кроме Джимми Прайса. Уж он такой.

Уилл хмыкнул, чуть отвёл голову и сунулся губами ко рту Ганнибала. Тот ответил, заставив Уилла впустить свой язык в рот. Лектер понимал, что в данный момент физическая близость приносит Уиллу ощущение безопасности. Поэтому он держал его крепко и целовал глубоко. Пока Грэм сам не вырвался, дыша часто, и пока бледные скулы его не стали яркими и горячими.

— Ну хорошо. Только давай сделаем это быстрее.

Эреб тут же разверзся, а с улицы в дом зашла Гипнос.

— Моя госпожа, — Гипнос кивнула и рукой пригласила Уилла занять место за столом.

Он подчинился, отмечая, что Ганнибал становится позади. Почувствовал, как его ладонь ложится на затылок, потом скользит по шее, оглаживая, и пальцы, поддев воротник футболки, спускаются до лопаток. Уилл хмыкнул, но к ладони прижался и сел чуть удобнее, разбросав колени.