Иво, словно прочитав мысли обоих, предупредил: «Только дождитесь, когда Джон обретёт полномочия».

«Мне не нужны полномочия Джона, чтобы вышибить дерьмо из занюханного байк-клуба», — огрызнулся Элек.

Иво долго посмотрел в ответ. Так долго, что успел докурить, а Элек разглядеть все засосы на его шее и даже под подбородком сквозь светлую щетину.

«Просто дождитесь», — Кэтспо подошёл близко.

Элек нервно облизнул губы, но промолчал.

Поэтому теперь, дожидаясь церемонии, Никки и Элек основательно брали себя в руки, того более, когда видели Иво.

Лорд-канцлер Хейг появился из боковой двери за возвышением и занял центральное алое кресло с золотой эмблемой Верховного суда на высокой спинке. Правое кресло, стоящее чуть ниже, занял Сойер. В одиннадцать кресел позади стали рассаживаться остальные судьи, в числе которых Дайан опознал Бриджит Иванз, патронировавшую его всю беременность. Он знал, что пустующее по левую руку от лорда-канцлера кресло — для него. О чём и не замедлил напомнить лорд-распорядитель церемонии, пригласив Дайана следовать туда.

Дайан отдал Ригана в придачу к Элизе Линде и поднялся. По рокоту голосов понял, что кабинет полон людей и ея же нечисти. Он снова вспомнил о том, как год назад был просто студентом в «плебейской», как изъяснялась Ялу, Америке и не знал слова «консорт». А того больше не воображал, что это будет про него. Как, впрочем, не воображал и всего остального, что случилось в его жизни после появления Джона Сойера. Лорда Джона Сойера.

Сам же Джон проводил его равнодушным взглядом, но в самом конце чуть дрогнул ртом, давая понять, что всё про мужа знает.

«При Бауэре кресло слева от лорда-канцлера пустовало, потому что на момент назначения тот не был женат, консорта сюзерена у него не было», — поделилась воспоминанием Линда, ловко забирая Ригана. Тот опознал родственные прохладные руки вампира и радостно потянулся к её алому рту.

Как только Дайан занял предназначенное ему кресло, больше прислушиваясь к себе, нежели к происходящему, лорд-распорядитель открыл церемонию. Дайан слушал официальные формулировки, включающие «властью Её Величества», «с соблаговоления», «в связи с постановлениями Палаты лордов», «сим облекает» и прочая, заодно отслеживая начинающийся омежий бунт в теле, которому было плевать на игры Тайного совета, в члены которого только что принимали его мужа. Дайан томился длительностью церемонии, не подозревая, что такой не один. Милднайты его бы поняли, хотя причины для нетерпения у них были разными. Дайан знал, что как только Джону вручат инкрустированные костью и сердоликом ключи, дублирующие ключи лорда-канцлера и символизирующие вхожесть того в любой дом или государственные структуры, и заново изготовленное кольцо сюзерена, — официальная часть закончится. Кольцо, что носил Бауэр, пропало в газовом пожаре и под поступью гренделя Валери в Броад Грин.

Дайан жаждал окончания. Потому что иная жажда стала подступать к самым ключицам.

***

— Элек, ты привезёшь мне что-нибудь от «Семени Велиара»? — спросила Валери.

— Что у тебя закончилось? — Элек относительно воспрял духом, потому что добрался до еды, и теперь ассорти из канапе быстро исчезали с его тарелки.

— Кое-что закончилось. Как вы с Никки поступите: будете убивать или в назидание?

— В назидание, — буркнул Элек сквозь креветку.

— А чем?

— Возьмём «бастардов».

Валери свела совершенные брови, задумчиво потёрла нос пальцем.

— Что, всё-таки одного надо убить? — понял Элек.

— Да. Мне и Сесиль нужны руки неупокоенного. Обе.

Милднайт дожевал, разглядывая жену с высоты.

— Сколько бы времени ни прошло, сколько бы я от тебя такого ни слышал, всё равно звучит так, что мороз по коже.

Валери ответила взглядом, дёрнула носом и польщённо улыбнулась:

— Спасибо, мне приятно.

Элек тоже заулыбался и поводил головой:

— Поскольку я пойду у тебя на поводу и отступлюсь от первоначального намерения, то как насчёт поощрения?

— Элек, — Валери подобралась ближе, протянула обе руки вверх по груди мужа, надавливая.

Конунг отставил тарелку, в локоть подхватил ведьму и поднял над полом, прижимая и оставляя так, чтобы лица сравнялись. Хрустальные гроздья серёжек Валери чуть слышно отозвались шелестом, как только та оторвалась от пола.

Банкетный органный зал вмещал в себя восемьдесят сервированных круглых столов, четырнадцать сияющих люстр из богемского стекла и громадный орган, подсвеченный алым светом, вздымающийся, словно из разлома в преисподней. Кроме всего перечисленного, среди столов и в креслах оживлённо беседовали и слонялись не менее восьмиста человек и нечисти. Что, по верному разумению Валери и Элека, вполне обеспечивало некую интимность в толпе.

Валери протянула когтистую лапку дальше за плечо Элека и нежно, но крепко закрутила виток его косы вокруг запястья. Тот самодовольно хмыкнул.

Валери задержалась яркими губами у его рта, потом коснулась в лёгком поцелуе бороды и наконец укусила, замерев.

— Ещё что?

— Эй, просто отсечённые с живых руки тоже принеси, — сказала Валери, выпуская прикушенного за губу Элека.

— Это же я настаивал на нашей женитьбе, да? — с сожалением попытался конунг.

— Да брось, я невероятно полезна, — Валери втиснула ладонь между собой и им и пустила ту вниз.

Элек почувствовал, как острый маникюр жены коснулся пояса на брюках. И этого оказалось достаточно. Словно не было почти бессонной ночи с Иво и Никки. Элек сильнее прижал Валери, останавливая.

— Слушай, я вернусь со всеми руками, которые тебе нужны.

— Постараешься быстрее? Я буду голышом, — подняла бровь Валери.

— Блядь, ещё бы.

— Договорились. Теперь поставь меня обратно. А то дурацкий Роджер Финч начнёт передёргивать прямо за бисквитной башней.

***

В этот раз было сложнее контролировать себя. Дайан понимал, что в «Золотой гордости», на рождественском приёме, Джон был только в его распоряжении, почти постоянно рядом, часто касался и приобнимал. Дайан успокаивался, а все омежьи выверты в организме спускались на тормозах. И тогда было легче переносить предтечи течки. Теперь же Сойера постоянно кто-то отжимал, чтобы поговорить, поздравить, выразить надежду на покровительство, представить ему кого-то или рекомендовать. Дайан помнил, что говорил Джон, и держался рядом. К тому же в этот раз отвлекала забота о детях, и он чувствовал излишнее напряжение ответственного родителя. Поэтому в этот раз было сложнее. Хоть бы Элиза и Риган всё время не покидали чьих-то рук: то это были ведьмы, то Кэтспо, то оба Балицки, пару раз, пока не пропали с обеда, сразу по двое тех носили Элек и Никки. Дважды детей хотел ближе рассматривать лорд-канцлер, очарованный парадоксом их рождения, и Дайан приносил двойню близко к Джеральду Хейгу.

Джон подходил всего дважды, прикасался холодными пальцами к пылающей коже запястья, вследствие чего Дайан обретал душевное равновесие и некоторое физическое, но потом отходил. А ему снова становилось лихо.

Сесиль, в который раз оказавшись рядом, спросила:

«Тебе нужна моя помощь?»

Дайан в некоей прострации ответил хмурым и суженным взглядом.

«Любовь? Поддержка? Таблетки? Или у вас в планах осчастливить Тайный совет и Палату лордов новой двойней?» — Сесиль поцеловала Ригана в розовый нос и уже привычно увернулась.

Дайан прижал пальцы к переносице:

«Я обо всём забыл, и я плохо соображаю. Конечно, Сесиль, мне нужны твои поддержка и таблетки».

«Джон просил забрать детей на пару дней. Не благодари».

«Джон просил…» — протянул Дайан.

«Милый, — Сесиль всунула ему Ригана, — ты выглядишь расстроенным. И дело же не в твоём пикантном состоянии?»

«Напротив, в нём. Я бы предпочёл остаться дома и принять какой-нибудь транквилизатор».

«Сногсшибательная идея, Дайан, а потом дать своей крови в бутылочке детишкам», — сахарно показала зубы Сесиль.

Дайан опустил голову и сам себе отвесил воображаемую затрещину. Он сглупил, не подумав о детях. Джон же, выходит, постоянно о тех помнил, поэтому и запретил ему принимать подавители или успокаивающие препараты.