***
Обратно в «Sweat ‘n dirty» вернулись под разухабистую пиратскую от Flogging Molly, когда подпевающие Дэйву Кингу и Нэтью Максвеллу**** утверждали, что «корабль шёл на дно, а на палубе все поголовно в дым, стоят и ждут Кортеса».
Дайан заметил, что некоторые Кортеса дождаться не смогли: кто-то лежал прямо на палубе, заботливо сдвинутый к стене более трезвыми матросами, а кто-то на диванах, уронив головы на столы. Причём что на всех столах, как показал поверхностный осмотр, стояли черничные пироги со взбитым ванильным кремом.
Дайан, похоже что под наплывом разных допингов и физической встряски, прислонился к Джону, ткнувшись лицом в шею, и засмеялся.
Сойер обнял того вкруг талии, переждал смех, спросил:
— Дайан?
— Черничные пироги. Здесь ни одного трезвого, а на столах черничные пироги?
— Просто Сесиль и Валери считают, что лугнасад обязан проходить именно так. Каждый чёртов год.
— Ты шутишь?
— Нет. Каждое первое августа у Кемерона попойка с черничными пирогами. И ты не совсем прав. Трезвый здесь есть. Владелец не пьёт.
— Эй, вы откуда?
Подошедший со спины Элек держал в одной руке полпирога, а в другой Иво Кэтспо, к счастью, целого. Он был изрядно пьян, что было видно по фиолетовым глазам и покрасневшим скулам. На всклокоченной бороде явственно проступали следы красной помады. Тем не менее, алкоголь в организме совершенно не отбивал у конунга желания кусок пирога прикончить.
— Выглядите так, словно из подворотни, — Иво дотянулся до края с черникой и откусил.
Кроме красных отпечатков помады Сесиль и Валери на светлой майке Иво Дайан видел бесконечное количество засосов у того на шее и несколько в локтевых сгибах.
— Это мой кусок пирога, — сказал Элек.
— Вот именно, — ответил Иво и откусил ещё раз.
Милднайт закатил глаза, охватил Иво по талии и поволок того в уже редеющую и устающую толпу.
— Где вас носило, сир? — Линда заступила дорогу, стоило сделать попытку двигаться дальше. — Выглядите так, словно отирались в подворотне.
Линда, похоже, пыталась стереть с лица кровь, но недостаточно хорошо. К тому же несколько капель лежали у неё на белом кружеве шемиза.
Ни Джон, ни Дайан ответить не успели.
Юрэк догнал опередившую его жену, остановился рядом и, комкая в руке испачканную кровью салфетку, произнёс с участием:
— Выглядите так, словно только что из подворотни.
Дайан посмотрел на Джона, тот сделал глазами «забудь».
Но забыть было сложно. Потому что абсолютно пьяный Никки со следами всё той же красной помады на воротнике рубашки и майки, едва успевший остановиться и не снести Дайана с пути, осмотрел Сойеров и напрямую выдал:
— Вы что, трахались в подворотне?
— Да, Никки, мы трахались в подворотне, — признался Сойер.
Балицки прыснули, следом Дайан, даже Джон отвернулся, улыбаясь.
— Это я сказал что-то смешное или ты, Джон? — сузил фиолетовый взгляд Никки.
— Что? И в самом деле в подворотне? — Сесиль поднырнула под руку мужа. Помады на ней уже не было, но, в отличие ото всех других, Сесиль выглядела трезвой как стекло. И это было невероятным, потому что именно с нею и Валери Дайан опрокинул минимум шесть шотов с водкой.
— Что там в подворотне? — Валери втиснулась перед Никки и сестрой, рассматривая Сойеров. Ни помады и ни следа алкоголя.
— Джон и Дайан трахались в подворотне, — облизнулась Линда и расслабленно повисла на плече Юрэка.
— Ах, это… не обижайтесь, парни, но все уже знают, — успокоила Валери, после чего Дайану стало настолько неспокойно, что Джону пришлось крепче подтащить его ближе.
— Плюс двое к Кемерону. Миледи Сэндхилл трезвы, — сказал Дайан, кусая губы.
— Нет. Пьяны мертвецки.
— Но…
— Смотри, — сказал Джон на ухо и развернул его перед собою.
— Эй, бесполезные и ни на что не годные! — грому подобный проорал Никки.
— Пошёл нахер, Милднайт! — совершенно пьяным и бесстрашным голосом проорал кто-то в ответ.
— Я сейчас найду тебя, ублюдок, и отверну башку! Ты же мне веришь?!
Ответа не последовало. Похоже, что Никки поверили.
— Встали и благодарите моих женщин за то, что они есть в вашей серой и безрадостной жизни! За то, что можете это видеть! — великодушно проорал Никки.
Дайан видел, как Элек, вовремя вернувшийся откуда бы он ни возвращался, подхватил Валери и опустил ту на стойку Кемерона, следом рядом поставил Сесиль.
— А если кто-нибудь из вас, недоумки, вздумает тянуть свои кривые руки куда не следует как в прошлом году, — напомнил Элек, разворачиваясь.
— И в позапрошлом, — сказал Никки.
— И во все остальные года, я, клянусь, отрежу эти руки любому!
Что-то подсказало Дайану, что что бы ни имел в виду Элек, упоминая предыдущие года, в этот раз повторения не будет.
The All-American Rejects ласково вступили из динамиков, уговаривая списать всё на плохое «бабушкино воспитание, вся вина на котором за то, что я теперь такой». И под эти оправдания Валери и Сесиль развернулись друг к другу, встали тесно, чуть меняясь в движениях согласно вокалу Тайсона Риттера*****, соприкоснулись губами и поцеловались.
Полный боли и восхищения стон прокатился по «Sweat ‘n dirty», ставший почти крещендо, когда Риттер пообещал «заставить всех вспотеть», а Сэндхилл, проворно цепляясь пальцами и не прерывая поцелуя, собрали шёлковые длинные юбки платьев друг другу до коленок, открывая взглядам щиколотки и босоножки от Баскони.
Дайан не стонал, конечно, но ошалел изрядно.
— Каждый год, — словно сам себе напомнил он.
— Каждый. Теперь понятно, почему название бара поменялось?
— Ещё бы, всё более чем красноречиво.
Тем временем, когда поцелуй достиг накала, а собранные юбки середины бёдер, Валери всунула колено сестре между ног и обе пропали с глаз долой, словно в пабе только что была массовая галлюцинация.
— Счастье на сегодня закончилось, — сказал Юрэк, — поехали по домам.
Дайан всё ещё смотрел на стойку, за которой вытирал слёзы полотенцем для натирки стаканов Кемерон Грэй.
Комментарий к 18
*ирландско-американская группа кельтского панка из Лос-Анджелеса
**американская поп-рок-группа из города Стиллвотер, штат Оклахома, основана в 1999 г.
***участники Fiddler’s Green
****участники Flogging Molly
*****солист The All-American Rejects
========== 19 ==========
Пока добирались домой, Дайан молча сидел рядом, почти не шевелясь под ремнём, но состояние его оставалось изменённым.
Джон изредка смотрел, отмечая сухие губы, быстрое дыхание и беспокойные пальцы, что жили своей жизнью, в то время как тело Дайана сохраняло неподвижность.
Но в районе парка Эвертона Дайан вдруг, не раскрывая глаз и не оборачиваясь, сказал:
— Сделай меня таким же. Как ты.
Джон не ожидал. Ни в каком развитии отношений не ожидал от Дайана такой просьбы. Сжал оплётку на руле и искоса бросил взгляд.
— Ты же можешь?
— Нет.
— Не можешь? — Брук повернулся, раскрыл глаза и облизнул губы.
— Могу, но нет. Я не сделаю тебя таким.
— Почему? — Дайан смотрел непонимающе.
— По многим причинам. Я не хочу, чтобы ты становился вампиром. Я хочу, чтобы ты оставался человеком.
Дайан не отворачивался и больше не закрывал глаз. Думал с минуту.
— А как же то, чего хочу я?
— Дайан, это… изменения с тобою повлияют почти что на всё между нами.
— Не хочешь расставаться с моею кровью.
Это было утверждением.
— Да, — коротко бросил Джон.
— Джон, ты не меняешься и не стареешь. Все, кого ты допустил к себе, не меняются и не стареют. Я буду стареть. И однажды умру. Потеряю тебя.
Джон повернул на улицу Св. Анны, сосредоточенно смотря за дорогой. Это его выдавало. Потому что в каком бы настрое Сойер ни вёл автомобиль, сосредоточенным тот не выглядел и не бывал. Он водил как тот, кто не опасается потерять жизнь в дорожной аварии. Но теперь Джон был напряжён.
