Наместник сам вышел встречать редчайшую добычу на щедро улитые опаляющим солнечным светом ступени замка. Высокий человек, чем-то неуловимо смахивающий на эльфа, даже лицо имеет те же узкие, немного заостренные черты, седина припорошила его черные волосы и бородку, будто пепел. Сюртук скрывает фигуру под обилием складок черной парчи и искусной вышивки серебряной нитью. Задумчиво огладив бороду пальцами в перстнях, он отдал какой-то неясный приказ страже. Задумался и добавил что-то еще, указав рукой на единственную высокую башню этого замка. Хоть бы они не стали сдирать пыльцу сами. Самую малость на лекарское дело я и так готов отдать в обмен на свободу. Как им об этом сказать, если тут наш древний язык ни один человек не понимает. Двор замка вымощен круглыми черными камнями с проблесками серебристой искры. Башня, к которой меня ведут, манит тьмой, колышущейся в проемах узких окон-бойниц и прохладой, идущей от стен.

Тимур

А вот и продолжение моего квеста, навстречу идет группа мужчин строевым шагом, где только и нашли таких аниматоров. Высокие, узкоплечие, по виду как модели с плакатов из модного магазина одежды. Узкие бриджи, высокие гольфы поверх, все черного цвета. Сапоги по щиколотку больше напоминают бритые угги и в довершение куртки из плотной черной ткани до середины бедра. Через плечо у каждого перекинут колчан со стрелами, в руках взведенные луки. Целятся прямо в меня, плохо у них тут поставлена техника безопасности, а если рука дрогнет? Впрочем, скорей всего луки на скрытых стопорах. Я помахал им рукой с зажатой в них связкой ключей и улыбнулся.

– Ждете? Вот я и пришел.

Парни переглянулись, побросали луки на землю и склонились в низких поклонах, только сейчас я заметил, что у каждого острые накладные ушки и длинная коса.

– Рады приветствовать, хан Гурэй. С возвращением.

– Ведите! И хорошо бы уже накрыли на стол, после длительной прогулки я голодный как волк.

Один из парней резко подскочил и бегом бросился в сторону шатров, попутно крича во все горло:

– Хан вернулся! Великая радость! Хан с нами!

Жаль, я надеялся, что принимать меня будут в замке. Впрочем, может по замку только экскурсии водят?

– Сейчас бы баньку и смену одежды, а то я весь пропах серой от этой бесовки, да и рубашка вся изгваздалась.

– Сию секунду.

Второй парень рванул бегом в ту же сторону, что и первый.

– Красиво тут у вас. А почему на замке эти белые баннеры? Ждете чего-то?

– Сейчас уберут. Мы просто не знали, что так бывает. Не гневайтесь, наместник приказал вывесить. Даруйте легкую смерть.

– Кому?

– Недосмотревшим.

– Я не хочу смотреть средневековый колорит казней, этот пункт из программы развлечений можно убрать. А что насчет пира? Рёбрышки на гриле меня бы порадовали, лучше свиные. И к ним вишневого сока. И баня обязательно. Такая, знаете, с ароматным дубовым веничком, а то на алтаре было лежать жестковато, спина затекла. Еще и бесовка эта с тележкой.

– Все будет исполнено, великий хан.

Шатры вблизи потрясли мое воображение. Это сколько сюда денег вбухано? Вся вышивка, абсолютно точно, ручной работы, мать раньше шила, я в этом разбираюсь. Ткани похожи на натуральные. Меня проводили к самому просторному из шатров. Белый, вышитый по канту лентами алого цвета, нереально огромный. Полог услужливо распахивает слуга в униформе. Сам при этом согнут в поклоне так низко, что мне искренне становится неудобно. Все-таки во всем нужно знать меру. А изнутри он потрясает даже больше, чем снаружи. Полы застланы коврами, будто привезенными из Самарканда. Всюду на них мелкий узор. Голым ступням сразу стало уютно и мягко. Сквозь прореху по самому центру потолка вниз рассеивается мягкий свет, на деревянных опорах развешаны красивые ленты, в одном из углов примостились оттоманка с горой подушек и низенький столик, полный всякой еды. В другом углу из-за легкой полупрозрачной ширмы вышел слуга и низко склонился.

– Купальня готова.

Ничего себе, сервис! Я только и успел сделать пару шагов в. сторону ширмы, как с меня уже стянули осточертевшую рубашку.

А за ширмой настоящая огромная ванна из массива цельного дерева по виду, если это не пластик, конечно. До краев полна теплой воды с какими-то лепестками. Я шагнул в манящую воду, и банщик споро принялся натирать мне тело маслами и еще чем-то неведомым. Спа-салон в юрте, невероятно! Сквозь полог стены тонкой струйкой просочился запах костра и готовящегося на нем мяса. Я в раю, как за такое рассчитаться с Мишкой, не знаю. Угодил!

Антей

Проводили меня на второй этаж башни с просторную комнату с решетками на окнах и туго закрытыми ставнями. В самом углу нашлась кровать под тяжелым балдахином, пол чисто выметен, по центру высится стол с табуретом. Впечатление скорее гостевой комнаты, нежели камеры, может, еще удастся договориться, и пыльцу не станут с меня сдирать? Может, и вовсе отпустят. Глупая надежда развеялась, стоило стражнику коснуться моих запястий. Грубые пальцы мужчины высвободили из пут одну мою руку и застегнули на запястье тугой ободок металла с тянущейся от него длинной цепью, принудили сделать пару шагов внутрь помещения и закрепили второй конец цепи в углу. Стража вышла, плотно притворив за собою дверь. Путы, стягивающие до этого мое тело, растаяли в воздухе. Кто я теперь в этом замке? Добыча? Пленник? Как объясниться со стражей. Сбросил ненужный теперь мне кожаный плащ и прошелся по комнате, повинуясь инстинкту, расправил крылья, пригладил рукой пух в основании, мягкий, нежный и тонкий. Была бы сейчас благословенная ночь, да не было б цепи и решеток на окнах, я бы бросился из окна, упился бы досыта свободой полета при полной луне. А приходится ждать вердикта людей.

Спустя час в дверь камеры постучали и занесли на подносе кувшин воды, пару буханок черного хлеба, кусок сырой печени и сырого куренка. Черт, похоже с легендой мы все же перестарались. Я улыбнулся и встал с кровати, попытался объяснить жестами, что сырое мясо я вовсе не ем.

Стражник выскользнул наружу и плотно захлопнул за собой дверь. Хорошо, что поднос оставил, правда, хлеб безнадежно испорчен тем, что стекло с мяса, зато вода в кувшине прохладная, вкусная, ключевая.

Бесовка

Вернулась в родной, казалось бы, мир. Голодная, как дворовая кошка, злая, как дракон, которого оставили без честно сворованного золота. Нет, ну надо было так ошибиться, мало того, что он вовсе не человек, так еще и выпросил у меня шелковую рубашку, гад. А сколько оскорблений нанес! Жуть! Увижу – прибью, если сам не самоубьется. Он на меня плохо повлиял. Чтобы я добровольно рассталась с присвоенным сувениром! Тьма саранчи ему в постель!

Дорожка красного мрамора прихотливо вьется вокруг фонтанов, исходящих на жидкую сажу. Красота! У ворот на обжитую часть нашего мира по стойке смирно стоят два младших джиннна, извиваясь и тая в дымке, исходящей прямо из беловатых углей. Если удастся, перед тем, как захлопнуть за собой калитку, ухвачу кого-нибудь из них за кончик чалмы, пусть раскрутится. Джин, сверкающий лысой башкой, это очень забавно!

– Бесова дочь! Проход для тебя закрыт! – ехидно улыбнулся один из джиннов.

Но-но, так улыбаться имею право только я!

– А что такое? Тьма вас всех подери! Что сегодня за день-то такой! Ох, что сейчас бууудет! Я, что, домой попасть уже не могу?!

– Не можете до исполнения договора.

– Почему это?! Какого договора? Я таких сделок не заключала!

– Со славянами у вашей расы заключен давний договор. Вы согласились с приложением к нему под номером сто.

– Какой договор? Домой пусти, а? Ну размотала я тебе чалму пару раз, жалко, что ли? Я ж твоему начальству нажалуюсь.

– Не в ближайшие двести лет. И дождь из жаб я все еще помню. Итак, имя тебе дали сегодня в полночь? Какое, кстати? Красивое хоть?

– Дали, Мара…

Память подкинула картинки прошлого вечера.

– Напоили, накормили, в баньке попарили?

– Это не то! Он мне только вино с груди стер.