– Да я вижу, Азмат, что твои зеркала гораздо лучше, чем этот костюм!

– Обижаешь, мой друг, костюм хороший, но если он тебе не по душе, или не по размеру, тогда не бери его, я навязывать не буду!

Тарино задумчиво разглядывал себя в зеркало, и то, что оно отражало совершенно новый костюм, совсем не соответствовало тому, что воспринимали его глаза. Он смущенный вышел из примерочной. Азмат довольный крякнул, хихикнул, но поспешно спрятал свой хитрый взгляд под густыми роскошными ресницами.

– Ай красавчик! Ай жених! – рассыпался он в комплиментах.

– Не говори глупостей! Какой ещё жених?! – раздосадовано ответил ему бард.

– Так неужто не на свидание идёшь? – подивился в свою очередь Азмат.

– Ну… так может быть… – засмущался Тарино, – а тебе то что?!

– Как что? Ты глянь: костюмчик же впору, и даже подшивать нигде не надо. Ай-яй, словно на тебя пошили! – продолжал нахваливать торговец.

«Странный он какой-то!» – размышлял Тарино, переодеваясь обратно в свои старые одежды, – «А может у него зеркало с секретом – обманывает покупателей!» – Тарино взглянул на себя ещё раз в зеркало, он был в своих старых заштопанных штанах и помятой рубахе, такой, как и прежде.

«Ай, нет, не в зеркале дело», – отметил он про себя.

– И совсем не дорого, – услышал он голос Азмата, – всего пару динар.

– Ладно, – согласился бард, – всё ж этот костюм лучше, чем мои лохмотья.

– И правильно, друг, молодец: славный выбор, – Азмат весело хлопнул его по плечу и стал заворачивать покупку, приговаривая, – костюмчик не снашиваемый! И носить тебе его не сносить, и ещё внуки твои в нём прогуляются на свидание. А говорят, что красный бархат на мужчине обладает неповторимым шармом и свойством притягивать влюблённые женские взгляды. Ах, все девушки будут твои!

– Ну, хватит уже! – возмутился бард, он достал из кармана несколько монет и протянул их купцу:

– Сюда клади, из рук не беру, – ответил тот, – примета плохая.

Тарино положил деньги на прилавок.

Азмат схватил их и подбросил вверх, монетки звонки хлопнулись на его ладонь.

– Ах, а ты возьми платочек ещё, для девушки своей, – предложил торговец.

Бард к своему ужасу вдруг осознал, что карманы его пусты.

– Ну ладно, – торговец немного огорчился, – Заходи в следующий раз, – с этими словами Азмат протянул барду костюм, завёрнутый в тот же кусок сукна. Вид при этом у торговца был довольный.

У Тарино оставалось ещё несколько монет на постоялом дворе, где он остановился на ночлег, и он поспешил туда.

Сумерки начали понемногу сгущаться над городом.

Тарино вернулся в гостиницу, он немного устал, лёг на кровать и сразу заснул.

***

Тарино разбудил утром какой-то странный звук: то ли голубь стучал по навесу своим клювом, то ли его сосед за стенкой подбивал подмётки к своим старым поношенным туфлям. Лучи утреннего солнца тонкими струйками спускались сквозь занавеску в комнату, танцевали и искрились на мельчайших пылинках, плавающих в воздухе. Тарино наблюдал за ними, лежа в кровати, вот он лениво потянулся, поднял голову с подушки и сел. Какое-то время взгляд его лениво блуждал по комнате, пока не остановился на странном свёртке на столе.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы перетасовать в памяти события прошлого вечера, он грязно выругался с досады:

– Потратил последние деньги на какой-то старый заношенный костюм! Да лучше б я купил бутылку старого доброго вина и хорошего сыра! – воскликнул он с досадой, – ему очень хотелось есть, а денег оставалось совсем немного. Тарино наспех оделся и вышел из комнаты. Уже на лестнице в коридоре он поймал Аннет, молоденькую служанку, приобняв её нежно за локоть, Тарино прошептал ей сладко на ушко:

– Анна, вы сегодня чудо как хороши! Я просто очарован вами!

– Ну что вы сеньор, – она лукаво склонила свою прелестную курчавую голову и тихо рассмеялась.

– Анна, умоляю вас, сжальтесь надо мной, – продолжая играть эту роль, Тарино эффектно упал перед ней на колени.

– О, что с вами, Тарино, – пролепетала служанка.

– Анна, из ваших нежных рук готов принять спасительное средство!

– Неужто вы больны, Тарино? – испугалась служанка.

– Я… да, мне нездоровится сегодня, – кивнул Тарино, – но прошу вас, не нужно жалости и снисхождения, я не достоин этой милости! Вы – святое и прекрасное создание…

– Да что вы такое говорите?! – воскликнула девушка, она была не на шутку встревожена.

– Я – скромный рыцарь, бродяга и бард. Что я могу вам предложить? Ворох своих разноцветных песен, шелест стихов, немного красивой музыки и…вдохновлённый вами…

Но, Анна, уже не на шутку встревоженная, трогала его лоб и уши. Потом серьёзно сказала:

– Я принесу вам куриного бульона, австрийский пирог и немного сыра… и вишневой настойки, – лукаво добавила она.

– Ах, спасительница моя, Анна! – и Тарино бросился целовать её маленькие пухлые ладошки.

– Ну что вы такое говорите, Тарино! – воскликнула она.

Таким образом, приложив немного своего таланта и обаяния, Тарино обрёл вкусный завтрак и весьма недурную наливку к нему. Он вернулся к себе в комнату, забрался обратно под одеяло и изобразил на лице некую болезненную слабость и бледность. Вскоре в дверь его комнаты робко постучали женские пальчики.

– Войдите! – слабым голосом простонал Тарино.

Анна как птичка впорхнула в комнату, в одной руке у неё была пыльная бутылка с мутным содержимым, в другой – глиняная мисочка с бульоном, а подмышкой она осторожно зажимала какой-то свёрток.

– Это вы, Анна? – Тарино слабо поморщился, словно от какой-то только ему одному ведомой душевной боли.

В это время служанка расстелила на маленьком столике у окна серое льняное полотенце и разложила на нём принесённые с собой припасы: горшочек с куриным бульоном, большой ломоть ржаного хлеба, кусочек ароматного сыра и бутыль с наливкой.

Тарино жадно облизал сухие губы и смог только выговорить:

– Анна, вы чудо!

Девушка осторожно улыбнулась и исполнила неловкий реверанс.

***

Вечерело.

Тарино стал собираться на праздник. Он взглянул небрежно на свёрток с костюмом, который так и лежал с вечера на столе. Потом подошёл к зеркалу и придирчиво осмотрел себя со всех сторон:

– Ну да, я всё ещё прекрасен и свеж, хорош собой, строен и привлекателен, – проговорил он скорее для себя самого, чтобы как-то преодолеть некоторую робость, которая нападала на него при мысли о прекрасной незнакомке, что встретилась ему вчера на ярмарке.

Тарино подошёл к столу и осторожно развернул свёрток, достал костюм из красного бархата, встряхнул его, чихнул три раза и стал неторопливо натягивать сначала брюки, а потом сюртук. Надо ли говорить, что костюм сидел на нём так, словно был сшит на заказ лучшими мастерами и исключительно для него. Тарино немного подивился этому, ему показалось, что вчера, когда он примерял покупку перед зеркалом, костюм вроде как был ему великоват и к тому же местами потёрт и потрёпан.

– Как странно, – размышлял вслух Тарино. – Прекрасный костюм и главное выглядит совсем как новый, не обманул меня значит торговец – это славно! Вчера вечером в лавке мне могло показаться всё, что угодно.

Довольный, Тарино пригладил красиво волосы и вышел на улицу. Когда он при всём параде спускался по лестнице, то Анна его не узнала, она прошептала что-то вроде:

– Добрый вечер, мессир! – и поспешила скрыться прочь.

Тарино немного удивился, но решил не придавать этому значения. Он вышел во двор и жадно вдохнул вечерний мягкий и чуть влажный воздух.

«Как прекрасно жить!» – подумалось ему.

До центральной площади было всего каких-то минут пятнадцать быстрым шагом.

Праздник начинался уже за поворотом.

Тарино встретил двух весело шатающихся братьев Сомерс, оба работали в башмачной мастерской. Братья заботливо поддерживали друг друга, хотя оба знатно покачивались на ветру. Сложно было сказать, кто из них пострадал от праздничного застолья больше.