Тот размышлял пару минут, посматривая на встающее в окне солнце. – Я должен знать с кем и с чем работаю, чтобы случайно не попасть не в какой троцкистский заговор.

– Справедливо! – Улыбнулся я. – Гриша, ты когда-нибудь слышал про специальный отдел по конспиративной и диверсионной работе при центральном комитете ВКПб?

Примечание: ВКПб – всероссийская коммунистическая партия большевиков.

– Нет. Впервые слышу. – Поморщился он.

– Вот! – Наставительно поднял я палец. – И не услышишь. Потому, что нас как бы нет. Но тем не менее мы есть и работаем, как ты видишь в плотной связке с НКВД*, РККА* и прочими советскими структурами, которые я озвучивать не буду.

Примечание: НКВД – народный комиссариат внутренних дел. РККА – рабоче-крестьянская красная армия.

– Так вот Гриша, работа важная, ответственная и очень секретная. За одну ошибку могут сослать так далеко, что на карте таких, северных точек еще даже не нарисовали. И это в лучшем случае. В худшем – приговор секретной тройки при ЦК партии и всё. Озвучивать дальше не буду. Сам поймешь, не маленький. Так что прежде чем дать ответ, нужно всё тщательно обдумать, потому что потом, написать заявление по собственному желанию у тебя, как ты понимаешь времени уже не будет. Теперь из плюсов… Явный плюс, это то, что твои «хотелки» по организации колхоза будут рассматриваться в Москве и незамедлительно, потому что всё время твоя старая должность будет оставаться прикрытием и с неё тебя никто не уберет, а вот новая станет основной работой и на столько важной работой, что я даже передать тебе не могу, так как это, если сравнить хрен с пальцем! Судьба Страны, судьбы миллионов будут в твоих руках и от тебя будет зависеть будут они жить или нет! Понимаешь? – И я многозначительно замолчал. Гриша сидел и тяжело смотрел в одну точку. Молчание длилось минут пять, затем он выдал.

– Я с самого начала не поверил, что ты инженер. Инженеры не бухают как военные, и не ходят как военные и у них не бывает татуировки как у тебя. Ну, та что на плече у тебя. Я прошёл не одну войну и никогда не видел таких татуировок. То, что у тебя изображено надо львом это же называется парашют? Новый вид войск, который недавно появился на стыке народных комиссариатов? Правильно?

– Правильно Гриша, но советую никому не говорить об этом и даже громко не думать. Обсудить с тобой подобные темы смогу только после твоего согласия, если таковое последует и подписке о неразглашении. Как ты понимаешь, в силу секретности никто тебя в отдел кадров тянуть не будет. Поэтому думай, а я подъеду в конце дня. И еще. Если согласишься, подыщи еще одного надежного проверенного товарища верного делу Ленина-Сталина. Нужен твой дублёр на случай твоей внезапной командировки. Без этого, извини, никак. – Оставив за столом задумчивого Гришу, я молча вышел и прикрыл за собой дверь. Почему-то я не сомневался, что он согласится. Конечно, была слабая вероятность его отказа, но в любом случае оружие нужно с подвала убирать.

Мои новые друзья по ту сторону портала всё равно явно или случайно меня сдадут, а значит ниточка приведет ко мне с негласным обыском. Тем более капитан спецназа видел АКСУ в салоне моей машины. Рано или поздно все звёзды сойдутся воедино на мне, и они приедут ко мне, провести осмотр, так сказать «по-хорошему». «Ментовский» автомат я давно закопал на огороде, в месте, где проходит «общедачная» труба с технической водой. Приметил сварной шов на трубе, выкопал яму в метр, и «хлопушка» ушла дно ямы густо смазанная японским маслом и замотанная в целлофан в несколько слоёв. В таком виде она тут и тысячу лет пролежит. Патроны и магазин туда же, только патроны вынул и сверху еще скотчем обмотал в несколько слоёв чтоб не отсырели. Всё раритетное скопилось в подвале так, я еле-еле пролазил между ящиками, пакетами, разными обмотками. Как вам «арсенальчик»? Два ДШК*, четыре пулемета системы «Максима», восемь ДП* образца тысяча девятьсот тридцать первого года. Двадцать три винтовки «Мосина», восемь револьверов типа Наган в состоянии близкому к «нестоянию» и четыре «Светки» завершали натюрморт. Прочей мелочёвки видимо-невидимо. Плащ-палатки, котелки, противогазы, АЗК и так далее, без счета.

Примечание: ДШК – крупнокалиберный пулемет конструктора Дегтярева-Шпагина под патрон двенадцать и семь миллиметра. ДП – (Дегтярев пехотный) ручной пулемёт Дегтярёва Василия Алексеевича под патрон семь шестьдесят два.

Я реально «задолбался» таскать по ночам весь это хлам в подвал. Это была такая извращенная форма самоубийства, а-ля «загоняй себя до смерти». Всё это срочно нужно увозить, иначе будет поздно. Чуйка буквально вопила благим матом.

Кое как дождался вечера. Взял из пачки бумагу с того мира, купленную на рынке, всунул в принтер и набрал в программе следующий текст: Я, гражданин, прочерк, года рождения, прочерк, обязуюсь ответственно хранить и ни при каких условиях не распространять сведения, полученные мной по ходу служебной деятельности. Если же я нарушу данное мной обещание и разглашу явно или неявно информацию, полученную мной, то прошу судить меня по закону военного времени. Дата. Подпись. Ниже для солидности в я на сайте штампов «запилил» оттиск несуществующей конторы под названием «Особый отдел по конспиративной и диверсионной работе при ЦК ВКП(б)». Надпись шла по кругу с разделительными звёздочками, а в центре, где и положено, красовался большой герб Союз Советских Социалистических Республик. Получилось просто шик и блеск. Секретарша бы в их времени пол часа бы «крапала» подобное, а я тут дунул-плюнул и принтер за пару секунд выдал всё в правильном шрифте и с правильной синей печатью. Я вытащил лист, зачем-то дунул на него. Как бы осушая краску и засунул в кожаную папку потрепанного вида, которую я реквизировал у дяди Вовы.

Около пяти вечера, я поднимался на крыльцо сель совета. Постучав, я не дожидаясь ответа отворил и зашёл. Григорий сидел там же и казалось даже в той же позе. Он смотрел перед собой невидящим взглядом и молчал. Подняв на меня тяжёлый взгляд, он спросил: – Василь, только скажи мне честно, на сколько важно будет то что нам предстоит?

– Гриша, важность наших дел невозможно передать. От них будут зависеть жизни наших с тобой, друзей, детей, жён, родителей. Время утекает, и если мы не успеем погибнут миллионы! – С минуту не отрываясь смотрел мне в глаза, силясь понять вру я или преувеличиваю. Но я не отводил взора и кажется он поверил. Вытащив с папки заготовленный бланк с максимально важным видом положил его перед ним. – Прочти, заполни и подпиши вот тут. – Я пододвинул в нему чернильницу с торчащей из горлышка перьевой ручкой. Он отодвинул ящик стола, вытащил очки, протёр их носовым платком и вчитался. Подписал и протянул документ мне.

– Когда? – Спросил он

– Что когда? – Не понял я.

– Я спрашиваю, когда война начнется? – Разжевал он мне как неразумному ребенку.

– Еще года два-три и всё, вокруг всё запылает. Кстати тебе как сотруднику дадут шанс в первую очередь эвакуировать своих. Это я тебе обещаю лично. – Гриша аж закашлялся…

– Ты хочешь сказать, что они дойдут сюда!?

– А ты как хотел Гриша, попугать их на границе и чтоб они потом отступили и создали нам неразрешимую политическую проблему на десятилетия? Нет, Григорий! Зверя нужно выманить сладким леденцом, а потом обрушится на него всей мощью нашего государства и раздавить гадину так, чтобы она не смогла сбежать обратно в своё логово! – С этими бравурными словами, я сжал кулак так, как будто старался раздавить змею в моей руке.

– А как же наши города?

– Гриш, не мне вмешиваться в стратегические планы партии и руководства. Так что расти быстрее до уровня Москвы и там в правильных кабинетах будешь задавать правильные вопросы. А я исполнитель, а не стратег. Так что как-то так. И еще… Что у нас со складом? Оборудование нужно перевести, товарищи ждут Гриш, а товарищей подводить нельзя. – Закончил я назидательно.