Вокруг трибуны стояло с десяток парней возрастом от четырнадцати до семнадцати лет. У каждого на левой руке была красная повязка с надписью «вожак». При приближении Егорова вожаки его отсканировали взглядами и как по команде расступились, признав за своего и освободив место вблизи святая-святых – трибуне. Странная мысль проскочила в сознании – «а, что, если бы его не признали своим…». Ну, что бы было бы? И в какой-то момент ему стало страшно и странно одновременно. Он никогда не был в подобной ситуации и некоторые мысли о происходящем заставляли кровь буквально стынуть в жилах. Когда товарищ Говоров – начальник их управления, прикреплял его к московскому гостю он предупреждал, что нужно помогать товарищу Лису, оберегать и докладывать в случае появления каких-либо странностей. Вот интересно. А можно ли к понятию странность соотнести то, что рано-рано по утру всё несовершеннолетнее население города и округи оказались в заброшенном карьере? Это очень странно. А на сколько происходящее законно? С другой стороны, а какая собственно цель этого сбора?
Если слегка напрячь мозг и посмотреть по сторонам, то становится ясно, что организация сего детско-юношеского митинга производилась как минимум со вчерашнего дня. На постаменте стояла трибуна с микрофоном, при этом сам микрофон сиял в лучах восходящего солнца, гранями никелированных поверхностей. Егоров никогда не видел подобного, а то что он видел было по проще и не так вычурно. А чёрт его знает, может московский гость пёр его с самой первопрестольной. Красивая вещица. Наверное, сам товарищ Сталин говорит в такой же, когда выступает на радио. Трибуна затянута в красную материю, основание обложено красными половиками, а позади на флагштоке под легкими порывами утреннего бриза развивается красный флаг Советского Союза. Вроде бы всё в порядке и придраться не к чему. Тем более что Говоров, строго на строго приказал – наблюдать и помогать. А тут что? Тут всё в рамках советской законности и порядка. Единственно, что напрягает это полное отсутствие взрослых на мероприятии. Ну там к примеру, представителей пионерских или комсомольских организаций. Их не было. Вообще. Если говорить о взрослых, то подобных объектов было всего двое он, то есть сам Егоров и товарищ Лис. Да уж. Ну посмотрим, что будет дальше.
А дальше было нечто! Ничего подобного Леонид не видел не в армии, где отслужил, не на курсах сотрудников НКВД. Такого он никогда не видел и не был уверен, что сможет увидеть в будущем. Товарищ лис перекинулся вдали с парой мальчишек на головы которых были одеты кепки явно на несколько размеров больше их голов и двинулся к трибуне. Как по команде все вскочили на ноги, моментально выровняли ряды и стали аплодировать. Поначалу, Леонид опешил, но и его захватил утренний задор тысяч людей, и он тоже начал хлопать. А как тут можно было не хлопать если тысячи глаз смотрят на тебя как на икону в церкви? В такт дружным аплодисментам послышались слабо различимые выкрики. Леонид не смог поначалу разобрать, что скандирует толпа, но затем он стал выделять два слова «большая» и «охота». Гул нарастал, крики нарастали, шум стоял такой, что в какой-то момент Егорову казалось, что он оглохнет. Московский гость поднялся на трибуну, поднял голову на людей и всё моментально стихло. Как говориться… можно было услышать, как муха летит.
– Товарищи!!! Стая! В этот Великий день я пришёл сообщить вам… что руководству Союза, Советских, Социалистических Республик стала известна дата и время начала Большой Охоты!
Что тут началось! Это был взрыв! Это был восторг! Море людей в едином порыве качнулось к трибуне норовя, снести всё на своем пути, но жесткий рык вожаков пресёк на корню неуправляемое движение масс. Люди сошли с ума! Мир сошел с ума, а младший лейтенант НКВД Егоров вообще растерялся и ему казалось, что он попал в какой-то глобальный сумасшедший дом. Все кричали, орали, вздымали руки к небу и как бы благодарили его за некий подарок. Свист улюлюканье и казалось выбросу в пространство килотонн людской энергии не будет конца. Парни, девчонки обнимали друг друга, целовали и поздравляли, как будто наступил их самый главный в жизни день. Это было необыкновенно и это было в высшей степени непонятно. Младлей понял, что в радиусе оружейного выстрела он единственный, кто не понимает вообще, что тут происходит. И так же он понял, что скоро что-то будет. Он не знал понравится ему грядущее или это принесёт проблемы, но однозначно, что-то грядёт. И то что грядёт, все эти люди… дети, ждали долго. Очень долго и тщательно готовились к этому. Ладно, смотрим, а пока наблюдаем.
Минут десять общий восторг и гомон не утихал, но вот энергия безудержного океана схлынула, и оратор продолжил:
– Враг придёт на нашу землю… ! Он хочет, отобрать её! Вы спросите. А зачем ему наша земля?! Ответ прост… . Европа перенаселена! Там много людей и мало земли! В мире назревает продовольственный и экономический кризис! В Лондоне, квадратный метр земли стоит тысяча двести фунтов стерлингов! Это около семи с половиной тысяч рублей, товарищи! За такие деньги можно платить зарплату целой бригаде, состоящей из ваших родителей! В Берлине, за один квадратный метр земли дают семьсот тридцать марок! Есть еще вопрос, почему они хотят нас завоевать?!
В ответ послышались крики содержащие в себе совсем не детские обороты речи и в руках у многих, «младлей» Егоров заметил ножи. Ножи? Какие на хрен ножи!? Это были не ножи! Это были ужасного вида «свинорезы» сделанные из трехгранного напильника. Глаза Леонида в ужасе расширились. Твою же мать! Почти у каждого малолетки, был такой вот импровизированный трехгранный штык! И это еще не всё. Смертоносный трехгранник имел очень удобную ручку с накрученной на неё замшей и сделанный из какого-то мягкого материала упор для руки, или как говорят у специалистов – гарда. Сие изделие тускло блестело в лучах восходящего солнца и навевало нехорошие мысли, что те самые враги…, ну те, на которых объявили «большую охоту», эти прости господи «детишки», вряд ли будут в восторге от столь радушного приёма. И самое интересное: А, где собственно они прятали эти смертельные изделия? На поясе под одеждой? Будут еще какие-то варианты? Ладно, потом выясним причины массового помешательства. А враги? Что за враги то такие и откуда они должны взяться? С Германией заключен мир. Англия сама воюет и им не до нас. Кто нас может атаковать, если наша армия и флот находятся на пике своего развития. Вон даже на «спецпоказе» в клубе НКВД был фильм, что наши новые танки «КВ» и «Т-тридцать четыре» не один зарубежный танк пробить не в состоянии. Это официальная информация и лгать там не могут, так как оба изделия прошли все мыслимые и немыслимые испытания и поступили на вооружение. Так откуда враги? К чему вообще весь этот спектакль?! Ладно, наблюдаем.
Две звуковые колонки или как еще их называли – громкоговорители, большие черные ящики ростом по грудь, разносили слова во все уголки карьера и всё, абсолютно всё было замечательно слышно даже самым дальним рядам.
– И теперь, когда планы подлого врага раскрыты силами НКВД…
При этих словах тысячи глаз сфокусировались на Егорове и тот не в тему, чисто машинально отдал честь толпе, поднеся ладонь к срезу фуражки, с «охренением» увидел, как синхронно, тысячи рук не задумываясь отзеркалили его воинское отдание чести, при этом многие были без головных уборов, что нарушало устав. В этот самый момент кровь стыла в его жилах. Он ну никак не мог ожидать подобного ответного жеста. Ведь это же дети! Он пребывал в шоке, когда оратор продолжил речь…
– Мы все должны принять решение для себя! Как мы его встретим…?! Хлебом и солью?!
– Нет!!! – Заорала толпа. И от этого крика казалось трава начнет пригибаться к земле.
– Цветами и улыбками?!
– Нет!!! – Еще больше взъярилась толпа!
– Так что мы дадим нашим врагам?!
Трехсекундная пауза. А затем грянуло: – Смерть!!! Смерть!!! Смерть!!! Смерть!!! – И казалось этому выходу злой, лаконичной ярости не будет конца! От единого людского приговора, Егоров почувствовал, как подмышки покрываются тонким слоем инея. Еще вчера он знал, что быть такого не может, но умел смотреть и слушать, и в этот момент пот по спине бежал, тонкими, нескончаемыми струйками. Он не выдержал, снял фуражку, вынул носовой платок из заднего кармана галифе, начал истово обтирать им лицо и шею. Ему было не по себе. Ему было откровенно хреново. Его начинало мутить и сил едва-едва хватало, чтобы не рухнуть вот тут, опозорившись на весь белый свет.
