Когда он появился в дверях «Sweat ‘n dirty», Марта сразу поняла, к чему идёт дело. Поэтому позвала Кемерона и попросила немного времени на то, чтобы поговорить с Лео. Вышла из-за стойки и пошла к двери чёрного выхода.

Ссора большей частью была однобокой. Сорился Лео, так как она просто слушала обвинения в том, что уродилась идиоткой и шлюхой. И если до сих пор не скатилась на самое дно, то лишь потому что он принимает участие в её судьбе и не оставляет своим вниманием.

«Я поняла, Лео, тебя зовут Благодетель. Но, пожалуйста, уходи. Ты мешаешь мне работать».

«Надетые на тебе тряпки мешают тебе работать», — ухмыльнулся Тёрнер, доставая из кармана упаковку жвачки.

Та оказалась пуста.

«Блядь, — сказал Лео, — слушай, увольняйся сейчас же. Нехер тебе делать среди отребья, разнося тем пойло».

«Уходи домой. Ты сам, что ли, пьян?» — Марта не была уверена, но то, что Лео в состоянии изрядного возбуждения, было ясно.

«Я не пьян. Марта, у меня выгорело дельце. Тебе больше не стоит держаться за эту работу. Подыщешь со временем что-нибудь получше», — Тёрнер взял её под локоть, во второй руке бессознательно комкая пустую фольгу упаковки.

«Да разве дело в работе именно тут? Ты найдёшь, к чему придраться, даже если я пойду работать в протестантскую школу для семилеток», — Марта отобрала руку.

Тёрнер толкнул, и та ударилась о жёсткую спинку дивана. Лицо у Марты стало нехорошим, вот-вот готовым плакать.

«Послушай, герой», — Кемерон вышел из-за стойки и развернулся к парочке.

«Чего?» — поинтересовался Лео, тоже разворачиваясь и поднимая подбородок.

«Извинись перед Мартой за то, что ей не повезло с таким ублюдком, как ты».

«Всё в порядке, Кем, правда», — встряла девушка, отходя от Лео и дотрагиваясь до локтя Грэя.

«Да нет, не всё, дорогая», — он кивнул головой на Тёрнера.

«Слушай, приятель, вали по своим делам», — ответил Лео, бросая на пол пустую упаковку, скатанную в шарик. Он был немногим ниже Кемерона, но не в пример задиристее и, конечно же, моложе.

«Я вызову полицию, Лео, если ты не сбавишь обороты», — предупредил Грэй.

«Разве же я что-то у тебя сломал? Или кого-то обидел? Кто-то жалуется? А ты тоже собирайся, плакса, нам пора», — Тёрнер сделал Марте жест рукой «поторапливайся».

Кемерон видел, каким мёртвым стал взгляд девушки. Ему не очень хотелось во всём этом разбираться, но понятия о приличиях и воспитание настаивали.

«Твоя девушка ушиблась, извинись перед нею», — напомнил Кемерон, останавливая Лео за плечо.

«Я сказал тебе отвалить», — огрызнулся тот, с брезгливостью оглядывая Грэя.

Марта испугалась всерьёз. Ей меньше всего хотелось доставлять неприятности мистеру Грэю, но Тёрнер выглядел как тот, кто вот-вот полезет в драку с кулаками.

«Боже, ну и дерьмо», — успела подумать Марта.

И вот тут Лео вдруг словно уперся взглядом в стену, глядя поверх её плеча.

Марта обернулась, как и Кемерон.

В «Sweat ‘n dirty» вошли Джон Сойер и оба Милднайта.

***

Костюм Сойера, сорочка, обувь, руки — всё было испачкано в высохшей крови. И Лео знал — в чьей. Внутри у Тёрнера всё сжалось.

Однажды, когда ему было семнадцать, он решил прыгнуть с заброшенной заводской высотки, где собирались роап-джамперы. Прыжок обошёлся Лео в восемь фунтов и трёхдневной болью в мышцах диафрагмы и пресса. Несколько секунд свободного падения организм воспринял как смертельную угрозу и, спасая наиболее ценное для выживания, пытался мышечным блоком защитить от удара оземь внутренние органы.

И вот сейчас, смотря на покрытого кровью сюзерена и двух широченных конунгов, что возвышались за тем на полголовы, медленно осматривающих весь паб от угла до угла, Лео словно снова прыгал с двенадцатого этажа. И если в семнадцать лет он выжил, будучи надёжно обвит альпинистскими стропами и ремнями, то в этот раз падение обещало смерть.

Лео хотел бежать. С места. Расталкивая всех, кому не посчастливится встать у него на пути. Но неимоверным усилием воли он заставил себя остаться на месте, а потом подойти к стойке, за которую уже встала Марта. Тёрнер знал, что одежда, в которой он был в проулке на Паркер-Стрит, лежит в бочке для поджига на заднем дворе его дома. Он переоделся, прежде чем идти сюда за Мартой и качать права. Чёртова баба! Сдалась она ему. Телефон Дайана Сойера Гарри распотрошил и раскидал по мусорным контейнерам, а часть спустил через канализационные решётки. Только ботинки. Тяжелые «гриндерсы» были теми же. Но Лео их осмотрел, не найдя на тех ни капли крови Дайана.

— Марта, дай мне мятную «Стиморол», две, — попросил Лео, решив, что уйти сейчас — это привлечь к себе ненужное внимание. Поэтому он стоял у стойки, притихнув, спиною к вошедшим, и шкурой чувствовал, нежели слышал, как те приближаются. Кровь неслась так, что шумело в ушах, дезориентируя.

Марта положила перед ним жвачку, и Лео машинально взял ту, но убрать не смог, потому что слева встал Сойер, а справа, привалившись к стойке, один из близнецов.

Кемерон, вернувшись на своё место, спросил:

— Мне закрыть паб, сир?

— Не стоит, я ненадолго, Кем, — сказал Сойер.

— Что с вами стряслось?

Лео слушал беседу будто сквозь толщу воды: Кемерон звучал, словно расстроенный стационарный телефон, Сойер медленно и глухо.

— На Дайана напали: ударили несколько раз ножом, забрали телефон и мелочь из кармана и бросили в подворотне.

— Дерьмо, сир. Что с вашим мужем теперь? — дребезжал Кемерон.

— Он в порядке. Единственное, что может сказать Дайан о напавших, это то, что тех было двое и от одного невыносимо, для него, несло мятной жвачкой.

Лео не поднимал головы и стискивал в ладони полосатые упаковки.

— Этого мало для опознания, скажу я вам.

— В лугнасад, Кем, я чувствовал, как ко мне и Дайану приближался точно такой же человек.

— Сир, да здесь прорва тех, кто жуёт мятные…

— Постоянно. Кто покупает постоянно? Есть такие? И кто, по-твоему, способен с дружком на пару нападать в подворотне на людей? — спросил Элек.

Вот тут все замолчали.

Лео вдруг понял, что совершенно мокрый. Настолько, что зажатые в кулаке упаковки «Стиморола» норовят выскользнуть из ладони, будто рыбки.

Секунды тянулись, словно медовая нить с ложки.

— Лео, — позвала Марта.

И нить оборвалась.

Тёрнер всё же поднял голову, смотря исключительно на Марту.

— Что? — спросил он.

***

Джон чувствовал на себе кровь Дайана, это не давало ему явно слышать ту с подошв «гриндерсов» Лео Тёрнера, сбивая с толка. Но стоило ему обратить внимание на Лео после оклика Марты, как стало ясно и без обнаружения той, что поиски нападавших закончены.

Лео Тёрнер напоминал гейзер: так грохотала в том несущаяся кровь и таким мокрым тот был. А ещё от Лео, почти неощутимо после душа с резким гелем, от его щеки и подбородка, там, где Тёрнер прижимался, пока бил ножом, пахло Дайаном: его кожей, страхом, болью и потом. Обнимая Дайана в переулке Паркер-Стрит и едва контролируя себя, Джон осознанно не отследил той частицы запаха, что оставил на виске Дайана сам Лео. Но теперь, когда тот стоял рядом, потеющий от ужаса разоблачения, Джон узнал и этот запах.

Джон перевёл взгляд на мятную жвачку в кулаке Лео. Затем вернулся к бритому наголо затылку и осмотрел всего Тёрнера с ног до головы.

Никки, стоящий за спиною Тёрнера, сделал движение глазами «что с него взять-то», когда Джон опознал принт на кожаной байкерской куртке.

— Что? — спросил Лео, подняв голову и смотря только на Марту.

— Что это за «дельце», которое у тебя «выгорело»? — спросила Марта, глядя с отвращением и жалостью.

— Заткнись, — сам не свой от паники огрызнулся Тёрнер и вдруг швырнул в девушку обе упаковки «Стиморола». Оттолкнулся и рванулся прочь. Врезался в грудь Милднайта и отлетел обратно, ударившись о стойку.

— Каков идиот, — меланхолично прогудел Никки, ещё раз для верности двинув Тёрнера рукой в грудь. От чего тот снова ударился.