Вокруг всё потонуло во мраке, возвращая обоим настоящий облик.

Ганнибал оттолкнулся лопатками и снова выпрямился под выпрашивающим Уиллом, снова стягивая его ниже и плотнее, скручивая гладкую кожу его спины и боков и оставляя на ней жёсткие, точечные, лиловые следы. Завёл ладони под сползающие джинсы и понял, что Уилл пришёл к нему без белья. Остановился, требовательно смотря снизу.

— Я же говорю, что очень скучал, — пожал голым светящимся плечом тот и склонился искусанным ртом к такому же рту Ганнибала. — И я подготовился.

Что подразумевалось под бесстыжим «я подготовился», Ганнибал понял сразу, стоило запустить пальцы Уиллу между голых ягодиц. Под прикосновением влажно откликнулся согретый гель, а когда Лектер со стоном на выдохе запустил в Уилла два пальца, сразу глубоко и скользко, то стало понятным, что «я подготовился» предполагало не только облегчение трения, но и некоторый простор.

Верно поняв значение сатанеющего взгляда заливающихся гатью глаз, Уилл заторопился объяснить:

— Да, я пользуюсь игрушкой… — от ревнивых и злящихся изнутри пальцев Уилл прервался, не в состоянии собраться с аргументами, потому что каким бы ни было настроение Лектера, работа его руки была безупречной.

Уилл пересилил жар, заливающийся под веки, уперся в плечи Ганнибала ладонями, сгребая ткань жилета и сорочки в кулаки, выдохнул:

— И пользовался до этого. Потому что… о боже, сука… потому что хотел знать, как это будет…

Добавившийся снизу палец и почти людоедский проворот всех трёх заставили его задрожать в коленках и, не выпуская ткани из свёрнутых кулаков, ударить ими в напряжённые гневные плечи.

— …если ты возьмёшь меня. Быть готовым к этому, — простонал Уилл, снова нападая в поцелуе, но соскальзывая с губ и сворачиваясь в шее Ганнибала. Отерся лицом, потому что вторая ладонь Лектера накрыла ему член.

И от нового прикосновения, и от продолжающихся острый, эгоистичный кайф скручивал Уилла изнутри почище проволоки. Стягивал, не давал дышать, потом отпускал, от чего вдохи загонялись часто и судорожно. Под веками горело огнём и синью, требуя слов, тех, которые дожмут Ганнибала и не дадут ему вспомнить о добропорядочности почётного члена общества города Балтимора.

— Если бы ты знал, — прошептал Уилл, находя силы поднять голову и прижаться ртом над ухом Ганнибала, — если бы ты знал, что каждую ночь, прежде чем уснуть, я представлял, как ты ебёшь меня…

«Благослови боги пегасов, Фрэдерику Лаундс и её грязный язык», — успел подумать Уилл в благодарность за подкинутое верное словцо. Потому что после услышанного признания Уилла сбросили вбок, развернули, сунули лицом в нагретую кожу обтяжки и прижали в загривке. Он сам развёл колени шире, прогибаясь, а спустя несколько секунд понял, что все его шашни с игрушкой даже близко не стояли к величине и нетерпению члена Ганнибала Лектера. Члена Гадеса Ганнибала Лектера. Уилл взвыл и до скрипа заскрёбся пальцами. Изнутри глубоко и ритмично пробивало до криков, а кожу у шеи и на бёдрах вспороли когти Гадеса. Низкий, вибрирующий рык потерявшего контроль бога странным образом подстегнул, и Персефона Уилла Грэма сама выпустила тонкие и острые когти, намертво полосуя всё, куда дотягивалась метущимися дрожащими ладонями. Её провоцирующие и похотливые крики тонули и гасли во мраке дома на Эреб-Авеню, не достигая даже стен кабинета, но Гадес их слышал. Слышал и видел. Видел, как влажно блестит под ним упрямая тонкая спина и бьются навстречу худые мальчишечьи бёдра. Он навалился сверху, сгребая руками и добавляя скорости подачам. Под ладонями, ласкающими и сжимающими, судорожными глотками и всхлипами жило нежное и тонкое горло. А в жаркой, отданной ему тесноте, поддавалось и схватывалось, заставляя рычать.

***

Абсолютно голый, выебанный как не мечталось даже в рождественскую ночь, умиротворённый и с залитыми потусторонней синевой глазами Уилл лежал, навалившись, сверху, поджатый пухлой спинкой дивана. Он расстегнул пуговицы жилета и сорочки, пропихнул под неё ладонь со всё ещё не пропавшими полувозбуждёнными когтями и лениво водил теми в седой груди Гадеса.

— Это сущий каменный век, — ревновать меня к вибратору, — всё же упрекнул Уилл, не желая давать спуску низменным инстинктам Гадеса Ганнибала Лектера. Поднял взгляд и столкнулся с чернотой, снова едва не вздыбившейся, в его глазах.

— Я серьёзно.

— Я тоже.

— Это кусок латекса и батарейки.

Тьма вывернулась из-под тонкого тела и изматывающе уставилась:

— Ещё хоть раз запихнёшь в себя что-то, что не будет мною, за себя отвечать не буду.

— О’кей, — почёл за лучшее согласиться Уилл, снова вытягиваясь сверху и принуждая этим движением лечь тьму обратно.

Гадес накрыл острую, глубокую, теперь почти девичью ключицу ладонью, проскользнул по впадине, взобрался к шее.

— Уилл, ты думал о том, кто скрыл тебя ото всех? От меня?

— Да. Я предполагал.

— По-твоему, это Гера***?

Уилл повёлся под ладонью и кивнул.

Комментарий к 5

*Гестия, Афина и Артемида. Гадес четвёртый

**бог кузнечного дела, сын Зевса и Геры, муж Афродиты. Имея в жёнах такую даму, как Афродита, был совершенным рогоносцем. По воле прихотливого сходства, увечья, Гефестом будет у нас Мириам Ласс

***верховная богиня и официальная супруга Зевса, всю жизнь терпит его измены и похождения, расправляется с его многочисленными любовницами и потомством. Иногда успешно. Считается покровительницей брака и деторождения

========== 6 ==========

Прокурор Кейд Прурнел подчеркнула именной серебряной ручкой с гравировкой в виде летящей кукушки* привлёкшие её строки в отпечатанном заявлении. Подняла светло-голубой взор на Джека Кроуфорда, следом на Алану Блум, что надела сегодня платье с животным алым принтом. Осталось неясным, одобрила ли прокурор вкус Аланы в одежде, но точно ясным становилось, что Кейд была довольна сложившейся ситуацией в принципе и тем, кто оказывается крайним.

— Доктор Блум утверждает, что не рекомендовала тебе использовать в работе Уилла Грэма, — начала она.

Джек поджал губы и покорно кивнул, косо глянув на Алану:

— Да, это так.

— А ты знал о том, что она напишет рапорт, в котором отразит, что ты привлекал к расследованию уголовных преступлений несовершеннолетнего? Ведь Уилл Грэм даже не является абитуриентом академии ФБР.

— Да, она сообщила о своих намерениях, — снова покорно поднял обе лапы вверх Джек Кроуфорд.

Кейд старалась изо всех сил сдерживаться, чтобы ликование и пренебрежение очередным ляпом Зевса не являли себя очевидно. Но ей было сложно, поэтому яркий и влажный эмоциональный восторг лучился во взгляде Геры.

— И ты не пытался отговорить её?

— Я посоветовал ей поступить так, как она сочтёт нужным, — Джек сцепил пальцы и смиряющим жестом уложил обе ладони у себя на животе. — И, очевидно, она считала нужным подать жалобу.

— И теперь тебя обвиняют в должностном преступлении, Джек. Всё серьёзно, — почти вдохновенно сообщила Гера Кейд Прурнел, тоже сцепляя тонкие музыкальные пальцы и укладывая ладони на раскрытый файл.

Алана повела стремительной бровью и косо посмотрела на Джека. Тот покаянно кивал седеющей чёрной головой.

— Я не писала о несоответствии должности, — хмуро заявила Алана. — Он просто принял неверное решение.

Но напор Кейд был ожидаем, она с радостью ухватилась за предлог ткнуть Джека носом в последствия его самонадеянной инициативы.

— Ваш руководитель, доктор Блум, совершил должностное преступление, — чуть подалась к ней Кейд. — Будет внутреннее расследование.

«Ух, — подумала Гипнос Аланы Блум, сдвигаясь чуть дальше в кресле, — занялась что полымя».

Но вовремя спохватившись, Алана поддакнула, одновременно ткнув Джека в лодыжку острым носком туфли:

— И правильно.

Кроуфорд закатил глаза и отвернулся в сторону.

— Есть такие следователи, которые прибывают на поле битвы и добивают раненых штыками, — торжественно пообещала Прурнел.