– Альд, – я пытаюсь придать своему голосу максимально миролюбивый тон. Даже вполне прилично звучит. – Не понимаю, почему ты так… нервничаешь. Ну неужели от одного разговора все станет прямо уж так…

– Я не хочу иметь с бледными ничего общего…

Безжизненная размеренность этих слов пугает. Мне страшно, и вместе с тем я каким-то внутренним чутьем понимаю, что Альду – еще страшнее. В разы. А следом возникает странное ощущение, что он сейчас говорит совсем не о том, что мы собираемся сделать. Он говорит о том, что было совершено когда-то. Или едва не было совершено, и в чем первый ученик Суртаза в свое время участвовать отказался.

– …сверх того, что продиктовано безвыходной ситуацией.

– Думаю, ситуация сейчас именно, что безвыходная.

Или мне кажется, или в голосе Суртаза звучит что-то вроде… удовлетворения? Ситуация кажется мне все более и более странной. Будто Первого Некроманта забавляет страх его ученика.

– Плохая идея – пытаться подружиться с кем-то, кого до этого пытался убить, – глухо отвечает Альд.

И снова у меня ощущение, что он хоть и говорит о Многоликом Отце, но подразумевает что-то другое. Что-то, известное им обоим.

Но не мне, конечно же.

Кости Суртаза, опять эти загадки и недосказанности, будто мало мне их было до этого. И все же, происходящее настолько интересно, что я даже боюсь лишний раз пошевелиться, чтобы не помешать этому странному диалогу.

– Речь идет о взаимовыгодном сотрудничестве, – спокойно парирует Первый Некромант.

– Меня уже однажды собирались судить за предательство.

– Тебя собирались судить за гордыню, самонадеянность и недальновидность. И похоже, что ты это так и не понял.

Альд ничего не отвечает. Лишь с хрустом сжимает скелетированные кулаки. Я вижу, как на пол падают несколько мелких осколков – окутывающее их сияние гаснет прежде, чем костяные чешуйки касаются пола.

– Но я же правильно понимаю, что вариант отправки твари в Среднемирье теперь уже не рассматривается? – в голосе бывшего подселенца слышится горечь.

– Рассматривается. Как вариант на крайний случай.

– Ладно, – Альд сдвигается с места и лишь каким-то чудом не задевает меня. – Тогда я лучше перенастрою охранный контур, вам же нужно как-то удерживать его во время… разговора.

Не оборачиваясь, он направляется к двери в дальнем от нас конце комнаты. Туда, где находится магическая темница Многоликого Отца, продолжающего тем временем медленно и непреклонно собираться в одну буро-черную лужу на полу.

И я ловлю себя на мысли, что почему-то чувствую себя виноватой. Состояние Альда откровенно тревожит. За их разговором чувствуется что-то болезненное, невысказанное. Но Суртаза, похоже, это не волнует.

– Как Многоликий Отец с тобой разговаривает сейчас? – учитель задает этот вопрос в тот же миг, когда бывший подселенец скрывается за дверью. – Это все еще похоже на ментальную связь?

– Да, голос в голове. Обрывочные фразы.

– Хорошо. Тогда попробуем поговорить вместе. Думаю, так будет результативнее.

Мысль о том, что с поддержкой Суртаза это будет еще и безопаснее, меня вообще не воодушевляет. Потому что в этом я как раз почему-то не уверена. А обманчиво рассеянная фраза Первого Некроманта лишь укрепляет это ощущение:

– И Альдауар, пожалуй, при этом присутствовать не будет…

– Почему? – недоуменно уточняю я. – Чем он помешает?

– Альдауар… Довольно предвзят к этому существу. И у меня есть весомые причины полагать, что оно просто откажется говорить в его присутствии.

Мне вспоминается настороженность Многоликого Отца от одной только мысленного упоминания имени Альда. Что ж, возможно, в этом есть определенный смысл. Знать бы еще – почему… Точнее, почему Альд ненавидит Многоликого Отца – в целом-то понятно, но вопрос, что бывший подселенец умудрился сделать такого, что заставил бояться практически бессмертное существо – остается открытым.

– Но все равно ему стоит быть поблизости, я думаю. Так, на всякий случай…

– Не думаю, что он сможет что-то сделать, если этот… всякий случай – все-таки настанет.

Как я не стараюсь – не могу ощутить в интонации Суртаза даже тень издевки. Снова очередная констатация факта. И это, наверное, даже хуже, чем если бы Первый Некромант откровенно издевался.

Впрочем, кто может запретить ему делать это с невозмутимым видом? Тем более, что все нюансы взаимоотношений Суртаза и Альда все еще ускользают от моего понимания. Слишком много недосказанностей. Впрочем…

– Учитель, можно вопрос? – осторожно спрашиваю я, видя, что внимание Первого Некроманта уже переключено на жижу на полу – за это время она почти собралась в одну лужу.

– Можно.

– Во время вашего разговора… У меня возникло ощущение, что Альд говорил не совсем о Многоликом Отце. Это так?

– Возможно, – следует отстраненный ответ.

Ага, ну хоть тут внутреннее чутье меня не подвело. Набравшись смелости, я решаюсь задать более конкретные вопросы.

– Что он имел в виду? Что-то похожее в прошлом уже происходило?

– Похожее?.. Да, можно сказать и так.

С этими словами Суртаз вдруг наклоняется и погружает пальцы в текущую… даже скорее – ползущую по полу жижу. Та, будто живая – впрочем, таковой действительно являясь – вдруг резко меняет направление движения в попытке избежать прикосновения когтистой перчатки.

Тихий шелест заклинания раздается из-под костяной маски, и все еще не собравшиеся воедино останки Многоликого Отца снова замирают на месте. Правда, теперь они не меняют цвет, а просто застывают вызывающими отвращение буро-черными лужицами.

– Ненависть Альдауара к бледным тварям достойна уважения. Она дала ему силы выжить и уберегла его разум от безумия на протяжении сотен лет заточения, – продолжает Суртаз, как ни в чем не бывало. – Но эта же ненависть не дает в полной мере раскрыться его выдающимся способностям.

Хм, а мне почему-то казалось, что Альд пережил заточение только из собственной вредности и упорства. И желания таки закрыть тот проклятый портал. Ну и отомстить Коаттану, наверное.

– В прошлом действительно была схожая ситуация. Коаттан, мой второй ученик…

От упоминания слишком хорошо знакомого имени я невольно вздрагиваю.

– …нашел эффективный способ применения крови бледных тварей для усиления, лучшей выживаемости и ментальной стабилизации умерцев во время трансформации.

О, кажется, я даже догадываюсь, что ему ответил Альд. Наверняка послал куда подальше и, желательно, в один конец. Исключительно вежливо и корректно, конечно же, как он умеет. Хотя…

– Альдауар отказался от эксперимента. Это стало последней каплей в их и без того… непростых отношениях.

В голосе Суртаза слышится сожаление. Неужели его действительно заботило то, как ученики относятся друг к другу? Хотя, постоянная грызня за спиной никому не добавляет спокойствия и хорошего настроения. Даже бессмертному богу.

– Я рассчитывал, что наглядная демонстрация возможностей хотя бы немного расширит его диапазон приемлемости, но…

Первый Некромант пожимает плечами, и в этом едва заметном движении чувствуется куда больше разочарования, чем во всей предшествовавшей этому фразе. Мне же добрая пара минут, чтобы понять – что именно он имеет в виду.

И все же, я наконец-то понимаю…

Суртаз проверил на мне метод восстановления костей при помощи крови химеры. Альд ненавидит бледных. И в итоге он был воскрешен при помощи проверенного на мне метода.

Ох ты ж…

Что ж, теперь понятно, почему у бывшего подселенца такие проблемы с восстановлением сил. Ведь в первое время после воскрешения у меня было то же самое. Рассыпалась по поводу и без, так как просто не принимала свое свежескелетированное тело, не могла с ним смириться.

А ведь оно хотя бы было полностью моим, без каких-то примесей. Да и мне пришлось куда проще. Я-то была, по сути, даже не сформировавшимся некромагом. Так, всего лишь податливой заготовкой, которой остро не хватало твердой руки толкового наставника и пары – ладно, не пары, а больше – воодушевляющих подзатыльников.