Он был почти прав, правда, Фелисити надеялась предостеречь родителей Катерины. Катерина не порвала с виконтом, потому что боялась рассердить родителей, особенно мать. Она даже сказала Фелисити, что если бы удалось убедить леди Гастингс, что лорд Сен-Клер ей не пара, Катерина отказала бы ему.

Фелисити посоветовала девушке пойти наперекор матери, но Катерина не решилась. Но даже после этого Фелисити не стала бы вмешиваться, если бы не узнала, что у лорда темное прошлое, что он содержит любовницу. Она холодела при мысли о том, что любимая подруга выйдет замуж за такого мужчину.

Уверенная в своей правоте, Фелисити с вызовом посмотрела на лорда:

— Я считала, что Катерина и ее родители должны знать, на что она себя обрекает.

Йен смерил ее ледяным взглядом.

— И вы не могли сказать им это прямо, потому что пришлось бы раскрыть свое мерзкое хобби — ворошить грязное белье.

Она скрестила руки на груди. Хватит с нее оскорблений этого самоуверенного виконта.

— Послушайте, лорд Сен-Клер, это не я содержу любовницу и в то же время сватаюсь к милой, юной…

— В последний раз повторяю: мисс Гринуэй мне не любовница.

— А годовалый ребенок, который с ней живет, разве не ваш сын?

Он остановился. Выражение лица стало растерянным, потом задумчивым.

— Так-так. Значит, вам известно и о ребенке. И я вижу, какой вы сделали вывод.

— Вы отрицаете?

— Какой смысл? Вы уверены, что я соблазнитель невинных девушек и производитель внебрачных детей. Не хотелось бы разрушать ваши выводы такими пустяками, как факты.

Это было оскорбление. Фелисити ощетинилась.

— Докажите, что мои заключения ошибочны.

— Хорошо. — Он стал мерить шагами кабинет. Открыл серебряную коробочку с нюхательным табаком, стоявшую на изящном столике. — Вы нюхаете табак, мисс Тейлор?

— Конечно, нет! Это папин.

— Значит, кабинет принадлежал ему?

— Да.

— Я так и подумал. А шпага на стене? Тоже его? К чему он клонит?

— Нет, дедушкина. Он рассмотрел ее.

— А-а, полковник Ансел Тейлор. Ребята в полку часто говорили: Ансел Наковальня, у него железная спина.

— В полку? Что вы делали в полку? Улыбка тронула его губы.

— Воевал. На Пиренеях.

Она отнеслась к его словам скептически. Сама мысль об этом была нелепа. Человек имеет титул, богатство, он единственный наследник. Такие не служат в армии. Если его убьют, прекратится род и пропадет титул. Никакой отец этого не допустит. Никакой наследник на это не пойдет. Всем известно, что армия для младших сыновей более низкого сословия.

— Так вот чем вы занимались на континенте все эти годы? — спросила она.

— А что? Хотите опубликовать в газете мою военную биографию?

Настороженное выражение виконта усилило ее подозрения.

— Можете выдвинуть причины, по которым я не должна это делать?

— Боюсь, вы заявите, что я сражался на стороне врага, — ядовито сказал он.

Она помрачнела.

— Я не сочиняю информацию, милорд. Я только сообщаю.

— Или делаете умозаключения.

— Когда факты в некоторой степени подтверждают эти умозаключения.

— Это имеет смысл, если вы располагаете всеми фактами, а не только теми, которые вам интересны. — Он подошел к камину, взял с полки вырезанную из дерева овечку, поделку Джеймса. Поставил ее на место и посмотрел Фелисити в глаза. — Ваш дед… У него были друзья с военной службы, для которых он что-то делал?

Фелисити пошарила в памяти.

— Да. Раз в неделю он обедал вместе с армейским другом.

— Тогда вы должны понять мою ситуацию. Мисс Гринуэй — сестра человека, с которым мы вместе сражались в битве при Виттории. Он умер у меня на руках. Перед смертью он просил меня позаботиться о его сестре. Я обещал. Ее соблазнил один подонок, бросил беременную, и она пришла ко мне. И я поселил ее в доме на Уолхем-стрит.

Сначала она испытала чувство вины за свои предположения. Как можно было так гадко ошибиться! Бедная женщина, покинутая, беременная…

И тут она поймала на себе его взгляд. Этот негодяй явно лукавил. Фелисити посмотрела на шпагу дедушки, потом на висевшую рядом медаль, где были выгравированы его имя и должность.

Негодяй! Притворился, будто знал деда, чтобы устыдить ее! Вряд ли он когда-нибудь слышал имя ее деда и уж тем более не воевал вместе с теми, кто о нем знал. Скорее всего лорд Сен-Клер брался за шпагу, лишь когда дрался на дуэли с мужьями совращенных им женщин.

Пусть не думает, что она дура. Фелисити сверкнула улыбкой.

— Как благородно с вашей стороны помочь другу! Мне очень жаль, что я плохо о вас подумала. Сейчас же внесу исправление в статью. — Она подскочила к столу, схватила гусиное перо и принялась писать: — «Мы ошиблись, полагая, что лорд Сен-Клер снял дом на Уолхем-стрит для своей любовницы. Он поклялся умирающему на поле боя другу позаботиться о его сестре; его светлость был так добр, что обеспечил сестру друга убежищем, когда какой-то негодяй наградил ее ребенком и бросил…»

— Вы не можете это написать! — взорвался он.

— Разумеется, не могу. — Она посмотрела ему в глаза. — Ведь это ложь! Надо мной будет смеяться весь город.

В его глазах блеснуло что-то вроде восхищения.

— Почему вы считаете, что это ложь?

— Если брат мисс Гринуэй был вашим другом и вы все это сделали ради него, мисс Гринуэй должна была из чувства благодарности тотчас рассказать мне о вашем благородстве. Но не рассказала. — Фелисити зачеркнула написанную фразу и отшвырнула бумагу. — К тому же богатые наследники титулов редко участвуют в войнах. Зачем им это, когда есть младшие сыновья, они и покупают патент на чин. Не сомневаюсь, на континенте вы делали то же, что делаете здесь, — обманывали доверчивых женщин.

Кажется, ей наконец удалось его разозлить.

— Мне плевать, что вы обо мне думаете, но я не позволю вам печатать ваши измышления о мисс Гринуэй.

— Почему? Вы должны благодарить меня. Наверняка ваши пэры поздравили вас с красивой любовницей.

— Это действительно так, — сказал он с некоторым смущением. — Но не то, что думают обо мне пэры, а мисс Гринуэй и ее ребенок. Она не заслуживает того, чтобы вы погубили ее своими измышлениями.

— А я ее не погубила. Не назвала ее имя, не указала номер дома. Ни словом не обмолвилась о ребенке. К тому же вам следовало заботиться о ее репутации до того, как наградить ее ребенком.

— Я не… — Он хотел выругаться, но сдержался. — Думайте что хотите, но не забывайте, что при этом вы вредите кое-кому еще. Катерине, которую считаете близкой подругой. Ваша статья ее унижает.

— Такого намерения у меня не было. — Вообще-то Фелисити не сразу решилась на этот шаг. Если бы на пути к счастью Катерины стояла только ее робость, Фелисити не стала бы вмешиваться в надежде, что муж поможет ей это преодолеть. Но разумеется, не виконт, пусть даже у него не было бы любовницы.

Катерина говорила Фелисити, что есть человек, которого она любит. Леди Гастингс заставила дочь отказать ему, потому что он был ниже ее по происхождению. Видимо, младший сын простого дворянина, или коммерсанта, или кого-нибудь еще в этом роде. Катерина не называла имени, но она обожала его. Однако не могла противостоять матери, этой старой карге, и решила помочь, опорочив в своей статье виконта Сен-Клера.

— Я не жалею о том, что сделала, — заявила она. — Катерина и ее семья должны знать, что вы за человек.

Он бросил на нее скептический взгляд.

— Я богат, имею положение, титул и все остальное, чего может желать женщина при вступлении в брак? Господи, какие странные у вас представления. Думаете, Катерина одобрит ваше вмешательство? Хотите, чтобы она осталась старой девой? Чтобы потеряла возможность обзавестись своей семьей?

Тут Фелисити вспомнила о своем собственном положении.

— Благодарю за участливое отношение к горестной судьбе, уготованной мне и таким, как я.

— У вас еще не тот возраст, чтобы думать о том, как чувствуют себя старые девы.

— А у вас не тот пол, чтобы их понимать! — выпалила она. — И не обманывайтесь насчет моего возраста, мне уже двадцать три.