«Чёрт с ним», — решил Дайан, вымыл яблоко и откусил. Было так вкусно, словно одновременно яблоко было и лучшим в его жизни, и доселе незнакомым.

На платяном сундуке в изножии кровати лежала его чистая одежда, аккуратно сложенная, около стояли кеды. И пока он решал, стоило ли сбривать щетину, принимая душ, дверь отворилась.

Вошёл Джон.

Вероятно, что он по-своему оценил вид Дайана: голого, небритого, всклокоченного и с красным яблоком.

— Привет, — улыбнулся тот и вдруг заискал, чем бы укрыться.

— Да не стоит. Не утруждай себя, — Сойер вздёрнул бровь, позабавленный взявшейся не понятно откуда стыдливостью мужа.

Дайан покраснел, досадуя на себя за неуместный порыв и тут же за свой румянец. В конце концов укрылся под одеялом.

Джон приблизился.

— Не пойми меня неправильно, но после того как в постели с тобою перебывала добрая половина лёна, краснеть при моём появлении уже не стоит. Я всего-то навсего твой муж.

Дайан посмотрел так, словно раскрылся величайший обман в его жизни. И это не касалось воровства его энергии, потому что чуть позднее он весьма ровно отнёсся к сложившемуся положению дел.

— Так это не были сны?!

— Хотелось бы сказать, что уж лучше бы то были сны, но так оно меня тоже бесит. Да, это не были сны, — Сойер узко осмотрел Дайана по оставшимся голыми из-под одеяла плечам. — Прекрати сжимать одеяло так, словно собираешься отстаивать свою честь с его помощью.

— Я не… зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем они спали в моей постели? — Дайан пощадил сатин и ослабил хватку.

— Что ты помнишь?

— Ядерных ангелов, крестоносцев и тебя с детьми рядом. Потом Сесиль и Валери, смотрящих этими своими жуткими глазами. Всё. Что произошло?

— Ты лишился почти всех жизненных сил. Лишился из-за миледи Сэндхилл. Затем Милднайты, Кэтспо и, опять же, миледи тебя восстанавливали. Контактно, — Джон сделал нервное, болезненное движение лицом. — Как ты теперь себя чувствуешь?

— Отлично. Кажется, будто мне выдали совершенно новое тело.

Сойер прикусил губу, быстро его осмотрев, и присел на край кровати.

— Как дети? — спросил Дайан.

— Им тебя не хватает.

— А ты?

— Я? — Джон взялся за угол одеяла, но не потянул. — На волосок от новых убийств каждую ночь.

— Что ещё? — насторожился Дайан, бросая быстрые взгляды на уголок одеяла.

— Ничего такого, что можно было бы сравнить с пришествием святого отца на Колледж-Лейн. Просто ты был без сознания. В твоей постели перележали все, кто мог…

Тут Дайан снова покраснел и сдвинулся глубже под одеяло.

Но Джон предупредил его прятки и с силой одеяло отвернул, раскрывая.

— Джон, мне так… не по себе. Хотя, я уверен, ничего предосудительного не было.

— Чего же ты краснеешь в таком случае?

Дайан слышал, что Джон злится.

— Потому что они были приятными, все эти сны, которые теперь не сны.

От ревности Сойер был сам не свой. Это не то чтобы было заметным. Это бросалось в глаза.

— Но я люблю тебя, Джон.

Сойер закрыл глаза и опустил голову, смиряясь со всем. Тем более что уж сомневаться в словах Дайана не приходилось.

— Я знаю. Просто я соскучился, — отступил Джон, возвращаясь взглядом.

— И просто ты бы ревновал меня даже к мёртвым неподвижным камням? — с облегчением пошутил Брук.

— Всё за то, — Джон опустил ладонь Дайану на колено, скользнул пальцами внутрь бедра.

Тот вздрогнул, покрываясь ознобом. С прикосновением было так же, как и с яблоком. В отношении яркости восприятия. К тому же Джон смотрел так, что до боли подтянулось в животе, скрутившись, а в груди замерло.

— Ты сказал: тело как новое? — странно уточнил Джон.

Сил отвечать не было. Как и слюны в пересохшем рту. Как и крепости в коленях, которые разошлись сами собою под рукою Джона. Возбуждение ожило.

Сойер двинул рукой выше, сразу забирая и сжимая Дайану вместе яички и увеличивающийся член. Тот, со стоном на выдохе, взглянул так, что Джон с рыком накрыл его, под колени сдёргивая с подушки и заволакивая под себя. Дайан, окончательно укладываясь под сминающее его тело, прогнулся и обвил руками, задирая Джону по спине пуловер.

И ведь в самом деле, что ощущения были едва ли не первородными. Нет, он разумом понимал и памятью помнил, каково это — быть с Джоном. Желать его едва ли не до смерти. Быть ограниченным физически большей силой, кричать под страстью удерживающих и сжимающих рук и под остротой неминуемых зубов. Но, несмотря на память и знание, теперь было словно впервые.

И, похоже, что Джон собирался этим воспользоваться. Точно так же, как тогда в «Sweet baby’s», он ласкал Дайана рукою, а ртом вылизывал ему шею: мокро от ключицы под ухо, смещаясь по горлу до подбородка, заставляя запрокидываться. Держал всем телом, чувствуя, как напряжённо мелко тот дрожит, боясь и спеша снова почувствовать его укус.

Нет, той осенью в Калифорнии Дайан не боялся, потому что не знал, что его ждёт, когда подпускал Сойера к себе. Он зашёлся от боли и возбуждения в тот момент, когда клыки Джона уже были под кожей, а оргазм приближался алыми волнами.

Сейчас же Дайан помнил обо всём. И этот нюанс накалял его.

— Джон, я не могу. Пожалуйста, — громко прошептал он.

Сойер сдвинул колени Дайану под бёдра, беря теснее. Левой ладонью зажал ему рот, правой по члену заскользил быстрее, длинно проходясь до мокрой и нежной головки и спускаясь до самого основания скручивающими оглаживаниями.

Ох, укус и в самом деле походил на удар.

Дайан взвизгнул в ладонь Джона, дёрнулся, цепляясь руками за его одежду. Зажмурился, сглотнул.

Джон с наседающими толчками проглатывал кровь, давя всем телом.

Но не только у Дайана цвёл гештальт на завязанные в один узел укусы и оргазмы. Как только его взмокшая ладонь легла Сойеру на затылок, прижимая, Джон выпустил из рук его рот и член. Охватил и сдавил в охапке, жадно и яростно отираясь всем собою и прижимаясь взведённым членом к члену и по промежности.

Дайан шоркнулся навстречу, стискивая с боков коленями. Дыхание его разорвалось и задрожало, как и всё тело. Словно последняя капля, переполнившая чашу выдержки Джона, яркий вынимающий оргазм Дайана поволок за собою.

Пожалуй, что ещё ни разу чиносы Сойера не были мокрыми с обеих сторон по такой причине. Залезть на голого Дайна, выпустив из внимания раздеться самому, оказалось сегодня вполне разумеющимся.

========== 16 ==========

— Всё, выжили. Психованный и высокомерный лорд Сойер теперь просто высокомерный лорд Сойер, — с искренним облегчением сказал Никки и растёр ладонью лицо.

— Никки, я тебя слышу, — заметил Джон, входя в гостиную следом за Дайаном.

Поскольку Джон фактически переехал на Колледж-Лейн на весь тот период, пока Дайан, не приходя в сознание, пролежал в постели, он успел переодеться в другие брюки из захваченных вещей, чтобы скрыть видимые признаки недавней близости.

Дайан же видимые признаки скрывать отказался, поэтому теперь каждый мог видеть синяк на его шее и глубокие свежие прокусы, которые невозможно было скрыть под круглым горлом белого свитшота с принтом из взлетающих стрижей.

— Ну так мы тебя серьёзно опасались в последние несколько суток, — прогудел Никки и развернулся уже к Бруку: — Без обид, Дайан. Я, конечно, всегда рад, когда со мною в постели оказывается какой-нибудь хорошенький парень, вроде тебя, но в нашем случае никакой радостью и не пахло. В голове только одна мысль: как бы без той самой головы не проснуться.

Джон сделал глазами «да что ты говоришь».

— Никки, достаточно, — Элек ладонью в плечо попытался угомонить брата, потому что тот только что сделал шаг по пути сомнительных неловких комплиментов и подозрительных оправданий.

Никки отмахнулся от Элека, желая ещё продолжать, но зацепился за нехороший взгляд Кэтспо.

— Что?

— «…когда со мною в постели оказывается какой-нибудь хорошенький парень…» — медленно повторил Иво.