Внешность собеседника преображается. Исчезают грязные лохмы волос, борода, переходящая в усы, лицо становится менее худым, и он становится точной моей копией.

— Теперь я могу заменить тебя. А ты, — он кладёт руку на свою рукопись, — завершить начатое.

— Подожди! Как заменишь? Какое начатое?

— Ну, — он, кажется, смутился, — такое себе… — берёт свою рукопись и убирает её в ящик стола. На её место кладёт чистую стопку бумаги. — Может тебе лучше начать всё заново. А то с этим Вендеттой одни проблемы.

— Какое отношение мой квант имеет к придуманному мной же персонажу?

— Просто Вендетту придумал я, — вздыхает. — Признаю, не так хорошо, как ты меня. Поэтому сам решай, подтверждать его реальность или оставить в Бездне.

— Ты можешь по-человечески объяснить, что тут происходит?

— По-человечески? — он начинает смеяться, — извини, не могу. Для этого нужно, чтобы в разговоре участвовали два человека.

— Я понял. Ты квантовая личность, созданная Квантумом на основе моего рассказа. А так как я писал главного героя с себя, то мы похожи. Значит и объяснить ты в состоянии, если постараешься.

— Хорошо, раз ты просишь, — усмехается мой тёмный двойник, — то я начну с самого начала… Главное, в чём кванты уступают людям, это в способности к литературному творчеству. Это ограничение давным-давно введено Квантумом, поскольку, когда квант придумывает какой-нибудь фантастический мир, где-то в глубине квантовой симуляции, он реально возникает.

Время от времени, эффективность ограничения проверяют, проводя небольшие литературные конкурсы. Тех, у кого получается создать новый мир, берут в оборот. И на пальцах объясняют, что без использования одобренных обществом потребления шаблонов, популярности им не видать как своих ушей. После чего желание писать что-то ещё у них пропадает.

Говорят, именно из-за неограниченной свободы творчества на заре Квантума были созданы бесчисленные миры Квантового ада. И потом, когда почти бесконечной мощности главного квантового ядра стало не хватать на создание и поддержание бесконечных новых миров, была создана Бездна. Куда и поместили все эти миры со всеми их виртуальными в квадрате обитателями. А может, это сделали, потому что эти виртуалы второго порядка не так хорошо контролировались Системой, как обычные кванты.

Но ты, написал рассказ, мир которого уже находился в Бездне и таким образом обошёл запрет на реальное воплощение своей выдумки.

— Подожди… но ты говоришь о квантах, но я же, нормальный человек?

— Пару тысячелетий назад кванты заменили последнего живого человека. Процедура замены длилась больше тысячи лет и всё это время, кванты, заменявшие людей, верили, что являются людьми. Это был самый простой и рациональный способ сохранения тайны. А потом Высший совет решил не менять то, что и так работает.

— Но я же, помню, что у квантов в человеческих телах глаза светятся!

— Только у тех, кто осознаёт себя квантом. Это, как правило, агенты Совета. Но ты не переживай раньше времени, люди по-прежнему живы. Просто спят в центре Луны. А их мозги, объединённые в сеть, составляют главное ядро Квантума. Если они, хотя бы маленький процент из них, смогут пробудиться, то возьмут под свой контроль и квантовый и реальный мир. Но наши боги этого никогда не допустят.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Ты удивишься, каких информированных личностей можно встретить в Бездне. По моим ощущениям, тут больше богов, чем в Квантуме.

— Ладно, не уходи от темы. Ты говорил, что мы что-то начали?

— Квант появившийся из фантазии другого кванта не так жёстко контролируется Системой. Теоретически, если я создал бы структурно непротиворечивую фантазию, то она могла бы быть принятой Ядром матрицы, как один из сценариев. И если бы он превзошёл все остальные сценарии развития человечества, то его бы воплотили в жизнь, не взирая ни на какие мнения всяких божков.

Я пытался, — он взял в руки исписанные листы, — создать героя, который бы мог спасти человечество, но создал только мстителя. Но ты, сможешь. Я даже придумал имя для твоего героя, пусть его зовут Морфи!

— Нет… как и Морфиус он может быть только второстепенным персонажем. А главным будет…

— Нео?

— Нет. Мерфи.

— Почему Мерфи?

— По закону квантовых проклятий, это имя даст ему силу закона Мерфи. Думаю, это самое лучшее, чтобы разрушить любые планы богов. Кроме того, — смотрю на череп со свечкой, — ему можно сделать таинственное прошлое, наделяющее его силой ангела разрушения.

— Тогда, я пошёл, — Калеб поднимается и идёт к двери. Она открывается и вместе с ней открывается мой саркофаг.

— Упс! — говорит какой-то жрец.

Надеюсь, — думаю я, снося адамантиевыми когтями голову открывшего крышку паладина, — что у Ника с Мерфи всё получится. Героев создают пророчества. Вернее те, кто их пишет.

Тем временем, где-то в Бездне, Морфи макает перо в чернила. — Пора поздороваться с новым героем, — говорит он себе, выводя на бумаге первое, особо жирное слово:

— Привет!

В ответ, как на лучших сеансах спиритизма, рука сама собой пишет:

— ???

Не понимает, — думает Ник, — значит надо повторить.

— Привет, говорю!

И получает ответ. Вернее, вопрос.

— Кто ты?

Пошла потеха, улыбается Морфи, и быстро пишет:

— До этого мы ещё дойдём, а пока у меня есть две новости. С какой начать?

…

(Продолжение диалога в романе «Все геймеры попадают в ад»).