Сонина голова снова повернулась к Лизе. Сама собою. Соня не была уже себе хозяйкой.

– Ты не убивала ее, – Нина опустилась на корточки рядом. Ее уцелевший глаз бы теперь на уровне Сониных. – Она все равно умерла бы. Матушка не прижилась. Но ты посмотри как она прекрасна теперь. Она дала жизнь новым Матушкиным детям. И эта тоже даст – Нина кивнула на тело Лизиной мамы. – Они все дадут.

Соня разглядывала ее изуродованное лицо. И не произносила ни слова. В голове была пустота.

– Их время ушло, – Нина наклонилась к Соне так близко, буто собиралась поцеловать, – Тех, кто там, за забором. Кто построил его. Они время свое упустили. Пришел наш черед. И будем мы скоро жить совсем в другом мире. В согласии с Матушкой. В чистоте. Снова.

«В чистоте» – эхом отозвалось в голове.

– Мы вылечим этот город. Спасем его.

“Город начинает умирать тогда, когда…”

Лицо Нины вдруг пошло пятнами. Кожа стала крапить, будто решето. Покрываться сотнями маленьких дырочек. Словно невидимые спицы прокалывали Нине лицо. Дырочки раскрывались, ширились, становились больше. По краям розовые, а в глубине совсем черные. Очень глубокие. Еще немного и покажутся кости черепа.

А Соня вдруг отрешенно подумала: «Это поры открылись»

И словно заранее зная, что будет дальше, девочка закрыла глаза прежде, чем темно-бордовые шарики спор вырвались из открывшихся полостей.