Когда наш конвой все-таки с грехом пополам добрался к вечеру до замка, вот тут-таки возник переполох-переполох. Ну еще бы, четыре дохлых эльфа, куча оружия и артефактов…

Отец сразу увеялся проводить военный совет. Нашел все-таки оправдание, в мирное время без потрясений он превращал его в попойку, как и все отцы-командиры. Патитис с Ильгой стали разбираться с артефактами и магией, в том числе и с защитой замка, дружина — с оружием… А я в который раз остался один. Да вообще, что-то в последнее время я только так и оставался, до Патитиса, который обещал меня обучать, не доберешься. Вечно, мол, занят. Если бы не Фили…

О, кстати, а это мысль! Надо нам с собакиным поужинать — аппетит хороший нагуляли — а потом заняться делами по интересам. Тем более сегодня я собирался попробовать одну технику, которую я адаптировал под местные условия, пока только теоретически. Пойдем на кухню, псина!

Вечером я выставил недовольного пса на подстилку за дверь — не люблю я, когда разумное создание будет пялиться на мои любовные утехи. Эксгибиционизмом отдает.

— Да, милорд! — опустила глазки Фили, стоя передо мной. Чего-то она смущение изображает?

— Поворачивайся спиной! — я начал расшнуровывать ее платье.

Блин, жаль при нынешнем уровне развития нельзя сделать молнию! Хотя, с таким размером груди, рвущейся из лифа на свободу, та должна быть по размеру и прочности как на противоперегрузочном костюме. Уж больно все это находилось под давлением, как от ударной волны ядерного взрыва.

Наконец я скинул чехол для тела вниз. Фили грациозно потянулась, сделала шаг через сброшенную одежду.

— Как вы сегодня хотите, милорд? — проворковала она.

— Сегодня я хочу попробовать нечто новое, — я приобнял ее сзади и поцеловал в нежную шейку. — Тебе понравится.

— Не сомневаюсь, милорд, — прерывающимся голосом сказала она, задрожав от истомы. Растаяла как податливый воск под руками скульптора. Бери и лепи что хочешь, делай, как хочешь. — Ну и как ты хочешь?

Она повернулась ко мне, обняв за шею и потерлась влажным коротким мехом о мое бедро.

— Узнаешь, — сказал я, подводя к постели и сажая ее на простыни.

Эх, жаль, что Фили — не маг, точнее ведьма! Сексуальная магия, которую практиковали различные адепты — мощнейший источник энергии. Особенно здесь, где все так и пронизано магической Силой. Я усилил обмен энергией, связав наши чакры Свадхистана магическим силовым шнуром. И когда наступила кульминация, шнур словно взорвался, превратившись в маленькое магическое солнце. Фили издала вопль, больше похожий на рев дракона, которому прищемили яйца, впилась мне ногтями в спину — как кошка в мыша, на всю глубину — и лишилась чувств. Я поспешно прижал пальцы к ее шее, щупая пульс — нет, слава богам, жива! Просто вырубилась от такого мощного энергетического потока.

— Ну вот, затрахал девку до смерти, — сказал я по-русски, потирая израненную спину.

Блин, всю кожу своими когтями со спины содрала! Теперь оживляй ее, в чувства приводи… Я быстро скастовал Малое Лечение, для нее и для себя — не хватало еще с раненой спиной ходить!

Фили вздрогнула, и открыла глаза.

— Что это было? — хрипло сказала она.

— Да так, пробую новые техники, — сказал я, глядя на ее ошалевшие глаза.

— Такое со мной было в первый раз. Это было… было…

— Неплохо, — подсказал я ей нужное слово со всей присущей мне скромностью.

— Неплохо? Вы слишком скромны милорд, — вот точно жива, уже кокетливость проснулась. — Это было просто нереально.

Самое время бы запалить посткоитальную сигарету и скромно сказать — «Да, я такой». Но с сигаретами и их местными аналогами я завязал, поэтому просто погладил ее по обнаженной груди.

Она привлекла меня к себе и начала нежно целовать, расслабленная после страсти.

— Ты нереален, Арман! — она погладила меня по щеке. — И я тебя люблю!

Вот только этого еще не хватало! Ну ладно, секс сексом, обычно это еще не повод для знакомства. Но вот любовь — уж нет, ее выдумали, чтобы денег не платить.

В дверь послышалось скрежетание когтей по дереву — собакин, видимо, устал, что его нежный слух терзает скрип кровати и стоны. Прямо как в том анекдоте — «Там дядя с тетей застряли в лифте! Судя по стонам тетя ранена!». Ничего, Друг, еще и не того наслушаешься. Но уже поздно. Кому-то байки пора, и не только мне.

— Ладно, пойду я, — Фили села на кровати. — Мне рано вставать, а еще вашей милости с утра завтрак подавать.

— В постель, — уточнил я.

— Только не с утра. После такой ночи я лучше дождусь вечера. На скорую руку так не получится, — ошарашенно затрясла она головой. — И потом, милорд, я так и буду целый день ходить на подгибающихся ногах! И все из рук будет валиться.

— Главное, чтобы валилось правильно и в нужном направлении, — я убрал ноги, давая ей возможность встать.

— Ну как получится, — она собрала с пола одежду и начала натягивать ее на себя, пряча красивое тело под безобразным служаночьим платьем.

Я расслабленно, с прищуром любовался безупречными изгибами ее тела, исчезающими под грубой материей.

— Я пошла, — она поцеловала меня на прощанье, и выпорхнула за дверь.

Тут же вошел Друг, укоризненно поглядел на меня, захлопнул дверь задней лапой и повалился спать на свой тюфячок.

— Ну и ладно, — сказал я ему, повернулся на живот и расслабленно провалился в сон.

Привязался же, как банный лист к жопе… Барентий совсем сбрендил. После той стычки с эльфами и присвоения трофейного меча он всеми правдами и неправдами пытался его заполучить. Сначала ходил за мной и ныл «Скверна!», потом, когда я послал его на три буквы, он начал угрожать. Сначала отказался быть моим учителем. Напугал ежа голой задницей! Таких учителей ссаными тряпками гнать подальше, чтобы и духа не осталось. Я лишь молча пожал плечами, развернулся и ушел, решив окончательно забить на его так называемую учебу. Которая мне была и нафиг не нужна, я просто следовал легенде. Если бы он своим крошечным умишком хотя бы подозревал, сколько я на самом деле всего знаю, то его бы хватил святой Кондратий. А, кстати, будет чем заняться, если что — по меркам этого хреново просвещенного средневековья я тут как студент вуза среди первоклашек, при необходимости в профессоры подамся. Не богословия, конечно, и не философии, упаси господи, а чего-нибудь реального и приносящего пользу делу.

Барентий не оставил своих попыток заполучить меч таким или другим образом. Но делал он это осторожно, стараясь не привлечь внимания отца. Стоит только папаше прознать про козни Барентия, то тот дождется высылки из замка. А другого могут и не прислать — зря, что ли, Арий в Искореняющих ходит, и вроде как в немалом чине! Это когда прислали старого алкаша, брат был еще отроком и не сделал там карьеру. Теперь же может нажать и сказать, что берет замок и клан под свою ответственность. Со Скверной тут плохо — в смысле, наоборот, хорошо, ее просто нет — и держать по одному дармоеду особистом в каждом замке выходит слишком накладно, тем более с сомнительным моральным ебликом. А меня не устраивало одно — если Барентия уволят и отправят обратно во свои яси, в смысле, в столицу, он обязательно стуканет про меч, и вот тогда братву из Искореняющих может это заинтересовать, они и менее странные диковины у простых людей отжимают. Тем более, раз он уже начал этим мне угрожать.

— Я напишу магистру Ордена Искореняющих рапорт о Скверне, творящейся в этом замке!

— Да? — спросил я удивленно. — И какой же?

— Вы не сдали ни одного артефакта, полученного от эльфов, — начал загибать пальцы Барентий. — Патитис с Ильгой занимаются сомнительными магическими практиками, собака твоя магическая, и, наконец, вот это!

Его палец уперся в воздух, указывая на мой меч, который я с пояса не снимал с утра до ночи. Да что там до ночи, ночью теперь он лежал рядом со мной в пределах досягаемости.

— И что, мы как-нибудь можем договориться? — заискивающе спросил я, изобразив испуг.