– Клод, где ты? Почему не звонил, не писал? Я волновалась, ты здоров? У тебя все в порядке?

В трубке слышался треск, звук прерывался, я плохо слышала и не разбирала и половины из того, что мне кричал в ответ Клод. Но, главное, я поняла, он жив и здоров и скоро будет рядом со мной. Потом связь оборвалась окончательно, и я осталась стоять в пижаме с телефоном в руке и с идиотской улыбкой облегчения на лице.

На другой день он связался со мной уже сидя в самолете и сообщил каким рейсом прибывает в Париж. Я встречала его в аэропорту Шарль де Голль с огромным букетом ромашек.

Автоматические двери зала прилета открывались и закрывались каждый раз, когда к ним кто-то подходил, а я каждый раз вздрагивала. От нетерпения я подпрыгивала из-за спин встречающих, пытаясь первой увидеть своего друга. И я увидела его, как только высокая фигура возникла в широких створах, он стремительно вырвался из прозрачных дверей зоны прилета. Я задохнулась от радости, раздвинула толпу и кинулась Клоду навстречу.

Он загорел каким-то красным загаром, сильно похудел. Большая дорожная сумка на плече, холщевая куртка висела на нем, как на вешалке. Боже, он что, голодал? Щеки ввалились и только глаза цвета неба светились в ожидании моего ответного взгляда. Наконец, и он увидел меня, рванулся, как если бы не видел меня сто лет!

– Алекс, малышка, девочка моя! Клод! – мы заговорили одновременно, перебивая друг друга, целуясь и смеясь от счастья.

Вот тогда-то я поняла, как много значит для меня этот мужчина, ощутила, насколько эта поездка была опасной и сложной, что мой любимый, видимо, не раз избежал смерти и остался жив… Я водила руками по его лицу, разглядывала новые, появившиеся возле глаз и в уголках губ морщины, вдыхала ставший незнакомым запах его кожи, одежды, волос.

– Девочка моя, как же я хотел вернуться к тебе, как скучал, как ждал увидеть тебя!

Мой любимый буквально задыхался, шепча сквозь поцелуи признания в любви, в том, что всем сердцем стремился ко мне. Я же могла только бесконечно повторять его имя и слезы сами лились из глаз.

По дороге домой, в такси, мы уже немного пришли в себя после первых радостей встречи и Клод начал свой рассказ о командировке. С сущности, он мало что сказал, не вдавался в подробности, просто рассказал, что это была миссия, связанная с урегулированием трибального конфликта, приведшая к многочисленным жертвам с обеих сторон, что это была гуманитарная миссия одной независимой неправительственной организации. Еще он сказал, что в один труднодоступный район нужно было доставить медикаменты и провести группу врачей. О том, насколько поездка была опасной, Клод не говорил, но мне и так было все ясно, его измученный вид говорил сам за себя.

– Клод, ну, почему ты мне не сказал правду?! – я ласкалась к нему, не могла до конца поверить в то, что он рядом. – Когда в Институте мне сказали, что ни сном, ни духом не ведают о твоей командировке, я просто чуть с ума не сошла! А, когда никто из твоих друзей тоже не мог мне ответить, я просто уже не знала, что делать, я готова была сама отправиться на поиски…

Мужчина прижался губами к моим губам.

– Сама знаешь ответ, я не хотел тебя волновать, думал, что сумею найти возможность давать о себе знать… Но, как видишь, не получилось, прости, любимая, что заставил тебя так волноваться!

Дома я накрыла на стол, мы сидели друг напротив друга, и я не могла наглядеться на родное лицо…

А потом была любовь. Клод так жадно любил меня, задыхаясь от нетерпения, страсти, нежности… А я сгорала от счастья, от того, что он снова со мной, снова в моих объятьях, снова во мне и мне было нестерпимо хорошо.

Оказалось, что самым важным для меня было просто видеть его рядом, знать, что он жив и здоров и, что больше никуда от меня не уедет. Я не требовала от него подробностей его приключений, после возвращения это казалось не таким уж и важным! Со мной – и ладно! Я даже не могла тогда представить, насколько я была беспечной! Сейчас я винила себя в том, что не разделяла его интересов, что не поехала с ним в экспедицию. Я ведь могла настоять на том, чтобы поехать. Мне нужно было постоянно присутствовать в жизни Клода. Каждую минуту, каждую секунду, постоянно. Но мой деликатный и любящий мужчина не стал меня грузить своими проблемами… Боже, как же я теперь жалела обо всем!.. Если бы только знать…

Молодость беспечна и если тебя окружает счастье, то кажется так будет всегда. Переживания ушли на второй план, волнения забылись, и я снова зажила беспечной жизнью женщины, которую любят и оберегают от всех забот повседневности.

Один только раз меня насторожил разговор Клода, который я невольно подслушала, проходя мимо его кабинета. Дверь была приоткрыта, я видела своего мужчину, нервно теребившего шариковую ручку и с кем-то быстро говорившего по-русски.

Дома мы общались исключительно по-французски, Клод считал, что ежедневная языковая практика совершенствует мое произношение. Русский язык он знал хорошо, но в Париже у него, кроме друзей и коллег лингвистов, не было возможности разговаривать на моем родном языке.

Я не прислушивалась специально, не подслушивала, но уловила, что речь шла о каких-то медицинских исследованиях, о лаборатории, которую он, видимо посетил во время поездки в Африку. Интересы Клода были настолько разнообразны, что меня не удивила такая тематика. Но почему он говорил по-русски? Это он звонил, или ему звонили из России? Я остановилась за дверью кабинета, прислушиваясь. Мне слышалась нервная интонация в голосе Клода.

– Я повторяю, – говорил он, – у них уже практически завершен эксперимент… они готовы к производству! Да, я уверен! Нет, я не мог ошибиться… эта информация стоила жизни трех моих человек, они погибли, добывая ее для меня! Лаборатория готова и полностью укомплектована для выпуска первой партии вирусных контейнеров… да, отсчет идет на месяцы, а, может быть и на недели.

Тут он почувствовал мое присутствие, подошел к двери и плотно закрыл, не давая мне возможности услышать продолжение разговора.

Когда же я спросила с кем это он разговаривал, ответил, что с одним из ученых-коллег, русским ученым, которого я не знаю и который занимается медицинскими программами ВОЗ для Африки.

Теперь, спустя время, когда любимого человека уже нет в живых, в моей голове начинал складываться пазл. Если речь шла о лабораторных исследованиях, то, будучи не совсем уже идиоткой, теперь, я поняла: в дебрях африканских джунглей могли быть только секретные лаборатории! Значит та его поездка была связана вовсе не с антропологией, не с племенными распрями, он разузнавал об опасных исследованиях, ведущихся вдали от цивилизованного мира, о разработках вирусов.

Больше всего я люблю гулять вдоль правого берега реки. Если у меня есть время, особенно после работы, это мой маршрут от Марэ до Мэзон де ля Радио, где я живу в уютной квартирке, доставшейся мне после смерти Клода. По пути открываются самые красивые виды: остров Святого Луи, Консьержери, Дворец правосудия, Собор парижской Богоматери, Орсэ и, конечно же Эйфелева башня. На этом маршруте город показывает себя с «выгодной стороны». Словно опытная кинодива, он прекрасно знает свои лучшие ракурсы и подставляет под камеры туристов и профессиональных фотографов самые известные строения, свою историю. Чтобы узнать добрую часть туристического репертуара городских гидов, достаточно просто пройтись вдоль реки и, как говорят: «Посмотрите направо, посмотрите налево».

Как же это хорошо вырваться иногда из ритма города, из его шумного и, порой, бестолкового уличного движения, спуститься по крутым ступеням к реке и идти, идти, при этом не переставая находиться в самом эпицентре Парижа. Неторопливая прогулка возвращает гармонию в мысли и чувства, а если идешь вдоль воды, то еще и наполняет чем-то хорошим, спокойным. Я давно заметила этот эффект и поэтому, как только чувствовала, что дело пахнет керосином и неприятности любого сорта конкретно угрожают моей нервной системе, устраиваю себе такую терапию: просто иду к реке. И, как ни странно, помогает! Не берусь утверждать, что это не самовнушение, но важен результат, ведь так?