– Да, верно! – его собеседник тоже рассмеялся, но в голосе его явственно чувствовалось какое-то напряжённое нетерпение.

– Где ты живёшь? – спросил Фейбус.

– Ой, нет! – отозвался Тарино, – Мои хозяева не любят, когда я привожу гостей, тем более так поздно. Гляди – луна высоко, уже небось за полночь, – рассуждал он, – давай встретимся здесь завтра днём и всё обсудим, – предложил он.

– Нее, днём не смогу, у меня дела, – как-то уклончиво ответил Фейбус.

– Ну, тогда ближе к вечеру, – предложил Тарино.

– Давай на закате, как солнце сядет, – ответил Фейбус.

– Давай, – согласился он.

На том они и расстались.

***

Усталый, немного разочарованный тем, что так и не встретил свою прекрасную незнакомку, и, одновременно, немного озадаченный предстоящей сделкой, Тарино по дороге домой завернул в кабак. «Шато у дороги» гласила деревянная табличка-вывеска с аккуратно вырезанной на ней и залитой чёрной краской надписью.

Музыкант присел за длинный деревянный стол. Он выбрал неприметное местечко в углу и попросил дочку хозяина таверны роскошную Агнессу принести ему кружку пива.

Агнесса шелестя своими большими юбками и опасно виляя непомерным задом, вкрадчиво улыбнулась, собрала со стола пустые кружки и вскоре вернулась с полными до краёв глиняными кружками, с которых, медленно тая, сползала вниз по её пухлым и белым рукам, пивная пенка.

Тарино облизал жадно сухие губы и протянул руку.

– А деньги? – возмутилась Агнесс.

– Душенька, – Тарино постарался сделать свой взгляд как можно более масляным и ласковым голосом продолжал:

– Агнессочка, я ведь давечась вечером петь и играть обещал, да гостей развлекать. Помнишь? Неужели бедному барду не подадут за это и кружки пива? – он попытался выразить на своём лице как можно более жалкое выражение.

– Ну, так выступи сегодня! А то кормишь всё своими обещаниями!

– Я выступлю сегодня, дорогая моя! – в сердцах воскликнул Тарино.

С этими словами он проследовал на небольшое возвышение в дальнем конце залы, где трапезничали шумной гурьбой торговцы, мелкие ремесленники, пилигримы и разный забредший на кружку хмельного пива люд.

Тарино задумчиво оглядел весь этот разношерстный народец и громко произнёс:

– Друзья! Сегодня я спою вам мою любимую песню!

Шум понемногу стих, головы всех, кто сидел в таверне повернулись в его сторону, даже пьяный Джо, валявшийся сонным под лавкой, вдруг пробудился и стал медленно и неуклюже подниматься с дощатого пола. Его сосед кузнец Андре, мощный, мускулистый мужчина с длинной бородой, протянул руку. Небрежно взял Джо за пыльный засаленный ворот его рубахи и усадил его на лавку, словно тряпичную куклу.

Тарино взял свою гитару и запел, играл он чудесно, но пел ещё лучше. Он обладал великолепным тембром голоса, и владел им так же виртуозно, как скрипач Роберто своей скрипкой.

Пьяное и неистовое ликование слушателей послужило ему наградой, кто-то полез здороваться и целоваться с ним, пока музыкант пробирался обратно к столу, к своему месту в уголке и к недопитой кружке с пивом.

К своему удивлению Тарино заметил, что на его месте сидит какой-то древний старик, с седыми волосами и не стриженной бородой до пояса. Тарино удивлённо поднял бровь.

Старик посмотрел на него исподлобья сначала как-то серьёзно, словно оценивающе, потом вдруг улыбнулся. Это была добродушная улыбка, которая тут же вызвала в душе у Тарино симпатию и расположение к этому старцу.

Старик подвинулся и освободил место для барда.

– Эх, хорошо ты поёшь! – произнёс он, – Наверное, ради таких вот моментов я ещё и скитаюсь по этой земле…

– Спасибо! – ответил Тарино и протянул старцу руку в знак дружеского расположения, тот улыбнулся, немного удивился, но пожал своей сухой и костлявой кистью ладонь Тарино.

В этот момент Тарино ощутил нечто странное, ему показалось, что он вернулся в своё беззаботное детство и в первый раз увидел двойную радугу после дождя. Он так явственно ощутил даже дуновение ветра, привкус озона на языке и сладкий запах жасмина и акации, словно и вправду только что мысленно побывал в местах своей юности. Тарино опустился на скамейку рядом со старцем и какое-то время пребывал в весьма ностальгическом настроении.

В таверне люди за большим длинным столом продолжали праздновать, потягивая пиво, разговаривать и время от времени выкрикивать тосты и ругательства.

К столику, за которым сидели Тарино и старец, вальяжно подплыла Агнесса с двумя большими кружками пива и с придыханием произнесла:

– Вы сегодня замечательно выступили! – она поспешно удалилась, работы у Агнесс было много, она едва успевала ставить на стол полные кружки, как приходилось убирать пустые и нести новую порцию разгорячённым гостям.

Старик взял кружку, сделал небольшой глоток, довольно причмокнул губами и снова расплылся в улыбке:

– Хороший ты человек, Тарино! И песни у тебя хорошие, и голос чудесный, и сам ты ещё молод и красив, разве что, костюм не по тебе сшит, – добавил он вдруг и подмигнул Тарино правым глазом.

– А что не так? – удивился и даже в душе немного обиделся Тарино.

– Да, ничего! Сам скоро поймёшь, – тут старец задумался и добавил, – А что, лучше уж ты носи, тебе сподручнее будет.

– Да вот один парень хочет купить его у меня, – признался Тарино, – Я даже теперь и не знаю, что делать: вроде деньги предлагает хорошие.

– Ага! – старец с интересом уставился на него, – И много предлагает?

– Да, странный он, этот человек, хочет выменять мой костюм на какую-то пепельницу, говорит, что она серебряная, пристал вчера ко мне у озера: отдай да отдай, – и Тарино рассказывал, а сам про себя дивился, что так легко и безбоязненно поведал всю историю старику, словно язык сам развязался.

Что было тому виной: хмельной напиток или такое доброе и простодушное лицо собеседника, он так до конца и не понял.

– Невеста то у тебя есть? – спросил старец.

– Да, – сказал Тарино, потом смутился и скромно добавил, – точнее, она пока не моя, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы она стала моей!

– Ну, если по-настоящему любишь, то Бог тебе поможет! – ответил старец.

– Да, я надеюсь! – согласился Тарино.

– И, правильно, давай за это выпьем!

– За что?

– За надежду! – с этими словами они одним махом осушили кружки.

Тарино вернулся домой под утро и, не раздеваясь, упал на кровать и уснул.

***

Тарино проснулся, огляделся и понял, что он у себя, в маленькой убогой каморке под крышей и вздохнул. На этот раз судьба не отправила его гулять по городу, а то бы он натворил дел. Голова немного гудела после вчерашнего. Он медленно восстанавливал в памяти события прошлой ночи: странного парня у озера, который собирал рассыпавшиеся пуговицы и свой концерт в таверне и добродушного старика с седой бородой.

Он проспал весь день, ближе к вечеру в дверь его комнаты постучали.

– Кто там?

Тарино нехотя поднялся с кровати и осторожно на цыпочках подкрался к двери. Судорожно сдерживая дыхание, он прижался ухом к двери, потом аккуратно, почти беззвучно отодвинул щеколду замка и чуть приоткрыл дверь. Образовалась небольшая щель, в которую тут же протиснулось радостное лицо Фейбуса, другой рукой он попытался приоткрыть дверь.

– Добрый вечер, дружище! – сказал Фейбус, – Ты ещё помнишь про наш разговор?

– Как вы нашли меня? – Тарино ошарашенный продолжал придерживать дверь со своей стороны.

– Ну, это было не сложно, – тут же откликнулся Фейбус, – Мне достаточно было спросить в обувной лавке: «Где живёт тот странствующий бард, что вчера вечером славно повеселил ребят в «Шато у дороги»?»

– Откуда вы знаете? – удивился Тарино.

– Молва идёт впереди тебя, а слухи её обгоняют, – пропел Фейбус, – могу я войти?

– Хм, – Тарино пожал плечами, неохотно отпустил ручку двери и сделал пару шагов назад.

– Уютненько, – Фейбус осторожно переступил порог его маленькой комнаты и огляделся.