— Я знаю, что тебе нравится озеро, и ты любишь гулять там, но скоро осень, и мне важно успеть все заготовить, — Елена быстро наклоняется, целуя сына в темя, ласково поглаживая по голове, и снова возвращаясь к работе.
— Пускать камушки по озеру тоже важно, — вздыхает Ваня.
— С этим я спорить не буду, — улыбается женщина.
— Но если это тоже нужно сделать…- маленькая рука осторожно тянется к пучку зверобоя, — Может, я могу помочь тебе, и когда все закончим, сможем пойти погулять?
— Хм, — Елена окидывает сына теплым взглядом, — Что ж, отчего нет, смотри, осторожно отрывай сам цветок и клади сюда, а листья вот сюда…
Ребенок медленно, внимательно и осторожно берется за дело, стараясь не мять и не рвать нежных бутонов, сосредоточенно отделяя одно от другого.
— Солнце, не устал, может поиграть пойдешь? — спустя пол часа мимолетно интересуется Елена.
Ваня лишь мотает головой, улыбнувшись:
— Важно же… А на озеро еще сходим, там и осенью хорошо, правда? Листики станут такие желтые-желтые, красивые. И рябина красная будет свисать красиво, хочешь, я тебе из них бусики сделаю, а, мам?
Со зверобоем они разбираются действительно быстрее обычного, но есть еще много дел — растить ребенка одной, покладистого, но игривого и неугомонного бывает не просто. И тем не менее, через пару дней Елена выкраивает возможность для столь желанной для сына прогулки.
— А разве не надо заниматься травами? Там еще много, — с удивлением спрашивает мальчик.
— Пускать камушки по воде-тоже важно, — улыбается в ответ женщина.
Это последнее лето, которое они проводят вместе-осенью на порог явятся незнакомые мужчины с мечами на поясах, и мать с тревогой в глазах соберет их в путь до царского терема, закончившийся разлукой.
Иван укладывает голову на плечо мужчине, закрывая глаза, в то время как когти осторожно скользят меж пшеничных кудрей.
— Хорошо, — на выходе, коротко бросает он.
«Удивительно, конечно», — усмехается Кощей, зарываясь носом в золотое море.
— Но у меня есть условия, — Иван укладывает руки на плечи Бессмертного, немного отстраняясь, окидывая его лукавым блеском васильковых глаз исподлобья, — Тоже важные для меня.
— О, и расскажешь о них после того, как дал согласие? — не может удержаться от совершенно искренней улыбки Кощей, сощуривая глаза и прикусывая кончик носа возлюбленного, — Коварно.
— Учился у лучших… Но я вообще-то серьезно, — нахмуривается юноша.
— Я предельно серьёзно слушаю тебя.
Иван ощущает, как от этой удовлетворенной его капитуляцией интонации все же немного чешутся ладони — и одновременно теплеет в груди.
— Во-первых, я хочу, чтобы это действительно не влекло каких-то больших обязательств. Я не чувствую себя готовым к такому, это меня пугает.
— Это даже можешь не считать за условие, а полагать как само собой разумеющиеся, — пожимает плечами собеседник.
— Во-вторых… Думаю, что я не готов рвать с явью окончательно. И чем бы я не занимался в там, какие бы связи там не приобретал с людьми-ты не будешь лезть в это.
— До тех пор, пока это не станет опасным для тебя, — многозначительно вставляет Бессмертный, на мгновенье чуть крепче необходимого смыкая когти на спине собеседника.
— Слушай, давай не юлить, почти ничто в мире не может быть для меня опасным пока у меня игла. Я если что-то и возникнет, я вполне разберусь с этим сам. В свою очередь, обещаю не нарываться откровенно и не лезть…на тонкий лед.
— Что ж…- Иван видит в глазах Кощея глубокую задумчивость, — Надеюсь ты понимаешь, что как бы то ни было — твоя сторона-навь, и если возникает конфликт, то ты окажешься перед весьма неприятными дилеммами.
— Говорю же, я постараюсь избегать этого. Мне правда важно не забыть…что значит быть человеком, чувствовать как человек. Очевидно, что в охотники на нежить не подамся, — фыркает Иван, — Короче говоря, я прошу у тебя того же, что ты ждешь от меня: чтобы ты доверял мне, и тому, что я делаю. Причем доверял честно, а не в своем стиле, оставляя за моей спиной прислуживающее тебе уши и глаза. Мне вообще не нравится это…ощущение поводка на шее.
« Хм, он действительно хорошо меня изучил…», — когти Кощея медленно и задумчиво скользят в кудрявую копне, перебирая пряди, — « С подобной оговоркой на это сложно согласиться… Свободолюбивая, златоперая птичка», — Бессмертный всматривается в сосредоточенно-серьезное лицо Ивана.
Он полюбил его за гордость и независимость, но как же не просто обходится с этим иначе чем раньше. Да и вообще ему чертовски сложно с той долей честности, которую его супруг с упорством стремился наполнить их отношения. И внутри Кощея была весомая, темная и собственническая часть, которой действительно хотелось вновь опоясать изящную лодыжку кандалами — чтобы никуда не делся, чтобы ничего не случилось, чтобы даже не иметь возможность проверить — а настанет ли день, когда он не вернется?
— Разве я держу тебя на поводке? — с усмешкой протягивает Кощей, едва заметно оскаливаясь.
— Да, но теперь на длинном, в надежде на то, что я не замечу его присутствие, — фыркает Иван.
— Такая ты…заноза, — когти сжимаются на талии юноши, мужчина соскальзывает клыками по шее, в легком раздражении оставляя неглубокий укус.
— Ну, ты за это и зацепился, разве не так? — Иван едва заметно морщится.
— В таком случае, обещай сам не скрывать того, что происходит в твоей…второй жизни, — по губам пробегает усмешка: «Что ж, кажется, мне придется сделать этот поводок таким…чтобы ты действительно не ощущал его. Силой мне тебя не удержать», — Я не прошу рассказывать все, но определенная доля открытости поможет мне смиряться.
«Даже когда я ставлю тебе условия, ты выводишь все на удобный для себя компромисс», — с нежной досадой думает Иван.
— И я очень надеюсь, что ты понимаешь, что если кто-то из людей положит на тебя глаз, то он останется без него, и это в лучшем случае — с улыбкой, таящей за себя действительную угрозу добавляет Бессмертный.
— Если сам Темный Князь не устоял передо мной, то что же хотеть от простых смертных? — игриво протягивает юноша, но быстро меняет тон, замечая глубокую тень в глазах Кощея. «С его ревностью даже шутить о таком нельзя», — Обидно, что ты можешь сомневаться во мне. При случае буду расставлять все сразу по местам.
— Я не в твоей верности сомневаюсь, просто слишком хорошо знаю людей и их поганые мыслишки, — мрачно протягивает Бессмертный.
— То есть твои подобного рода мыслишки не поганые, а всех остальных за них значит нужно на кол посадить? — смеется Иван.
— Абсолютно верно, свет мой, — оскаливается мужчина, и юноша ловит в этой эмоции пугающее сочетание нежности и кровожадности, — Прости, но ты действительно мой от кончика пятки до последнего волоска на голове, — и хотя в этих словах плещется ласка, переходящая в страсть, под этим есть темное, скрытое дно.
Можно только молится за того, кто бы попробовал забрать у него эту златокудрую голову. Вот уж где вся тьма, что существует внутри, нашла бы пространство для разгула.
— Меня все еще возмущает твое собственничество, но не могу не признать, что звучит в равной степени пугающе и возбуждающе, — с улыбкой произносит юноша.
— Скажи спасибо своей прабабке, что одарила тебя так.
« Так, что я схожу с ума рядом с тобой…», — мысленно заканчивает Бессмертный, заскальзывая когтями под рубашку юноши, утягивая его на свои колени.
— Так, стоп-стоп-стоп, знаю я это… — шепчет Иван, тем не менее откидывая голову назад и подставляя шею под цепочку укусов, — Ты что, хочешь соблазнить меня прямо тут?
— А что, кажется, здесь мы с тобой еще не развлекались, и это определенно та область, где мы не имеем разногласий, — шепчет Кощей, распуская шнуровку на рубашке юноши и позволяя ей плавно опасть с плеч, — Согласен на твои условия, свет мой. Знала бы навь, как ты вьешь из меня веревки…
Но навь не знала, конечно. Только догадывалась. И все же, это не было большой проблемой. И пусть вся проснувшаяся в осколках его души нежность и любовь доставались юному супругу, это ничуть не уменьшало, а даже распаляло расчетливость, холодность и мрачную неприступность ко всем остальным. Ведь в конечном итоге, все в этом мире стремится к балансу.
