Обратилась Бриджит в то время, когда Габриэль Шанель* начала творить революцию в моде вместе с Жаном Пату** и Жаком Хеймом***. Бриджит быстро осознала преимущества замершего времени, видимые ею в шансе учиться, социализироваться в быстро меняющемся мире, в хорошеньких круглых шляпках и платьях, превращающих её фигуру в мальчишескую, и в возможности оставаться на близкой к сорока годам грани человеческих тридцати девяти лет. То есть никогда не достигнувшей старости.

Ну а Джон Сойер… Она встретила его снова в ту самую разудалую эпоху хиппи, которая вскружила головы всей европейской и американской молодёжи своими открытиями и сексуальной революцией. Правда что раскрепощающая революция здесь не помогла. Джон Сойер оставался равнодушен к ней, хотя и признал старое знакомство юности. Бриджит хватило ума и гордости не раскрыть своих чувств перед Сойером. Тогда. Но она сильно сомневалась, что не выдала себя в его доме. И это терзало её, словно прислонённое к коже серебро. Терзало как и развернувшаяся, долго маскирующаяся под участие, любопытство и деловой контроль ненависть к Дайану Сойеру. Как и уверенность в том, что никаким уловкам благодаря Джон не оторвётся от мужа по доброй воле.

Отсутствие перспектив с Джоном взбесило Бриджит.

Комментарий к 11

*1883 — 1971 гг., французский модельер, основавшая модный дом «Chanel» и оказавшая существенное влияние на европейскую моду XX века

**1887 — 1936 гг., французский дизайнер одежды, основатель бренда «Jean Patou»

***1899 — 1967 гг., французский дизайнер одежды, подарил дамам мира такой элемент одежды как бикини

========== 12 ==========

— Давай посмотрим, — Дайан, как только Джон лёг в постель, прижался сбоку.

Джон ответил взглядом медленным и нечитаемым. Но Дайан знал, что тот уже понял, о чём пойдёт речь. Время спустя, сообразив, что муж будет продолжать пытливо пялиться на него, Джон обронил:

— Порнографию?

— Угу. Что-нибудь с вампирами и простодушными…

— Нет.

— Это почему? — Дайан и в самом деле не видел причин для того, чтобы пренебречь подвернувшимся развлечением.

— В этом нет необходимости, как я уже говорил.

— Джон, — Дайан понял, что придётся играть грязно, — если для тебя в этом нет необходимости, то о себе я бы этого не утверждал.

Сойер дрогнул в переносице и бровях, оглядывая недовольно и подозрительно.

— Объяснись.

— Ну, когда я был подростком, дом был переполнен сёстрами, так что в ту пору познать прелесть концептуального кино для меня представлялось невозможным. А в колледже, как ты удачно употребил выражение, я и Эмма справлялись своими силами. Хотя, возможно, что я буду жалеть о том, что не увлекался с нею ничем подобным, — Дайан опустил взгляд, затем посмотрел в сторону и только потом вернулся к Джону.

Сойер смотрел так, что Дайан, было, дрогнул в душе, но вовремя собрался и взгляда не отвёл. Упоминание Эммы, пусть уже бесповоротно устранённой с пути, разбудило в том не самые возвышенные мысли.

— Нет.

— Ты ревнуешь, Джон? — Дайан простодушно раскрыл глаза и одновременно, словно снимая вес с затёкшего локтя, прижался теснее. — Это же глупо. Эмма мертва, а все остальные — актёры.

— Не имею ни малейшего желания, чтобы ты разглядывал чужие задницы, даже если все они из актёрского состава.

Дайан потянулся и прижался лицом к шее Сойера, едва слышно, но томно выдохнув.

Джон вдруг ощутил метафоричную ловчую петлю, что стягивалась вкруг него. И стянулась окончательно, как только горячая рука беззастенчиво сунулась ниже, а пальцы Дайана охватили каменно стоящий член. Едва же убедившись, что полдела сделано, Дайан оттолкнулся от подушки и сдвинулся вниз.

— Чёртовы ведьмы, — на выдохе прорычал Джон, кляня миледи с их беспардонным подходом к чужой частной жизни. И следом едва ли не с яростью, удерживая голову Дайана обеими руками, втолкнулся ему в рот так глубоко, что услышал, как перешиб тому дыхание.

Но Дайан уже порядком времени не был тем Дайаном, который не мог взять член в рот больше, чем на четверть. Теперь же он только крепче вцепился пальцами в бёдра Сойера и, как прожжённый мальчик по вызову, расслабил горло.

Джон выпустил голову, закинул руки и понял, что вот-вот сдастся. Возможно, что даже во всех смыслах. Поэтому как только Дайан подключил ко рту руку, Джон сдёрнул его за волосы с себя и уложил лицом в кровать, заставив распластаться, широко раскидав руки и ноги.

— Подставься, — коротко бросил он, зажимая ему шею и не давая двинуться.

Дайан приподнял бёдра, чувствуя, как Джон находит его мокрой головкой члена.

Джон заскальзывал медленно, удерживая себя свободной рукой, и Дайан понял, что он смотрит на то, как растягивается слизистая вокруг члена. Втиснувшись до конца и замерев так, Джон становился на максимальной глубине, склонился к его уху:

— Милый, вот сейчас ты попытался отсосать мне, чтобы добиться желаемого?

Дайан ответил не сразу, дав себе смириться с проникновением, сжимаясь и расслабляясь, чтобы выровнять вдохи.

Джон чувствовал это, пока скусывал ему плечо, а пальцами, сместившись с шеи и зарывшись в волосы, ласкал затылок.

— А тебе показалось именно это? — наконец выдохнул Дайан.

— Ещё бы. Именно это.

— Мне просто очень хотелось взять у тебя в рот. Но… — Дайан всхлипнул, прерываясь, потому что Джон толкнулся ещё глубже и сжал руку в волосах. — Но пусть так. У меня получилось добиться желаемого?

Джон хмыкнул, начав двигаться с оттяжкой, почти выходя и снова опускаясь под завязку. Опять склонился к лицу Дайана, медленно облизал щёку, шею и прижался к ней ртом:

— Нет. Но у меня появилась идея куда интереснее.

Дайан забросил руку вверх, поймал мужа за волосы и удержал близко к коже. Рефлекторно дёрнулся, когда зубы прокусили глубоко и встряхнули.

***

Бриджит Иванз опасалась раскрыть себя не напрасно. На Виктория-Стрит она больше не рисковала приезжать, поэтому Сойер приехал к ней сам. Бриджит хотела ясности и быть уверенной в том, что через несколько дней тот скажет на собрании в Таун-Холле: предыдущие договорённости с поставщиками и дилерами подтверждены и, если понадобится, оговорены новые условия.

— Сир, вы встречались с транспортировщиками и дилерами?

— Нет. Лично не встречался. Этим занимались конунги и Иво Кэтспо.

— Конунги, — обречённо выдохнула Иванз.

— Они самые. Бриджит, вы предвзяты к ним. В то время как единственное, на что опирается ваша предвзятость — огласка произошедшего в «Sweat ‘n dirty».

— Потому что огласки никому не нравятся: ни нам, ни простому населению, сир.

— Лицемерие — наше всё, — Джон вытянул сигареты из кармана.

— Не пытайтесь быть безупречнее, чем остальные, — Бриджит кинула хмурый взгляд на зажжённую сигарету и встала открыть окно.

Снова шёл дождь.

— Это не попытки. Я таким родился, — не дрогнув в лице, напомнил Сойер.

— О, да, я помню, каким вы родились, — полуязвительно обронила Иванз. — Знаете, в ту пору до нас доходили слухи о ваших шашнях в британских колониях. Все эти замужние дамы. Или их сыновья.

— Полно, мисс Иванз. Я никогда насильно не брал того, что само не бросалось мне в руки.

— Да неужто, — Бриджит обернулась, не в силах сдержать упрёка в голосе. В последнее время её выдержка трещала по швам.

Сойер долго, в четыре затяжки обсмотрел её честь:

— Мисс Иванз, похоже, вы думаете, что став моей женой, как хотелось вам и вашему достопочтенному отцу, изменили бы свою жизнь качественно в лучшую сторону?

Бриджит застыла под взглядом Сойера на мгновение.

— Не говорите ерунды. Я ни намёком не давала вам повода выстраивать подобные умозаключения в отношении меня.

— С вашей стороны это очень разумно, — кивнул Джон, поднимаясь и донося скуренную сигарету до пепельницы.

Бриджит вдруг осознала, что находится с сюзереном в кабинете один на один. И сейчас он приблизился к ней. А скудным воображением она никогда не страдала, так что теперь то мгновенно оживилось, подкидывая фривольные картинки из категории «а что, если?». И чтобы не думать о том, как хорош Джон Сойер в английской тройке и галстуке, выпалила: