Малфой стоял в несчастном метре от неё, опустив голову, уперевшись руками в стол, придавленный неподъёмным весом книг. Даже не глядя на него, Грейнджер не могла не чувствовать той узнаваемой слизеринской ауры, насквозь пропитанной презрением и ненавистью. А зная однокурсника значительно лучше, чем хотелось бы, уповать на его длительное молчание было совершенно бессмысленно: рано или поздно он заговорит, и монолог этот будет чистой концентрированной желчью.
Насильно заставив себя выйти из оцепенения, Гермиона принялась с повышенным интересом изучать глазами обложку древнего фолианта, но сквозь толстый слой пыли название было не разглядеть. Видимо, чары изъяли эту книгу из библиотеки задолго до рождения Мальчика-Который-Выжил, если не до рождения Того-Кого-Нельзя-Называть.
Глубоко вздохнув, Гермиона полезла в карман мантии за носовым платком, дабы хоть немного очистить обложку от пыли перед тем, как ставить книгу на полку. Проведя всего раз свежевыстиранным белоснежным платком по корешку, Грейнджер с досадой отметила, что надолго его не хватит — несчастный клочок ткани практически пришёл в полнейшую негодность, и никакой магический порошок его уже не отбелит.
— Отвратительно, — брезгливо процедил Малфой. — Вы, магглы, просто обожаете возиться в грязи.
Он схватил со стола ещё одну книгу примерно такой же степени загрязнения, вынул палочку из кармана мантии и самодовольно, с чувством неоспоримого превосходства, произнёс:
— Экскуро!
Книга тотчас же очистилась, на обложке не осталось ни пылинки. Гермиона искоса взглянула на блестящий результат очищающего заклинания, прекрасно зная, как оно работает, и затем вновь посмотрела на свой фолиант со смазанным следом от платка.
— Что, Грейнджер? — ядовито протянул Малфой. — Паршиво живётся без магии?
Конечно, он знал, что она не ответит. Ведь задавать вопросы немой грязнокровке так забавно — её молчание можно было трактовать как твоей душе угодно.
— Кажется, ты уже приспособилась, — лицо Малфоя расплылось в издевательской улыбке, взгляд скользнул по пыльным пальцам, сжимающим платок. — Есть в этом и плюсы — будешь чаще мыть руки.
Он цинично усмехнулся и открыл ящик с каталогом в поисках нужной карточки для только что очищенной книги. Гермиона сомкнула веки и сжала зубы, пытаясь глубоко дышать, чтобы подавить распаляющуюся вспышку гнева и подбирающуюся к горлу обиду, что отдавала мерзкой горечью на корне языка. Ей хотелось уйти. Убежать как можно дальше отсюда, скрыться ото всех и расплакаться.
Ты выше этого, Гермиона. Ты сильная и смелая. Неуязвимая!
Она открыла воспалённые глаза. Перед ними снова оказался пыльный фолиант. И очень увесистый.
Ты выше и этого тоже. Не стоит так делать. Это — отвратительный, низкий поступок.
Да. Именно. То, что нужно.
Она медленно шагнула в сторону как раз в тот момент, когда Малфой повернулся по направлению к ней, чтобы отправиться к нужной книжной полке. Внезапно столкнувшись с Малфоем лицом к лицу, Гермиона разомкнула пальцы вокруг корешка книги, создав все необходимые условия для её свободного падения на дорогие кожаные туфли.
Незамедлительный эффект силы притяжения подтвердил, что книга была действительно очень тяжёлой.
— Блять! Ты, чёртова сука! — неистово шипел от боли слизеринец, согнув ногу, на которую пришёлся удар.
Что, придурок? Расскажешь отцу, как тебя обидела немая грязнокровка?
По лицу Гермионы расползлась злорадная улыбка. Раньше она понятия не имела, что способна на такого рода эмоции. Оказывается, месть — это здорово. Выход уничтожающих нутро эмоций, освобождение, если угодно. Нечто похожее Грейнджер ощущала, когда ударила Малфоя по лицу в прошлом году, но тогда она находилась в совсем ином состоянии, этот поступок был выбросом адреналина и посмаковать его послевкусие, как следует, совсем не было времени.
Его лицо раскраснелось от гнева и боли, но как только их взгляды встретились, Малфой рассвирепел ещё больше: веселье на лице Грейнджер оскорбило его до глубины души. Он резко дёрнулся и рванул вперёд, заставив Гермиону вздрогнуть, попятившись назад и больно ударившись поясницей об край стола. Драко угрожающе навис над ней, тяжело дыша, вокруг серо-голубых радужек растянулись красные паутинки кровеносных сосудов.
— Ты пожалеешь об этом, — процедил он сквозь зубы. — Отвратительная, тупая…
Грязнокровка. Я знаю, да. Скажи это в сотый раз, Малфой. Давай же.
Но он осёкся. Его челюсти были плотно сжаты, губы мелко подрагивали. Гермионе стало не по себе, от её улыбки и след простыл, где-то под рёбрами мерзкой щекоткой зашевелилось чувство первобытного страха. Как назло, библиотека была пуста, мадам Пинс находилась слишком далеко отсюда, а от чокнутого слизеринского психопата можно было ожидать чего угодно. И, что наиболее всего ужасало, немого крика никто не услышит. А Малфой явно разозлился не на шутку. И если в прошлый раз он так жестоко «проучил» Гермиону буквально ни за что, то теперь…
Он просто продолжал на неё смотреть. Будто видел впервые. И не производил ни единого движения, застыв, словно статуя. Лишь грудь тяжело вздымалась и опускалась, а разъярённый взгляд по-прежнему был прикован к глазам ненавистной гриффиндорки.
Какого чёрта ты делаешь? И как, ради всего святого, такой омерзительный человек может так восхитительно пахнуть?
Гермиона быстро заморгала, уставившись себе под ноги. Внезапная мысль напугала её похлеще всего происходящего. Малфой вызывал у неё исключительно отрицательные эмоции, Мерлин, она ненавидела его всей душой! И прямо сейчас этот мерзавец стоял непозволительно близко, грозясь в любую секунду совершить какую-нибудь несусветную гадость, и сейчас надеяться на чудесное появление Невилла было до абсурдности наивно.
Но, кажется, на этот раз разрушительная магия русалок дала осечку. Чары проклятья по необъяснимой причине установили, что на сегодня с Гермионы достаточно страданий и, шумно выдохнув, Малфой отшатнулся, бросив последний взгляд леденящего презрения, и устремился быстрым шагом в глубь библиотеки с книгой в руках.
Грейнджер тщетно пыталась отдышаться после непередаваемого ужаса, лёгкие словно сковало тисками — настолько тяжело и больно было вдыхать. Каждый нерв в её теле был напряжён до предела. Неужели она испугалась четырнадцатилетнего мальчишки? По правде говоря, повод был весомым. Драко возмужал и вытянулся, стал намного выше неё. Активно занимался спортом, летал почти каждый день. Он уже не был тем безобидным, не очень милым ребёнком, который, кроме кляузничества на всех своих недругов, больше ничего не мог. Теперь в его арсенале были десятки эффективных заклинаний и, разумеется, какая-никакая физическая сила. В любом случае, Гермионе в одиночку без магии его не одолеть.
Она по-прежнему продолжала стоять у стола, пока не очнулась от своих мыслей, услышав приближающиеся быстрые шаги. Растерянно засуетившись, Грейнджер повернулась обратно к каталогу, торопливо ища глазами наименее пыльную книгу, чтобы, наконец, приступить к своему занятию, ради которого она сюда пришла.
Трясущейся рукой схватив какой-то словарь по древним магическим языкам, Гермиона принялась судорожно изучать надписи на ящичках каталога, лишь бы не обращать ни малейшего внимания на Малфоя, что вновь склонился над столом. Он взял три книги, относящиеся к одной области магической науки, быстро отыскал нужные карточки и вновь отправился в другое крыло библиотеки.
Неужели он решил вот так просто оставить меня в покое?..
Всё это не поддавалось никакому логическому объяснению. Он был зол на неё, и пусть привычного оскорбления так и не прозвучало, вместо него Малфой нарёк Гермиону не менее грубыми словами.
Он сказал, что я пожалею. Интересно, у этой угрозы есть какие-то временные рамки? Он будет выжидать момент, пока я не потеряю бдительность, и навредит мне, когда я меньше всего буду этого ожидать?
К сожалению, даже будь голос Гермионы при ней, она бы всё равно не смогла получить ответ на этот вопрос. Поэтому, решив не томить себя излишними тревожными думами, Грейнджер принялась за работу.
