— Но до того как я умру, я начну стареть. Ты будешь продолжать любить меня в таком случае? — Дайан снова облизнул губы.

Сойер дёрнул ртом, словно волк. Дайан увидел, что клыки у того отпущены.

— Ты так любишь мою кровь, Джон, что готов позволить мне умереть со временем?

— Да, я люблю твою кровь. Как обычный человек сказал бы, что любит звук твоего голоса, выражения глаз, пожатие плечом. Но ко всему этому я люблю твою кровь. Потому что я вампир. А стань вампиром ты, я потеряю её.

— А меня? Со всем остальным, чем я так хорош и что ты тоже любишь? Ты не хочешь меня так надолго, как вся твоя жизнь?

Джон вдохнул. Выдохнул.

— Почему? Почему ты вообще стал говорить об этом?

Дайан развернулся, бесконтрольно вытянулся и погладил ладонью от колена к бедру.

— Знаешь… знаешь, всё дело в лёне. Они — это нечто. Живые, весёлые, привязаны друг к другу и даже к тебе, который слова лишнего не обронит и не улыбнётся без очевидной на то для себя причины. Я это вижу. А ведь ты как тот чёртов айсберг, который позволяет видеть только свою вершину.

— Тебя тоже любят.

— О, я знаю. Джон, и миледи, и конунги, и Балицки, и Кэтспо до сих пор не пресытились ни жизнью, ни мирами, ни друг другом. Честно, я завидую всему тому, что было в вашей жизни. И в твоей жизни с ними без меня… Я с вами едва ли год, а уже столько всего произошло…

— Милый, то, что происходило и происходит в этот год — всецело благодаря тебе. Поверь, наша жизнь была интересной, но с тобою многое стало ещё лучше.

— Тогда дай мне возможность жить такой жизнью всегда. Я хочу всего этого. Тебя. Дождей в Ливерпуле. Увидеть, как будут жить наши дети. Чтобы каждый ёбаный год в моей жизни был лугнасад с водкой и черничными пирогами. Я не хочу, чтобы произошло что-то, что заставит меня умереть раньше, как это случается с людьми.

— Блядь, я непременно расскажу Валери и Сесиль, как поразил тебя их поцелуй, — попробовал отшутиться Джон.

— Уж постарайся. Но не уходи от темы. Подумай обо мне и над тем, что я сказал.

Джон не ответил.

— Я прошу этого у тебя. Я хочу, чтобы меня обратил ты, потому что я люблю тебя. Но если ты мне откажешь, я найду другой способ.

— Это что значит? — становилось ясным, что ещё немного, и Джон впадёт в приступ ярости, так обледенел и таким вкрадчивым стал его голос.

— Я найду другого вампира. Мисс Аддамс? Вполне вероятно. Она мне нравится. Я это понял. Или Балицки? Ещё лучше.

— Какого чёрта, Дайан? Ты что, припираешь меня к стенке?!

— Возможно, что я лишаю тебя выбора, как ты меня в некоторых случаях, — Дайан сладко улыбнулся и скусал сухие губы. — Но несмотря на то что ты так поступаешь со мною, я нахожу в себе силы тебя понимать и прощать. Полагаю, ты с этим тоже справишься.

Сойер наконец добрался до Виктория-Стрит, припарковался перед домом, отбросил ремень и развернулся к мужу.

— Ты долго вынашивал эту идею? — процедил он.

— Нет, — честно ответил Дайан, — сегодняшние вечер и ночь. Скорее, что даже ничтожную их часть.

— Ты человек. Странный, благословенно странный. Я люблю в тебе человека. Ты просишь меня сделать тебя вампиром, таким же, как я. Ты не понимаешь, чего лишишь меня своим желанием.

— В чём проблема? Это всё ещё буду я, — Дайан вспомнил о ремне и отжал кнопку замка.

— Ты нежный и мягкий, ты умеешь уступать мне, ты понимаешь, когда стоит спустить на тормозах. Ты хрупкий и требуешь заботы. Я чувствую, как ты горяч, стоит только прикоснуться к тебе. В тебе солнце. С тобой я живу. Станешь вампиром: это всё уйдёт.

— То есть ты потеряешь в случае моего обращения.

— Да.

— А разве я ничего не приобрету?

Джон со психом отвернулся, почти вышиб дверь, с грохотом захлопнул и пошёл вкруг «Астона Мартина». Рванул за ручку дверь со стороны Дайана. Тот поспешил выйти сам, понимая, что его вполне себе могут выволочь за загривок. И только успел выпрямиться, как Джон прижал его к боку кузова.

— Приобретёшь, — прошипел Джон, сжимая Дайану шею под подбородком и заставляя откинуться головой.

— Ты не ответил, — сдавленно напомнил тот, — разве ты откажешься от меня на всю жизнь? Не желаешь связываться так надолго? Как велика твоя любовь ко мне?

Джон зарычал, оттолкнулся и быстро отошёл. Всунул руки в карманы.

Дайан видел, что борьба в муже развернулась нешуточная. Джон злился так, что стало жутко. Ничто из сделанного и произнесённого Дайаном прежде не вызывало такой реакции. Сам он уже давно бы пустил в ход кулаки. Вероятно, что этого же хотел Сойер. Тут Дайан сообразил, что перегибает в своей настойчивости. Он приблизился, тихо обнял Джона со спины, прижался носом тому в плечо, затем виском. Под рукою, если верить ощущениям, замер дикий зверь, готовый убить. Поэтому Дайан просто остановился и молчал.

— Я хочу тебя на всю жизнь, — наконец произнёс Джон, — но я не могу расстаться с твоей человечностью. Не сейчас.

Дайан обошёл и встал, прижавшись близко, вынуждая обнять его рукой в такой близости.

— Я понял, — легко коснулся злого рта пальцами. Отнял, прижался губами, лизнул по клыкам языком. Попросил, прогибаясь и цепляясь за плечи: — Поцелуй меня, Джон.

Джон коротко простонал, прижал к себе, поцеловал, снова чувствуя во рту жар, железо и соль.

Дайан только вытянулся теснее, беря его шею в замок обхватом, успел выскользнуть из поцелуя, запрокидываясь.

Сойер спустился ртом и поцеловал точку быстрого пульса над ключицей.

— Я живу — с тобою, — прошептал Дайан.

***

— Джон, почему просьба Дайана вызывает у тебя такое сопротивление? — мисс Аддамс смотрела в монитор телефона.

— Потому что он изменится, став вампиром.

— И ты полагаешь, что обязательно в худшую сторону, — всё так же смотря в монитор, сделала вывод мисс Аддамс.

— Да… Чем ты занята? Я пытаюсь найти способ его отговорить, а ты что, просматриваешь новостную ленту? — Джон был искренне возмущён и немного презрителен.

— Да, — подняла наконец прекрасное лицо мисс Аддамс. — Что тебя удивляет? Я бог, но бог я современный.

— Забавно, — с совершенно противоположной интонацией сказал Сойер.

— Мне тоже так кажется, — а вот мисс Викки улыбнулась по-настоящему искренне. — Хочешь посмотреть, сколько у меня подписчиков?

— Избавь, — отказался Джон, закуривая.

Мисс Аддамс повела бровью, но телефон отложила.

— Послушай, может, так будет лучше. Надёжнее. Безопаснее для Дайана.

— Он изменится.

— Если тебя это успокоит, то таким мерзким и эгоистичным, каким в своё время был ты после обращения, твой муж не будет. Тебе не придётся убирать за ним мёртвых и менять места жительства каждые…

— Викки.

— Да?

— Ты знаешь, что несколько вампиров в доме — это постоянная война.

— Намекаешь на то, как я пыталась держать в узде Марка, Ио и тебя?

— Ну хотя бы.

— Любви между вами не было, это точно. Поэтому не подменяй исходные понятия. Оцени перспективы, что даст тебе обращение Дайана. Расценивай это как жест доверия с его стороны. Очередной жест доверия, если уж на то пошло.

Сойер молчал, только курил.

— В чём на самом деле дело, Джонни? Не смотри волком, мне можно так говорить.

— Я ненавидел тебя. Сразу после обращения и некоторое время позже. Потому что несмотря на приобретённые преимущества, определённые потери казались мне невосполнимыми. Я не хочу, чтобы со временем Дайан имел хоть малейший шанс к тому, чтобы возненавидеть меня.

— Это какие же потери ты считаешь таковыми? — мисс Аддамс взяла его под руку, и они пошли бок о бок по Уотер-Стрит, уходя от статуи Битлз, по направлению к «Каверне».

— Этические. То, как меня воспитывали. Честь, благонадёжность, понятие о долге. Это было определёнными рамками, которые меня обязывали. Быть, наконец, влюблённым по-человечески.

— Прекрати, прекрати, Джон. Ещё скажи, что я отняла у тебя способность по-человечески любить. Ты не испытывал этого чувства даже к родителям. Ты следовал лишь базовым постулатам, прививаемым воспитанием. Долг — да. Честь — тоже да. Но ты не умел любить.