— Кстати, ты никогда о них не говорил… — задумчиво протягивает Бессмертный, скользя носом по кудрявой копне.
— У нас достаточно прохладные отношения. А старшему так вообще всегда казалось, что я претендую на то, что не мое по праву, хотя мне это отродясь не надо было, — в голосе сквозит досада с оттенком грусти.
Святослав, Вячеслав — рыжеволосые, кареглазые, едва ли что-то взявшие от своей матери, разве что отдельные черты лица.
У них даже имена, такие, что сразу видно чьи сыновья. Он же едва в отца даже лицом пошел, голубоглазый, светловолосый — бельмо на глазу.
— Знаешь, может ты и нравишься придворным, но не рассчитывай на что-либо, — раздраженный голос, шипит сбоку от него на очередном пиру, — Тебе лучше знать свое место.
Набрав в грудь воздуха, он уже собирается сказать что-то в ответ, но сестра его опережает:
— Успокойся уже, а, тебе самому не смешно? — Мила бросает грозный взгляд на старшего брата, — Мы еще посмотрим, как ты своим местом распорядишься, когда его получишь, умник, — рукав ее сарафана тут же одергивают, шепчут, чуть ли не грозя пальцем-негоже девице за столом рот раскрывать, даже если царевна, не дай боже отец услышит.
Но Иван кидает короткую, благодарную улыбку в сторону сестры, отгоняя неприятное, колющее чувство внутри.
Да, это его дом-но все равно тоска по тому, где не было богатого убранства и прислуги, но была она, нежная, теплая и любящая мать, нет-нет да кольнет тонкой печалью.
Да, это его семья-но старший Святослав не упустит не единой возможности ткнуть в его незаконное происхождение и то, что ему следует быть чрезвычайно счастливым и благодарным, что отец признал его.
Достается и за внешность в том числе-и младший царевич отчаянно пытается доказать, что годен на большее, чем кажется. И вообще-то, он бы действительно был бы не против понять, где же именно оно, это самое его место.
«Что ж…вот оно где выходит, да?» — думает Иван, скользя взглядом по отражению, в котором он, Князь Тьмы, держащий его в объятьях, покои, что по роскоши далеко опережают убранство родного терема, — «От судьбы не уйти, или как там?».
Он ощущает внутри терпкое, перекатывающиеся волнение.
— Кажется, я тоже не все о тебе знаю, мм? — протягивает Бессмертный, вырывая юношу из воспоминаний, скользя когтями вниз по плечам.
— Готов обменивать свое прошлое на твое, — с хитрой улыбкой произносит Иван, оборачиваясь на Кощея и сталкиваясь с усмешкой в ответ, — А как прошла твоя собственная коронация, Темный Князь?
Кощей на секунду задумывается, возвращаясь в те далекие дни, когда впервые переступил порог этого замка-тогда заброшенного, пустынного, уже начинающего разрушатся, обесточенного, долгое время лишенного силы и хозяина.
Ослабленная, разобщенная навь, жившая века без своего темного бога и его наместника. Притесненная людьми, голодная и озлобленная.
На него смотрят с недоверием и удивлением-чувствуя в нем ту самую силу, но не слишком ли молодого выбрал Чернобог? Он вообще справится?
Ты не имеешь права демонстрировать слабости, — шепчет внутренний голос.
Он смыкает свои, еще не привычно когтистые руки на шее тогдашнего предводителя оборотней, посмевшего высказать сомнения, он смотрит в него взглядом, полным тьмы, забирая его жизнь спокойно, холодно и безжалостно. Это его не первое убийство, но первое, от которого он действительно получает удовольствие, позволяя мраку разливаться по венам.
Он собирает навь, как лоскутное одеяло, где-то раздавая угрозы, а где-то — обещания. И, конечно, он выполняет и то, и другое.
Что ж, когда я говорил о безграничной власти, я не лукавил, но да, царство не в лучшем виде, - Чернобог своим новым наместником доволен — пойдет далеко.
Но власти ведь он как таковой не жаждал, не упивался ей, и от того внушал страх еще больший, едва ли поддаваясь на раболепство и елейную услужливость. Он сжигал деревню за деревней, выжигая в себе слабость, жалость, и прочие сантименты, что привели к тому что когда-то он имел глупость так ничтожно довериться людям, так страшащимся всего того, что находятся за пределом их узкого понимания.
И хотя нельзя сказать, что он не испытал глубокого, мрачного удовлетворения впервые сев на трон, пройдя перед этим сквозь ряды склонивших головы подданных, короновал себя Кощей Бессмертный в жестоких и безжалостных битвах, отбивая для нечисти и нежити принадлежащие по праву, напитываясь кровью, множа силу и топя в ней бескрайнюю боль.
— Не уверен, что выйдет равный обмен, — безмятежно произносит он, пока холодная ладонь поглаживает щеку, и скользит ниже, в разрез рубашки, подмечая учащенное биение сердца, — Мне определенно нравится этот вид, — он скользит клыками по шее, опускаясь по плечу и прикусывая его, в то время как ладони ушло распускают пояс на брюках.
— Что, хочешь… — с короткой улыбкой отвечает Иван, тем не менее едва заметно нахмуриваясь: «Едва я пытаюсь подобраться к его прошлому, так он быстро меняет тему»
— Да, хочу трахнуть тебя прямо напротив зеркала, — сверкнув глазами Бессмертный скользит языком по шее.
— С короной на голове? — хмыкает Иван, откидываясь на плечо мужчины. Кудрявую копну вместе с той самой короной ловят, не давая ей с громким звоном укатиться по полу.
— Именно, свет мой, именно…
«Да, с неуемной похотливостью действительно все в порядке», — думает Иван, закрывая глаза, позволяя себе плыть по течению движений этих уверенных, властных рук.
— Постарайся выспаться сегодня. Завтрашний день будет долгим, — после, мягко поцеловав напоследок, Кощей оставляет его в постели разморенного, усталого.
«Что ж, надеюсь хотя бы какую-то часть волнующих его мыслей я из него выбил», — усмехается мужчина, тихо выскальзывая из спальни. Ночь — хорошее время чтобы разобраться с теми делами, которые лучше оставлять под покровом тьмы, подальше от глаз чувствительного к его коварной и кровожадной стороне юноши.
Иван же ожидал, что ночью накануне коронации сон едва ли посетит его, но ошибался: он уснул крепко и почти сразу.
Во сне он оказывается перед дверью, простой и деревянной. Интуитивный голос зовет его войти внутрь, и он подчиняется ему, оказавшись внутри какой-то избы, полупустой и незнакомой.
Он находит там молодо выглядящую девушку-с длинными светлыми волосами, такими же как у себя, и сапфировыми глазами, сверкающими в полумраке. Она сидит на скамье, и в руках ее веретено размеренно крутиться, спрядая шерстяную нить. Простой льняной сарафан не скрывает стройного стана.
— Ну что, ты Иван, значит, — незнакомка с улыбкой переводит взгляд от рукоделия на юношу, — Сбылась твоя судьба, ты при Князе?
«Наверное, это та самая Яра…», — юноша как завороженный разглядывает девушку.
— Да, при нем, — с небольшой нотой смущения протягивает Иван, подходя к скамейке и устраиваясь на противоположном краю.
— И каково тебе? — испытывающее протягивает ведьма, всматриваясь в лицо гостя, — Изнеможённым не выглядишь, сработало мое заклятье? Приглянулся ты ему?
— Более чем… — юноша не может сдержать усмешки, — даже в супруги взял, — добавляет он спустя паузу.
— В супруги? — веретено на секунду замирает в тонких, грациозных пальцах.
— Да, а что? — брови Ивана вопросительно поднимаются вверх.
В комнате раздается звучный, громкий, даже злорадный смех. Яра отбрасывает рукоделие в сторону и поднимается на ноги.
— Хах! В супруги! — девушка ловит недоумевающий взгляд Ивана и широко улыбается, — Да ты не думай, это я так… над предыдущим князем злорадствую. Думал, что его проклятье ничем не попрать, да и я мало на что надеялась… — по губам девушки пробегает злобная усмешка, и Иван отчетливо чувствует ту разницу, что есть меж этой ведьмой и его матерью-неуловимую во внешности, но скрытую в сути, — Нет, вообще надеялась конечно, но ты определенно выжал максимум. И что, не быть тебе рабом, а быть тебе царем рядом с ним?
— Выходит что так, — пожимает плечами юноша, — но и рабом я тоже побывать успел.
