Расположенные в большинстве своем в зданиях конца XIX – начала ХХ веков, наши антикварные лавки наполнены не только вещами, но и особой атмосферой. Кажется, таковыми были респектабельные магазины рубежа веков, поэтому мы ходим сюда не только покупать, но и погружаться в эстетику того времени. Их отличительная особенность – честность. Покупая дубовый буфет конца прошлого или позапрошлого столетия, вы можете быть уверены, что вам не подсунут репликант, который сегодня шустро смастерит наш известный восточный сосед. Дороже цены здесь – репутация.

Одна наша московская гостья, удачно соединившая командировку в Ростов с шопингом, приобрела в антикварной лавке возле Старого базара не большой, но и не маленький сундук ручной работы конца ХIX века. Весьма изящный, еще не антиквариат, но уже не винтаж. Не поверив своему счастью, заключавшемуся в стоимости, отдала его в столице на экспертизу. Та подтвердила подлинность экспоната, который теперь украшает прихожую ее подмосковной дачи. Иногда, в спешке натягивая обувь, она присаживается на обретенный раритет! «Вы знаете, Сережа, в этот момент я буквально задницей чувствую, как он растет в цене», – изысканно поведала мне она при очередной встрече. В такие моменты она ничуть не кажется вульгарной.

Присесть на антиквариат:

Магазин «Старый Ростов»

г. Ростов-на-Дону, ул. Темерницкая, 32

Магазин «Самовар»

г. Ростов-на-Дону, пр. Шолохова, 214

Лавка «На Суворова»

г. Ростов-на-Дону, ул. Суворова, 28

Магазин «Лавка коллекционера»

Ростовская область, г. Азов,

Петровский бульвар, 3

Магазин антиквариата

Ростовская область, г. Новочеркасск,

Баклановский проспект, 37

– Ева, мы хотим прийти вас поздравить, но муж немного стесняется, почти никого не знает. Может, мы заскочим в другой день? – жена, недавно сменившая свою девичью и подлинно гасконскую фамилию (не «д’Артаньян», конечно, но идентичную в окончании) на обыденную мою, деликатно готовила наш первый совместный визит к ее подруге в загадочный тогда для меня район Нахичевань.

– Не выдумывайте, мы ничего особо праздновать не собираемся, обязательно приходите. Будут только свои, – сообщила Ева, год назад, напротив, обменявшая в ЗАГСе свою не вполне аутентичную фамилию на настоящую гасконскую. Первый юбилей собирались отметить узким семейно-родственным и дружеским кругом. Попутно перед визитом я узнал, почему армяне считают себя то ли предками, то ли потомками мушкетеров – из-за схожей фонетической конструкции фамилий.

Всегда испытывая страх перед большими незнакомыми компаниями, я поверил заверениям девушки с библейским именем, чья дружба с подругой была скреплена пеленками, в которые их заворачивали в знаменитом роддоме № 2 в той же Нахичевани. И… беззаботно перешагнул порог родительского дома ее мужа, который в некотором смысле тоже отмечал юбилей – кажется, столетний (дом, разумеется, а не муж) – со дня постройки.

Первое, что открылось моему взору, – старый стол настоящего красного дерева, уходивший вглубь не особо большого пространства на несколько километров. Я начал догадываться, у кого Булгаков подсмотрел идею устроить бал в обыкновенной квартире – здесь определенно знали о пятом измерении не хуже Коровьева и Бегемота. На столе уже не было свободного места от закусок, салатов, нарезок, солений, соусов и прочих головокружительных соблазнов! При этом к нему не прекращались челночные рейды из кухни женщин с прическами и лицами эпохи Возрождения, приносивших все новые шедевры! Курсируя, они беспрерывно перекликались друг с другом, создавая при этом впечатление, что стол находится на Южном полюсе, а кухня – на Северном. В комнатах стояли группы отчаянно жестикулирующих мужчин, человек пятьдесят, внешний облик которых напоминал старые фильмы про самую элегантную в мире мафию. Кажется, они и разговаривали на итальянском! А еще на греческом, грузинском, испанском и древнеарамейском одновременно. Увидев меня, они деликатно стали вставлять в разговор русские фразы. Стройные девицы на выданье с точеными фигурами на полной громкости пересматривали видео с трогательными моментами чьего-то свадебного танца, который я бестактно и двусмысленно окрестил плясками Евы. Мимо с гиканьем по натертому наборному паркету ручной работы пронеслись на настоящих трехколесных велосипедах несколько малюток, я заметался, и один из них переехал мою ногу. В попытках прийти в себя я кинулся во двор, где вновь наткнулся на группу мужчин в белоснежных рубашках, также человек пятьдесят, которые зачем-то подожгли дворовый флигель. При внимательном рассмотрении это оказался мангал, к которому уже несли шампуры с гигантскими люля-кебабами из курицы, баранины и рубленых шеек севанских раков.

Метнувшись обратно, я наткнулся на Еву, тащившую ачму, по высоте превосходящую Пизанскую башню, и, перехватив блюдо, зашипел:

– Ты же говорила, что будут только свои!

– А кто здесь из посторонних? – с искренним изумлением осмотрелась она окрест. – Все свои: тетя Соня, тетя Мура, тетя Лиза, тетя Лиза, нет – то Ашотовна, а это Калустовна, брат Боречка с детьми, дядя Арслан и его дочка Марго, Аршак, его сын с женой, мамина племянница Марианна, это Гамлет (!), мой племянник, а это Оля, сестра мужа, ты ее уже видел. Дочки ее – Лиза (!!!) и Араксия. Так кто чужой? – завершив изящный поворот головы, которому позавидовала бы царица Эрато, Ева уперлась взглядом в меня, и у нас обоих на мгновенье забрезжил ответ на этот вопрос. К счастью, в этот момент позвали к столу.

После первой и второй тютинного арцаха, закусив салатом из свеклы с черносливом и орехами, жажиком, бастурмой и суджуком, сладкими маринованными перцами, запеченной грудинкой, горячей ачмой, толмой в свежих виноградных листьях, солеными сливами, хоровацем из запеченных на мангале овощей, и лапатаев бида – знаменитыми пирожками с лебедой, перед люля и шашлыком из корейки, незнакомых не осталось. Я не только легко отличал тетю Лизу, которая Ашотовна, от той, другой, которая Калустовна, но и безошибочно возводил родословную племянницы Марианны к красавице Ашхен – супруге Трдата III Великого. После третьей и четвертой, похоже, освоил армянский язык, на котором и обещал обучиться игре на дудуке. Кажется, были еще танцы, где я переплюнул признанного лидера дядю Арслана, но это уже не отчетливо. Главное, я стал своим. Во всяком случае, на следующий день жене оборвали телефон, справляясь о моем самочувствии. Я понял, что удачно женился. В качестве приданого мне преподнесли все, что заложено в этнониме «армяне».

Чуть позднее я осознал, что повезло не одному мне. Каждый раз, проходя мимо памятника Суворову на Университетском, я слегка подмигиваю Александру Васильевичу и мысленно благодарю за осуществленную им переброску армян из Крыма на Дон. Помимо уникальной кухни, которую мы стали быстро считать своей, они привезли и привили нам нашу тютину, первыми построили здесь водопровод, организовали шикарный театр, опередив попутно Нью-Йорк в планировке улиц, взрастили художника Сарьяна, историка Дживелегова и актера Луспекаева. Наконец, сделали Ростов джазовой столицей страны. Они основали Чалтырь с его шашлычными милями, изобрели штукатурку похлеще венецианской, а их сочетание одежды, обуви, причесок и макияжа заставляют нервничать модные дома мира. В этом смысле есть неподтвержденная уверенность в том, что Джорджио Армани – на самом деле стилизованная комбинация имени и народа, псевдоним, взятый в благодарность за идеи и вдохновение. Одновременно они оказались и хранителями русского языка – достаточно взглянуть на фамилии авторов учебников и монографий по языкознанию.

Роль, которую они сыграли и продолжают играть в нашей общей жизни, вряд ли измерима словами. Но… Через месяц после памятного застолья я летел из Еревана их авиалиниями, возвращаясь с шикарной научной конференции, участники которой буквально набрались впечатлений. В Ростове, при выходе из самолета, стюардессы, которые у них почему-то всегда выходят копиями как минимум Джины Лоллобриджиды, отправили мне уже в спину: