Мать-настоятельница Урсула часто задавалась вопросом, не пора ли святому отцу оставить непримиримую вражду, что он питал в себе по отношению к единственным оставшимся в живых наследницам Евгения Фроста, герцога Трэксанского?

«Право же, ваша святость, миледи были просто большими насмешницами. Но при них было не так уж плохо. Соседние герцоги земель не трогали, потому как боялись миледи. Подданные не шалили, потому как тоже опасались своих миледи. Были порядок и покой. Разве что вы излишне беспокоились. Но сами миледи были справедливы и… добры?»

Святому отцу нравилась мать-настоятельница, но речи её не нравились. Поэтому он хмурился и сильно задумывался о том, как доскрестись до Сэндхилл, имена которых и образы стали приобретать едва ли не черты героизма у населения. В то время как к самому святому отцу стали относиться с очевидной неприязнью, не говоря уже о том, что ни о какой любви речи не шло, стоило Клирхэду занять кресло герцога. Народишко и выжившая бесталанная к магии знать записали его в узурпаторы при живых наследниках. И только полные локализованного божественного ядерного синтеза ангелы в тридцать футов высоты приводили население в трепет, держа в узде. Конечно рыцари тоже играли существенную роль: мрачные, фанатичные, скованные целибатом и миссией. Но, надо быть честными, ангелы-эринии были страшнее. Ангелы могли идти по следу грешника, находя его, где бы тот ни скрылся. И их боялись Сэндхилл, эти «дщери сатаны». Святой отец делал ставку на эриний и на то, что вот-вот замки, выставленные ведьмами на пороге между вероятностями, падут. Потому что в последние несколько недель в месте контакта, у которого постоянно дежурили патруль из четверых крестоносцев и один из ангелов, начало твориться чёрт-те что. Однажды порог и вовсе распахнулся, а святому отцу впоследствии доложили, что на том была явлена Валери Сэндхилл: восхитительная и темноглазая. И когда Ярик Четвёртый, презрев все предупреждения о той, коими снабдил своё воинство святой отец, обнажил меч и двинул к ведьме, Валери сорвала с несчастного скальп. После чего порог закрылся.

Но в последние несколько дней патруль сообщал, что от порога стали исходить мёртвый запах и тревожные для людей психические импульсы, вследствие которых ангел-эриния приходил в боевое возбуждение и скалил рот, усеянный иглами сияющих зубов. Предчувствие сказало отцу Клирхэду, что стоит быть готовым к встрече с Сэндхилл. Сам же он приказал своим рыцарям держать краткодневные посты, читать ежечасовые молитвы и быть готовыми к походу в любой момент.

***

— В чём дело? Что с ними не так? — спросила Валери, разглядывая стеклянную пузатую банку, закрытую запирающим словом.

В банке скреблись и нападали друг на друга постоянно меняющие форму чёрные амёбоморфные кристаллы.

Сесиль сожалеюще повела ртом и сморщила прекрасный нос.

— Не распознают волевое решение, умервщляют сразу, стоит осуществиться инвазии.

— Оставь. Пойдём и примем ванну.

Валери подошла ближе к банке и приблизила лицо.

Сесиль сделала то же самое.

Некоторое время рассматривали чёрные смертоносные капли.

— Почему они нестабильные? Это противоречит самой сути кристаллов.

— Чёрт знает… — Сесиль приложила подушечку пальца к стеклу. С той стороны тут же началась давка, спровоцированная желанием убить.

— К тому же выглядят они отвратительно. Настолько, что я пока не вижу той эстетически приемлемой формы, в которую их стоит заключить, — Валери отошла от концентрированной ненависти за стеклом и вернулась с теряющей всякие приличные формы рукой Джека Элиаса. Ослабила запирающее слово и скинула трофей в банку.

— Нет имени. Этим мандалам нужно имя. Тогда я привяжу их к смыслообразующим фонемам. Это выделит приоритетность действий в протоколах реагирования и быстроту откликов на недопустимые действия со стороны инфицированного носителя.

— Ну предположим. Джон не хочет, чтобы весь совет судей прикончило на месте. Он просто хочет гарантий того, что никто из них не откажется от своего слова.

— Искреннее Обещание?

Обе тут же прыснули, зажимая когтистыми ладошками рты.

— Нет, нет-нет. В останавливающем механизме и названии оксюморон. Парадокс повредит эффективности работы.

— А мы сделаем показательную смерть в Таун-Холле?

— Джон не рекомендовал. Но если у кого-то из лордов сдадут нервы, и он отступит от рекомендованного списка действий, то смерть будет. Так нас устроит?

— О’кей, оставим шанс интриге.

— Ты со мною идёшь? Вода стынет.

— Прости, не сегодня. Найду название и займусь натаскиванием.

— Разумное Решение, — выдохнула Валери, скрываясь в дверях.

— Как вариант, — качнула головой Сесиль, снова склоняясь к банке. — Отвратительные мои.

***

Валери Сэндхилл не шутила, когда предлагала сестре совместную ванну. Купания вдвоём закрепили свои позиции ещё со времён полудикого детства в торфяниках, пока Дафна Сэндхилл воспитывала герцогских подкидышей. Разве что огромный и закопчённый снаружи котёл, в котором плескались ведьмы, будучи детьми, давно сменился на медную вместительную ванну, что незыблемо опиралась драконьими когтями в мраморный пол личной ванной Валери и Сесиль Сэндхилл.

Очень часто рядом тёрся Кот, усаживаясь на задние лапы, а передние по локти опуская в воду, в которой ловил клочки пены или, если уж совсем впадал в кошачьи игривости, мог когтями цеплять маленькие пальцы на ногах ведьм. После чего купание превращалось в потоп.

Ещё чаще технично подваливала Ялу, но к воде не приближалась.

«Я, мать вашу, тряпочная. Мне вредно отсыреть», — напоминала она, забивалась в угол и оттуда заводила извечное «а можно мне сделать это?» или «а почему нельзя того?».

Конунги, впервые столкнувшись с толпою в купальне, сначала порядком поглазели на голых и мокрых Сэндхилл, а потом задались коротким «это что такое?», на что получили такое же недлинное «это удобно». Поэтому, зайдя в ванную и увидев в розовой воде только одну голую Валери, Милднайт удивился:

— Валери, где твоя сестра?

— Пытается совместить признание авторитета Сойера с потребностями своих кровожадных привычек, Никки.

Несмотря на то что в одежде Элек и Никки выглядели одинаково и голоса их звучали в схожих тональности и диапазоне, Сэндхилл тех никогда не путали. Такого не было ни разу. Потому что они видели аурические импринты конунгов. Те были отличными. Никки был добрее и отходчивее, поэтому его огненно-алый с оранжевыми языками свет очеловечивал изумрудный. В Элеке зелёный расходился под наплывом жёлтого, не исключая всё того же сносящего всё на своём пути пламени.

— Так что если ты ищешь Сесси, так это тебе в подвал, — Валери вынула мокрую руку и убрала выбившийся из собранных на макушке волос локон за ухо.

Никки проследил за тем, как срываются капли воды по локтю Валери:

— Пожалуй, что Сесси серьёзно-таки занята?

— Да, — улыбнулась Валери.

Никки пошёл к ванне на драконьих ножках. Постоял с пару секунд, оглядывая сквозь розовую воду маленькое тело Валери. Потом склонился и запустил обе ручищи под воду, охватывая её и вынимая.

— Никки, я не закончила, — свела совершенные брови та, упираясь мокрыми ладонями в плечи конунга.

— Если позволишь, я дам тебе закончить в другом месте, — сообщил Никки, поднимаясь на ноги.

— Какая примитивная пошлость, — Валери зажала губу, прикусывая улыбку, — впрочем, чего же ожидать? Из вас двоих Элек даже читать научился быстрее.

— Элек? — подозрительно переспросил Никки, продолжая удерживать её и окончательно намокая.

— Элек, — кивнула Валери, но глаз с Никки не сводила. — Господь сотворил его более сообразительным и способным.

Никки отвернулся, широко улыбнулся и снова посмотрел:

— Ты дразнишь меня?

Ответить ведьма не успела, потому что ранее упомянутый Элек прижался к ней со спины.

— Она не дразнит тебя. Она, как всегда, проявляет себя наблюдательной и справедливой в суждениях женщиной. Смирись с этим, Никки.