Элек охватил сопротивляющегося Иво и зашептал, прижавшись ртом к горячей светящейся щеке:

— Легче, малыш, легче. Легче.

Никки дотянулся до члена Иво и мягко, но настойчиво гонял, пока тот не начал возбуждаться снова.

Элек продолжил давить и толкать, одну руку спустил ниже, фиксируя ускользающие бёдра Иво в нужном им обоим положении.

Никки держал с другой стороны.

Элек чувствовал, как было туго. Член брата, казалось, занял всё свободное место в Иво, но тот каким-то чудом поддавался и пропускал и его. Дрожал, шипел сквозь зубы, но поддавался. Элек почувствовал, что от тесноты вот-вот кончит и замер, тяжело дыша:

— А ведь это был джек-пот для всех нас, малыш, когда ты окрутил моего брата.

— Я не… — выдохнул Иво, но прервался от руки Никки.

Элек посмотрел на брата.

— Не он. Это я его изнасиловал, когда Иво нашёл меня в комнате спрятанного от святого отца Клирхэда борделя нашей драгоценной Валери.

— Ты? Ты никогда…

— Вот тогда. Я был пьян, и мне было похуй, кого драть. А Иво был хорошеньким семнадцатилетним монашком, какого поискать. Так что это я лишил его невинности, — Никки хищно осклабился и слизнул с пальцев непрозрачные капли, что собрал с головки члена Иво.

Элек почувствовал головокружение от иррационального открытия, а следом растущее возбуждение. Толкнулся с усилием, втискиваясь и сжимая Иво в руках как можно мягче, но крепко.

Отсрочка не помогла. Элек кончил полминуты спустя, сломленный жаром и теснотой, дожатый тесно трущимся членом брата в потерявшем способность сопротивляться заду. Скользить стало легче. Поняв это, оба стянули Иво глубже на себя в нескольких рывках.

Никки кончил вторым.

Иво последним. Он сполз с обоих членов и свернулся между конунгами.

Элека не устроило такое положение. Он заставил Иво лечь на спину, притиснул и, поднявшись на локте, сказал:

— Я всего лишь второй твой любовник, но ты утверждаешь, что Никки лучше?

Иво раскрыл шалые глаза, медленно облизнул губы и ответил:

— У меня один единственный любовник: вся ваша невъебенная семейка. Даю я вам всем четверым. И пока что Никки лучше.

— Ну, об этом я не скажу ни Валери, ни Сесиль, иначе, уязвлённые, они тебя отравят, малыш, — Никки тоже поднялся на локте, великодушно скалясь в улыбке.

— Был, — закончил Иво, повернув к тому лицо.

Элек показал зубы в свою очередь.

Поцелуй Суккуба просто так не прошёл.

Даже уснув, Иво сквозь сон продолжал жаться то к одному, то к другому. Никки и Элек реагировали весьма предсказуемо: охотно вставляли в свободный и раскрытый зад, дотрахивали, кончали и снова проваливались в полусон.

Комментарий к 7

*Елизавета II, 1926 г., правящая королева Великобритании из Виндзорской династии. Взошла на престол 6 февраля 1952 г. в возрасте двадцати пяти лет, после кончины своего отца, короля Георга VI. Является рекордсменом среди всех британских монархов по возрасту и продолжительности пребывания на престоле

**в средневековых легендах демон похоти и разврата, посещающий ночью мужчин и вызывающий у них сладострастные сны

========== 8 ==========

Радионяня молчала, не требуя немедленно вставать и идти в детскую. Впрочем, он бы и не смог. Потому что Джон проснулся чуть раньше, обнял, вытягиваясь сильным движением рядом, и крепко прижал Дайана к себе. Он сдавливал руками и оглаживал одновременно, стягивая сонный тёплый запах мужа с его волос, шеи и ключиц.

Дайан не был против. Конечно он задался про себя насущным вопросом, как так получается, что его внутренний омега снова решает разразиться течкой именно в вечер важного приёма? Сначала ёлка у Питера Бауэра в Броад Грин, теперь обед по случаю утверждения Джона сюзереном, на котором будут вся ея же нечисть города и, собственно, Дайан. Нет, он не жаловался. Не мог, потому что пограничное состояние сверхчувствительности кожи, амбре из диких роз, горячей таволги, земли и ванили в бензойной смоле, раскрывающееся каскадами, а за всем этим, как следствие и последствие, пристальное внимание Джона делали Дайана ласковее и возбудимее. Он слышал едва ли не всем телом, как глубоко внутри Сойер утробно рычит, и подставлялся под его прикосновения и зубы, что до сих пор лишь касались, но в ход те Джон не пускал.

В конце концов Джон придавил Дайана всем телом сверху, дотянув с тисканьем до того, что тот гнулся навстречу, дышал и едва слышно стонал. Джон, следуя принципу садиста, улыбнулся мужу в шею, мокро лизнул и с оттяжкой прокусил.

Дайан крупно вздрогнул, хватая ртом воздух, вцепился Джону руками в плечи, сжал. Колени его разошлись шире словно сами по себе, член налился. Он заёрзал, несильно, только чтобы добиться большего давления.

Джон плотнее прижался ртом, двинув головой, давая понять, что хочет неподвижности, следом по очереди отцепил от себя руки Дайана, вытянул те вверх, свёл вместе, зажал в запястьях. И только потом, сместив вес на сторону, дотронулся до него.

— Разреши мне остаться дома. Я не уверен, что на приёме всё обойдётся, — взмолился Дайан.

Джон поднял голову:

— Нет. Ты обязан там быть. Ты и дети.

— Джон…

— Я знаю. Просто не отходи далеко.

— Тогда я приму… — Дайан сорвался в стоне, закрывая глаза и сглатывая, когда Джон большим пальцем прошёлся по мокрой головке его члена.

— Никаких подавителей.

— Надо быть таким чёртовым эгоистом? — Дайан огрызнулся, дёрнувшись и сверкая глазами.

Джон медленно улыбнулся и спустился вниз.

Дальше злиться было трудно, зная, что тебе отсасывает самый опасный на текущий момент вампир в городе.

***

Никки и Элек Милднайты по случаю назначения лорда Джона Сойера на должность сюзерена втиснулись в двойки от Брукс Бразерз и в галстуки-бабочки. И если Балицки или Кэтспо смотрелись в костюмах элегантно и привлекательно, один благодаря цыганской стройности, а второй просто своей красоте, то с конунгами это не работало. Длинные светлые косы змеились по спинам, бороды заслоняли галстуки, фиолетовые глаза с гипертрофированной радужкой дезориентировали, как и огромные рост и ширь.

Сесиль, переливаясь в атласе цвета пепел-роза, положила коготки на грудь мужа и сладострастно выдала:

— Милый, ты выглядишь как…

— Никки, ты всех пугаешь, — закончила Валери, искренне улыбаясь яркими губами.

Никки это знал, поэтому косо улыбнулся обеим ведьмам и постарался дышать не так бурно, всерьёз опасаясь за сохранность пуговиц на сорочке.

Официальную часть назначения проводили в Посольском кабинете Тауэр-Холла на Касл-Стрит.

Никки повернул голову, следя за тем, как уходит на другой конец кабинета Валери, чтобы сесть рядом с Элеком. Полировка скамей из розового дерева сияла под тёплым светом низковисящих люстр, и ему приходилось узко прикрывать глаза. Никки помнил прошлое назначение лет тридцать тому, когда сюзереном становился Питер Бауэр, а в первых скамьях сидели его приближённые: Полли Мёрдок, Новотный, оба его сына и Сара Хаммиш. Мёрдок, Фаррел и Финч и сейчас присутствовали, но гораздо дальше на концентрически расходящихся скамьях. Теперь первые скамьи занимал весь лён Сэндхилл, кроме Кота и Ялу. Дайан сидел первым через проход, беря в руки то Элизу, то Ригана, которые то ли прониклись торжественностью намолённого сотнями лет британского снобизма в Посольском кабинете, то ли просто были в духе, но улыбались и вертели головами.

Никки поймал взгляд брата. А вот тот, как раз, в духе не был. С самого утра. Как только выбрался из койки с Иво и дал себе труд спуститься к гаражу.

Там во всю высоту металлических пластин искорёженных ворот красной краской было выведено «дешёвая шлюха».

«Прямо средневековье какое-то», — заметил Никки, рассматривая вердикт.

Иво меланхолично прикурил и тоже залюбовался надписью.

«Сучьи «Семя Велиара», — пророкотал Элек, коротко взглянув на молчавшего Иво. На Никки смотрел дольше. Особой нужды трепаться не было, потому что конунги и так знали, что Элиасу и его зловредным ублюдкам в куртках с перевёрнутыми козлами долго в целости не проходить.