Провозглашенная императрица 15 февраля торжественно въехала в Москву, 20 февраля чиновников и офицеров начали приводить к диковинной присяге «императрице и государству», формулировку придумали верховники. Встревоженные опасностью безраздельного господства Долгоруковых, А. И. Остерман и Феофан Прокопович принялись возбуждать горожан слухами об аресте императрицы, а возможно, и убийстве. Между самодержавием и олигархией подданные всегда отдают предпочтение самодержавию. В разгар всеобщих волнений утром 25 февраля около ста пятидесяти гвардейских офицеров и генералов явились в Адмиральский дом (дворец генерал-адмирала графа Ф. М. Апраксина; располагался на месте растреллиевского Зимнего дворца), где остановилась императрица, и потребовали аудиенции. Анна Иоанновна и на сей раз была предупреждена: ее племянница П. Ю. Салтыкова, близкая к противникам «Кондиций», беспрепятственно ходила в Адмиральский дом и рассказывала императрице обо всем, что происходило в городе.

От имени собравшихся императрицу приветствовал князь А. М. Черкасский и передал ей челобитную, вызвавшую неудовольствие пришедших. Решили вновь собраться к вечеру с согласованным со всеми текстом. На сей раз предводительствовал любимец гвардии, генерал-фельдмаршал князь И. Ю. Трубецкой (1667–1750). Вслед за его приветствием князь Антиох Кантемир в присутствии гвардии зачитал императрице и верховникам новую, написанную им, челобитную.

Видя, что за верховниками нет твердого большинства, Анна Иоанновна публично надорвала «Кондиции» и утвердила новый текст «присяги самодержавию». Благодаря осведомленности императрица легко переиграла верховников. Гонения на них начались почти сразу, 8 апреля 1730 года императрица подписала указ о назначении наиболее влиятельных из Долгоруковых воеводами в отдаленные провинции, затем их отправили в ссылку, почти никто не избежал преследования. Несостоявшийся тесть Петра II князь А. Г. Долгоруков умер в Березове в 1734 году. Его сын Иван пьянствовал и вел опасные разговоры с березовски-ми жителями, в 1737 году на него поступил донос «в говорении непристойных слов о государыне». Из Березова его перевезли в Шлиссельбург, пытали дыбою, он рассказал о подложном завещании Петра II и оговорил своих дядьев. Началось новое следствие, завершившееся казнями многих Долгоруковых, среди них В. Л. Долгоруков, который, как поговаривали, когда-то собирался засылать сватов к Анне Иоанновне. Не помогло прежнее доброе отношение герцогини Курляндской Анны Иоанновны князю Василию Лукичу. Больше других повезло бывшему губернатору Сибири князю М. В. Долгорукову, быть может, в трудную минуту за него заступился князь А. М. Черкасский, передавший ему в 1724 году губернаторство Сибири. Весной 1729 года Петр II призвал князя М. В. Долгорукова ко двору, дал ему чин действительного тайного советника и сделал членом Верховного тайного совета. Анна Иоанновна 8 апреля 1730 года отправила его губернатором в Астрахань, а месяцем позже сослала в деревню, потом назначила в Казань губернатором, через год сослала в Нарву. «Генеральное собрание», учрежденное Анной Иоанновной для рассмотрения «государственных воровских замыслов Долгоруких», почему-то не покарало бывшего сибирского губернатора столь жестоко, как других: его сослали в Соловецкий монастырь, там он дождался вступления Елизаветы Петровны на престол, возвратившей ему свободу и чины.

С первых дней появления в Москве Анна Иоанновна повела себя как властная, решительная царица. Эта высокая дородная женщина, далеко не красавица, неряшливая, лоснящаяся, громогласная, беспощадная, пугавшая окружающих, прожила не самую удавшуюся жизнь. Много раз венценосный дядюшка Петр Алексеевич и его преемники ни за что обижали герцогиню. Меншиков стремился отобрать у нее Курляндию. Множество несправедливостей в отношении нее, передаваясь изустно, превратились в стойкие легенды, скрывшие от потомков истинное лицо императрицы. Ее упрекали в поощрении немецкого засилия, все ее окружение в Курляндии состояло из немцев, но при Петре I, Екатерине, Елизавете, другой Екатерине немцев на Руси служило не меньше. Была бироновщина, был «Ледяной дом» и другие варварские развлечения, были титулованные шуты и глумление над Долгоруковыми, все было.

Но несмотря на это она возвратила в Петербург столицу, пеклась о его процветании, благодаря ее распоряжению появился первый «фиксационный чертеж» северной столицы и план застройки, открылись несколько учебных заведений. Анна Иоанновна отправила выносливых путешественников в далекие экспедиции, выиграла пришедшиеся на ее правление баталии. Ее правление для России не было худшим. Напомним еще раз — 25 февраля 1730 года Анна Иоанновна надорвала «Кондиции» и сделалась самодержицей.

В тот же день верховники, почувствовав шаткость своего положения, сформулировали «№ 187. Протокол Верховного тайного совета о бытии бомбардир-поручику Абраму Петрову майором в Тобольском гарнизоне.

1730 года «» дня, ея императорское величество указала: от бомбардир-поручику Абраму Петрову быть в Тобольском горнизоне майором, а для того будет он по посланному декабря 23 дня 1729 году послан в Томск за караулом, оттуда его воротить и из-за караула свбодить и о том в ту губернию для ведома Военной коллегии послать указы, и буде которыя письма у него отобраны, те ему возвратить.

Подлинный подписали князь Михаил Голицын, князь Василий Долгоруков, князь Дмитрий Голицын, князь Алексей Долгоруков, Василий Степанов.

Подписан 25 день Февраля 1730 года»[385].

Казалось бы, у верховников наверное имелись более важные дела, но почему-то они занялись судьбой Ганнибала. Мучила совесть? Нет, что-то другое, но что? Кто-то из них подсказал Анне Иоанновне в день, когда она расправилась с «Кондициями», «указать» верховникам освободить Абрама Арапа. Впрочем, возможно, протокол верховники подписали до чтения князем А. Д. Кантемиром его челобитной. Уже тогда верховники понимали, что события разворачиваются против них.

Князь М. В. Долгоруков утверждает, что бомбардир-поручик писал бывшему послу в Париже князю В. Л. Долгорукову и просил о помощи. Возможно, его хлопоты привели к подписанию Анной Иоанновной февральского указа[386]. Что ж, после того, как выяснилась роль Рагузинского в судьбе Ганнибала, можно воздержаться от обвинений Долгоруковых в злодеяниях против Абрама Арапа.

Приведем ответ Верховному тайному совету, полученный из Тобольска:

«Ея императорскому величеству самодержице всероссийской всеподданнейшее доношение из Сибирской губернии. № 1833.

В указе вашего императорского величества из Верховного тайного совета, писанном февраля 25, а в Тоболску полученом марта 13 чисел сего 1730 году, под № 36 в Сибирскую губернию, написано о бытии от Бонбандир-Порутчику Авраму Петрову в Тоболском гварнизоне маэором и свободе его ис Томска из за караулу и о возврате ему отобранных у него писем.

И по силе оного вашего императорскаго величества указу о свободе оного порутчика Петрова ис Томска из за караулу и о бытии ему в Тоболске вашего императорского величества указ в Томск послан с нарочнопосланным солдатом сего марта 14 дня. К поданию в Верховном Тайном Совете.

Иван Болтин

Секретарь Козма Баженов

Канцелярист Федор Неволин

Марта 18 дня

1730. № 134»[387].

Просидев в томском карауле два месяца (томский краевед П. А. Барсагаев утверждает, что Ганнибала поместили в Алексеевский монастырь)[388], Абрам Петрович вышел оттуда со званием майора и назначением в тобольский гарнизон. Еще 23 мая 1728 года Верховный тайный совет переименовал «от бомбар-поручика Абрама Петрова Арапа в Тобольский гарнизон маэором»[389]. Верховники учинили ему обиду — перевели из самого привилегированного гвардейского полка в провинциальную армейскую часть. Чиновники не всегда это помнили и именовали его по прежнему чину бомбардир-поручика.