– Проходи, проходи, – помахал рукой Жак.

– Так это… – я посмотрел на свои ноги.

– А, помыться хочешь? Пойдем на задний двор, там вода есть, – сказал мужичек и прихватил с собой пару обуви, похожую на ту, что сам носил.

Мы обошли дом через прилегающий участок, на котором росли различные овощи и травы. Все было ухожено. Ни единой лишней травинки. Но, несмотря на это, было видно, что растениям чего-то не хватает. Их нити были слабыми и запутанными.

– Огород женушки моей. С утра до ночи с ним возится, а толку не много. Вон, уже середина лета, а они только цвести начинают, – грустно пробормотал Жак, проследив за моим взглядом.

– Почва устала, – ответил я, – Им нужно дополнительное питание.

– Да-к, где его возьмешь то? От навоза да перегноя они сохнут моментально, не выдерживают. Слабые. Пробовали лесной землей удобрять, да не помогает.

– Там почва тоже устала, – вздохнул я, – Я с этим разберусь. А вам нужно на речку сходить да у Лирены спросить удобрения. Уверен, у нее что-то найдется.

– У кого? У мульны?

– Да, Лирена ее зовут.

– Вот оно как… Так не даст она. Говорит, сами беду навели, сами и исправляйте. А огород то не только у нас увядает. У многих в деревне, – горько махнул рукой Жак.

– Скажите, что я попросил вам помочь. Я с ней поговорю об этом.

«Надеюсь, хотя бы мне она не откажет, – подумал я, – И неплохо было бы поменять ее отношение к деревенским. А то так еще лет пятьдесят и не станет деревни.»

Жак с благодарностью посмотрел на меня.

– Вот, здесь можешь помыться, – показал он на небольшую конструкцию, прикрепленную к стене, когда мы завернули за дом. Она выглядела как ведро с вырезом на дне. Только вода не текла из нее просто так. Жак нажал на выпирающий около отверстия язычок, и вода полилась ему на руки. Он отошел, подождав, пока я вымою ноги. Подал мне местную обувь. Я надел ее и сразу же почувствовал дискомфорт. Не из-за размера, который был чуть большеват. А из-за того, что я будто потерял какую-то часть связи с землей. Но потерпеть можно было некоторое время.

Я также помыл руки и лицо. Когда закончил, мы вернулись обратно в дом, где я смог снять обувь и снова почувствовать себя спокойно. Мы прошли в комнату, куда несколько минут назад убежала Райта. Помещение было очень похоже на гостевую-столовую старосты, но в то же время значительно от нее отличалась уютом. В комнате летал насыщенный аромат выпечки, чего-то жаренного и грибов.

– Ох, – выдохнул я. Желудок резко о себе напомнил до помутнения в голове. Я покачнулся.

Райта повернулась к нам, вытаскивая из печи запеченные грибы, и заметила это.

– Ой, бедненький! – воскликнула она, – Совсем тебя затаскали. Садись быстрее за стол, уже все готово! – и повернувшись к мужу, добавила, – И ты тоже, чего стоишь! Садитесь давайте! Еще двух обморочных мне здесь не хватало! Скажут тоже, что совсем мужа своего не кормлю!

Я посмотрел на Жака, присаживающегося на лавку у стены. Вряд ли по нему подобное можно было сказать. Скорее наоборот, дома его точно хорошо кормили и заботились о нем. Мужичек весело подмигнул мне, пока жена расставляла блюда на стол.

Я быстро последовал его примеру и уселся на скамейку напротив. В нос ударил запах стоящих передо мной на деревянном столе курицы, грибов и свежей выпечки.

– Кушайте-кушайте, давайте, – громко проговорила Райта, присаживаясь к мужу.

Больше мне говорить ничего не надо было. Я потянулся к лежавшему передо мной сочному куску зажаренной курочки и выпал из мира на какое-то время.

Разговоры мужа с женой начал замечать только тогда, когда в животе появилась приятная тяжесть. Но мне все еще хотелось чего-нибудь съесть, поэтому я медленно жевал грибочки, что остались у меня на тарелке, и прислушивался к деревенским.

– … и Эбен сказал, что поговорит с ней и попросит нам помочь, – пересказывал Жак наш разговор при прогулке до умывальника.

– Ах, Богиня! Неужели в нашу деревню возвращается солнце! – прошептала Райта, вытирая глаз уголком платка.

– Солнце? – не понял я.

– Это у нас так говорят, – пояснил Жак, пока Райта пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями, – Когда солнце выходит, значит хорошее время наступает.

Я покивал, засовывая еще пару грибочков в рот.

– Так ты представь, Райта, мы грибов полных два ведра набрали. Тирот, вон, еле домой утащил свое. И все такие хорошенькие. Ни одной поганки на пути не нашли, – все еще не веря в сегодняшний поход в лес, делился мужичек, – Видно и правда солнце встает! Это ж сколько теперь можно будет исправить в деревне и в лесу благодаря Эбену!

Я улыбнулся. В голове проскочила мысль, что солнце – это один конкретный появившийся нерин в этих краях. Улыбка быстро ушла с лица.

«Эбен, ты опять начинаешь… То хозяин, теперь солнце. Остановись,» – привел себя в чувство я. Нахмурился. Что за мысли такие испорченные.

– Да не грузи ты его сейчас, – по-своему поняла мою реакцию Райта, – Дай ребенку спокойно поесть!

Я подавился грибочком и закашлялся.

«Ребенку?!»

– Вот видишь, малыш еще не освоился толком, а ты к нему со своими проблемами! К леснику обратился лучше б, – покачала головой женщина и подала мне стакан с теплым молоко, – Держи, кушай осторожнее. И не слушай этих бездельников!

Я взял стакан и посмотрел на Жака. Тот широко улыбался, едва сдерживая смех.

– Спасибо, – прохрипел я и отпил молока.

Да… Нужно что-то делать с моим статусом.

Из-за стола я вставал так же пошатываясь, как и садился. Но в этот раз из-за тяжести в животе. Я однозначно переел. Хорошо так. Но, к сожалению, голод так и не ушел. Он заглушился, но все еще маячил где-то на границе сознания.

«Да что тебе нужно то?!» – подумал я и в груди вспыхнули язычки пламени.

«Не-е-ет, только не снова! Утихни!» – приказал я ему, и он, обидевшись, замер.

– Спасибо большое за стол, – искренне поблагодарил я, и вспомнил один момент. Но было как-то неловко просить еще и об этом.

– Всегда рады, милый нерин, – прониклась любовью ко мне Райта, – Мы ж теперь всей деревней к тебе как к своему. Если тебе что-то нужно, ты обязательно говори, – сказала она, переводя взгляд на мою изрядно потрепанную накидку. Как мысли прочитала. Ладно, раз так…

– Мне бы… одежду взять где-нибудь, – смущенно тихо произнес я.

– Конечно, родненький! Сейчас найдем! У муженька моего куча всего валяется, а он все в одном ходит! – укоризненно посмотрела она на мужчину.

– Так что мне каждый день что ли новое носить, – пожал плечами он и обратился ко мне, – Давай поищем…

Он пошел к дверному проему за печкой, завешенному в пол тканью. Я следом за ним. Это была спальня. Большая двухместная кровать у выпирающей из кухни печи, шкаф в потолок у противоположной стены и два стула, на которых аккуратной стопкой лежали вещи.

Жак открыл дверцы шкафа и буквально пропал туда на половину тела. Из шкафа доносилось шуршание с минуты полторы, а потом он появился с такой же аккуратной стопкой одежды, весь взлохмаченный:

– Ну и навела ты тут бардак, Райта! Вообще ничего не найти, – пробурчал он.

– Не бардак, а порядок! У тебя все в куче валялось. А сейчас все аккуратно по полочкам, если ты не заметил! – донеслось из кухни.

Я ухмыльнулся. Что-то мне это напомнило. Знакомый образ.

– Вот, держи, примерь, – передал стопку он мне и ушел к жене.

– Порядок! Я в этом твоем порядке теперь своих вещей вообще не найду, – послышалось из-за шторы.

Я быстро разобрался что к чему, и через пару минут вышел в кухню в светло-коричневой рубашке и темно-серых штанах.

– О, видишь! Как раз! Даже удивительно, – прокомментировала женщина.

– Да, этот тот набор, что ты на ярмарке когда-то купила, а он уж больно маловат мне оказался.

– Он не маловат был. Просто кто-то за тот месяц, пока меня не было, хорошо питался у женушки Тирота! – попыталась обидеться Райта, но голос сам за себя сказал, что она очень благодарна той женщине, что ее мужичек тут не загнулся от голода. Это понял и Жак, поэтому подошел и поцеловал ее в щеку.