— А! Да ладно, ерунда, — махнул рукой. Это он мог бы на что-то намеренно надавить, а Морена, по крайней мере, по сложившемуся уже впечатлению, не выглядела способной на это. Даже интересно было, почему она в принципе такая запуганная — судя по некоторым оговоркам, были виноваты родители, но Веель не особо представлял, какая может быть конкретика. В конце концов, в его круге общения до этого не было ни одного сверстника, у которого родители в принципе существовали. Мать Фруд вроде как жива, но он искренне надеялся, что она никогда не объявится и Фруд не отберёт.

Раньше думать надо было, а теперь даже он — хоть и признавал мысленно, что отдавал Фруд куда меньше, чем та того заслуживала, в ответ, — сделал для неё больше.

Тишина затянулась, и Веель решил взять инициативу на себя.

— Меня зовут Веель Велиар Зеул. Зеул — это…

— Я знаю, — внезапно прервала Морена. — Дядю Ру… Руевита, дядю с отцовской стороны, его казнили со слов Зеулов.

Веель накрыл глаза ладонью, кивнул — фамилия ему ничего не говорила, но он не был удивлён.

— И они входили в Совет. Не тот, который сейчас, конечно, а прежний… До самого конца, — последние слова дались Морене с трудом — кажется, девушка уже начала сращивать картину. — Ну и, один из самых древних родов.

— Да ты побольше меня знаешь, — весело фыркнул Веель. — Да. Приют, в котором я жил почти двенадцать лет, находится на нашей бывшей земле, потому все воспитательницы прекрасно знали, кто я, и считали меня явно потенциальным преступником, — спасибо им хоть за то, что Фруд никто ничего не говорил. Если б они в приютские бумаги не залезли, то и сами бы не знали ничего — если Веель был похож на их общего отца, то Фруд — только на свою мать, и об её родстве никто ничего не узнает и в её будущей жизни не помешает. Взрослым она нравилась, так что наверняка они сами это прекрасно понимали. — Я пока им не стал, но у меня всё ещё впереди, — после его слов воцарилась очередная пауза, и он уже начал подумывать, что шутка вышла слишком дурацкая, но Морена неуверенно заговорила вновь:

— А их… судили?

Веель в ответ фыркнул и, не выдержав, залился вполне искренним смехом:

— Их?

Память выхватила из глубин воспоминание: мать беседует с кем-то важным, но инициатива и власть тут явно за ней, он из-за шторы видит лишь её затылок и тёмную косу с какими-то зелёными с золотом вплетёнными украшениям, он подкрадывается сзади — и всё, мысль обрывается. Таких картинок было довольно много, но ничего конкретного.

На их основе Веель был почти уверен — они бы лучше умерли сами, но не признали поражение.

— Их сожгли! В собственном доме! — вновь привычным жестом провёл по глазам и вскочил, яростно жестикулируя, Морена от неожиданности отодвинулась. — Ночью!

Он не спал? Или проснулся? В памяти той ночи вообще не осталось, только боль после, разрывающая до слёз и крика. И «может, не надо его тут оставлять?»

«Это к беде, точно вам говорю».

— Смешно! — фыркнул он озлобленно-возмущённо. — Судили толпой! Справедливо, да? Демокр-ратично, — съязвил. — А я… мне вроде как сначала повезло, а потом меня кто-то всё-таки вытащил, — скорее всего, он действительно в первый раз тогда замагичил, очень уж целым остался, да и характер магии совпадает, а он часто складывается в детстве именно из жизненной необходимости. Веель перевёл дух, успокаиваясь, и сосредоточил взгляд на Морене, но не понял, как она.

— Фруд, — продолжил он, — моя единокровная сестра, ей повезло побольше. Почти никто не знает, с кем она связана… И она хорошая, я её люблю, — неловко, но искренне уточнил. Продолжение с губ срывается неожиданно даже для него самого: — Мне надо узнать, как она.

Веель думал о ней каждый день, почему-то беспокоясь. Это было глупо, ведь она никогда не попадала в неприятности, более того, почти все вылазки вместе с ней проходили без проблем. Фруд притягивала к себе удачу, с ней просто не могло ничего случиться.

Но, с тех пор, как она взяла его под свою опеку всего в шесть лет, они никогда так надолго друг друга не теряли. И — он обещал, а ей единственной он решил никогда не врать. Почти. Ну или хотя бы по минимуму, хорошо, совесть, твоя взяла. Но конкретно это обещание держать он планировал.

— Это просьба? — весьма спокойно уточнила Морена.

Веель смолк, сам размышляя над собственными словами.

— А ты можешь согласиться?

— Да, — через паузу ответила девушка (Веель мысленно поставил на то, что та сначала кивнула).

***

— Ты безнадёжный, — раздражённо заверил Шакс. — Не знаю, как можно быть настолько безнадёжным, но ты безнадёжный.

Веель сердито зашипел в ответ, не особо раненный этими словами — слышал их далеко не в первый раз, но приятнее от этого они не становились.

— За такую кучу времени ты все равно ничего не усвоил нового, только перелапал тут всё, — возмущённо продолжил мужчина, но Веель решил просто игнорировать, по приютской привычке, и через эту завесу умела пробиваться только Фруд, потому Шакс мог говорить что угодно. А он потянулся и ухватил с полки книгу в самой приметной обложке, с красно-золотистым корешком.

— А это что? — жизнерадостно поинтересовался Веель, совсем не ожидая, что ворчание сменится так резко на бурную реакцию.

Шакс выдернул у него книгу, стукнув его по руке, и Веель дёрнулся, уронив одну из склянок на лежащие на столе записи. Кожу у правого локтя обожгло каплями, он чуть дёрнулся, заставив дядю выругаться. Книга оказалась поспешно запихнутой обратно, а самого Вееля оттащили в сторону от стола.

— Идиот! Обожгло?

Веель потянулся пальцами к пощипывавшему месту, и Шакс опять стукнул по ладони, заставляя отдёрнуть руку.

— Не трогай! Сейчас… — он завозился, судя по звуку, копаясь в ящике стола, через полминуты вернувшись к нему, чтобы стереть попавшую на кожу жидкость какой-то тканью. Руку всё ещё немного жгло, но не очень болезненно.

— А это было что? — не менее весело поинтересовался Веель уже про зелье, потирая пострадавшее место.

Шакс в ответ ещё более рассерженно выругался и принялся убирать со стола всё лишнее, после чего сгрёб и часть содержимого с полок. И не просто убрал, а швырнул от души в камин, после чего в очередной раз нелестно высказался в адрес Вееля и вышел, хлопнув дверью. Веель же среагировал быстро, почти потушив огонь, выпихнул оттуда ногой, стараясь касаться только подошвой сандалии, ту книгу в яркой обложки, швырнул что-то с полки наугад взамен (вряд ли Шакс так уж часто тут что-то читает, может, и не заметит). После чего ему пришлось заставить огонь разгореться обратно — от этого уже как-то болезненно мутило. Кажется, завтра он просто весь день проспит.

Веель прижал к себе книгу в едва успевшей подгореть обложке (судя по ощущениям, издатель о защите заранее позаботился) и открыл дверь, прислушиваясь. Звуки шли с верхнего этажа. Отлично.

Он выскользнул из комнаты, а потом, накинув в коридоре плащ, и из дома.

========== Глава 13. Третий. ==========

По пути у него оборвался один из ремней на сандалии. В принципе, вполне ожидаемо, но запасных у него не было, а искать обувную лавку и там что-то выбирать, прижимая к себе огромную книгу, казалось не менее странным решением.

Поэтому Веелю пришлось сначала плестись, довольно медленно, к дому, там оставить всё (не) лишнее. Ремешок он попытался хоть как-то закрепить — сначала магией (безрезультатно, ничего не удалось приспособить), потом попытался как-нибудь по-новому перевязать ремни, чтобы они держали подошву. Очень слабо, но, по крайней мере медленно идти можно было.

Вот только откровенно лениво, это во-первых. День выдался жутко насыщенным: сначала он шлялся бесцельно по улицам голодный, потом этот внезапно слишком откровенный разговор с Мореной, потом ещё и вечер с Шаксом, — это во-вторых. Ну, а в-третьих… В-третьих — он не знает, куда идти.

Завтра сходит, окончательно решил Веель, развязывая так тщательно завязанные сандалии. Ещё, кстати, ботинки нужны, но на них денег не хватит. С финансами у него было плохо — там выпросит, там стащит, тут подзаработает немного… С этим тоже надо что-то было решать, но как же неохота. Какая-то часть потенциально решалась легко, Шакс сказал, что у него вообще-то есть наследство от родителей и второго дяди (его Веель не помнил абсолютно, хотя, кажется, видел), от первых не так уж и много, потому что почти всё или сгорело, или растащили, или растащили, но на благо государству, но к какой-то части, принадлежащей лично матери Вееля, у Шакса был доступ и он успел что-то забрать со счёта. Но отдавать ему пока наотрез отказался, мол, сначала себя в порядок приведи.